Свинья под дубом вековым
Тезисы новой смольнинской стратегии сокращения культурного наследия были явлены петербуржцам аккурат ко Дню рождения города. Главный архитектор Петербурга Александр Викторов (отрекомендованный «транслятором генеральной линии петербургской администрации в отношении к историческому центру») выдал их в интервью газете «Время новостей», а днем раньше вариации на заданную тему прозвучали в ответном послании вице-губернатора Александра Вахмистрова движению «Живой город».
Разработана новая стратегия употребления культурного наследия
Клопы на оба ваши дома
Александр Викторов высказался концептуально относительно новых норм высотного регулирования вообще и газпромовского небоскреба в частности:
«Это в XIX веке Акакий Акакиевич пешочком ходил по Петербургу и ориентировался в тумане на шпиль Адмиралтейства или Петропавловской крепости. Теперь другие ориентиры».
Затем фактически подверг сомнению необходимость следовать закону — в частности, запрещающему сносы и всякое новое строительство на территории памятников и в охранной зоне. Рассуждая о будущем Таврического сада, господин Викторов заявил:
«Он и так уже изменился. Так почему нельзя спокойно эту измененную часть передать под новый достойный проект? Пусть строят».
А сносы в охранной зоне вообще и на Невском проспекте в частности главный архитектор Петербурга объяснил так:
«Там были клоповники, коммуналки. Теперь будут великолепные торговые комплексы и гостиницы».
Риторика до боли знакомая. Помнится, двадцать лет назад активистам группы спасения памятников, приглашенным в дни противостояния у Англетера в Мариинский дворец «на переговоры» с участием тогдашнего заместителя председателя Ленгорисполкома Валентины Матвиенко, довелось выслушать примерно то же: «Что вы цепляетесь за этот третьеразрядный клоповник?!»
В партийных газетах тех лет их называли «мальчиками с Исаакиевской», «действующими по указке западных спецслужб». Сегодня набор пропагандиста времен полного отстоя снова оказался востребованным. По прошествии двух десятилетий Валентина Матвиенко по-прежнему не понимает — что ценного в этих дореволюционных доходных домах? И с той же искренностью партийного трибуна пытается убедить горожан, что новое поколение охранителей — это «группы «доброхотов», в том числе заезжих из Москвы, которые буквально зомбируют население», «проектируют и планируют скандалы как спецоперации».
Ответная спецоперация
Академик Лихачев, чьи слова и чей облик так охотно используются нынче городской администрацией при изготовлении «социальной рекламы», в конце восьмидесятых увещевал хулителей молодых защитников культурного наследия:
«Это же прекрасно, что молодежь так любит свой город, любит Есенина, любит Дельвига, любит свою историю, и с этим надо считаться. Нельзя не уважать лучшие чувства людей, порыв молодых к обновлению, к гласности, к демократизации жизни, их требование строго придерживаться закона».
Собственно, те же требования выдвигают сегодня и активисты «Живого города». Передавая в Смольный перечень утрат последней пятилетки, они надеялись обратить внимание властей на необходимость соблюдения закона о защите культурного наследия, побудить к реальным действиям, направленным на изменение складывающейся ситуации, которую и многие авторитетные эксперты оценивают как близкую к катастрофической.
Ответ получили неожиданный. Строго говоря, они-то его как раз не получили — пресс-служба Смольного разослала по электронной почте письмо за подписью Александра Вахмистрова во все средства массовой информации, а собственно адресату — «Живому городу» направила то ли с пешим курьером, то ли еще как, подробности не разглашаются. Известно лишь, что к тому времени, когда журналисты кинулись к адресату за комментариями, в «Живом городе» текста Вахмистрова так и не видели. Что делает ответное послание Смольного больше похожим на пиар-атаку, нежели на разговор по существу поднятых проблем.
То, что Валентина Матвиенко не пожелала ставить свою подпись под ответом на адресованное ей обращение, понять можно (зачем подставляться?). Удивляет другое: почему губернатор перепоручила эту докуку не главе КГА или КГИОП, а главному смольнинскому «строителю» Александру Вахмистрову? Как мы помним, почетным гражданам тонкости деликатного обхождения с темой защиты культурного наследия втолковывал вице-губернатор Виктор Лобко — курирующий вопросы административные и смежно-политические, а в близких отношениях с культурой вовсе не замеченный. Говорят, что демарш молодых энтузиастов добавил теперь работы и вице-губернатору Валерию Тихонову, отвечающему за решение вопросов правопорядка и безопасности.
Аварийность ликвидируем вместе с домом
Во первых строках своего письма Александр Иванович сообщает о том, что-де в Смольном разделяют «озабоченность горожан».
Затем следует приближенное к художественному описание ужасающего состояния старого фонда, где сотни зданий «находятся в близком к аварийному, аварийном и даже в руинированном состоянии».
Из чего вытекает несколько неожиданный вывод: «улучшение качества жизни населения… — главная задача Правительства Санкт-Петербурга».
Переходя собственно к списку утраченных исторических зданий, вице-губернатор сообщает, что они «относятся к той самой группе объектов, в отношении которых требовалось незамедлительное принятие мер, направленных на ликвидацию их аварийного состояния».
Поскольку речь идет о домах снесенных, получается, будто эти самые меры по ликвидации аварийного состояния есть ликвидация самих зданий.
Между тем просвещенному человечеству давно известны и другие методы. Специалисты охотно объяснят всякому любознательному: о степени аварийности несущих стен судят обычно по состоянию межоконных простенков первого этажа. Если они утрачивают способность нести на себе тяжесть всех прочих конструкций — дело действительно плохо. Но даже в таком случае — не безнадежно. Примером может служить история дома 70 на Садовой (пятиэтажного, 1828 года рождения). К середине 1980-х кирпич этих самых межоконных перекрытий нижнего этажа пришел в полную негодность. Однако сносить дом не стали, но аккуратно, с соблюдением всех необходимых предосторожностей, переложили аварийные участки кладки. К 1989 году его капремонт был завершен — и теперь, по прошествии 20 лет, стоит себе как ни в чем не бывало.
Вахмистров уверяет, что «в каждом случае необходимость демонтажа аварийного здания либо его части определялась с учетом обеспечения технической возможности сохранения и восстановления несущей способности конструкций здания без создания угрозы жизни и здоровью граждан, степени сохранности исторического облика здания».
Но для убедительности не хватает конкретных примеров, документов. Почему бы чиновникам Смольного, готовившим это письмо, не приложить к нему подробную справку по каждому из указанных «Живым городом» адресов? Да и случаи, когда заказанная застройщиком экспертиза признает дом аварийным без должных оснований, нередки. Из недавних примеров — история дома 7 на ул. Эсперова, на Крестовском острове (снесенного ради расчистки площадки под строительство коттеджей для судей Конституционного суда).
Сначала губернатор подписывает распоряжение, открывающееся словами «в связи с обращением Управления делами Президента Российской Федерации» и плавно переходящее к указанию на необходимость расселить, среди прочих и здание на Эсперова, 7 — «в связи с угрозой обрушения во II квартале 2006 года…»
Через год собственникам жилья удается доказать фиктивность экспертизы и признать распоряжение правительства Петербурга о расселении их дома по причине «аварийности» незаконным. Что, впрочем, не спасает дом (выявленный объект культурного наследия) от сноса — по новой версии, ради не обсуждаемой потребности удовлетворить «государственную нужду».
Кручу-верчу, запутать хочу
Сокрушаясь об имевших место градостроительных ошибках, вице-губернатор Вахмистров пеняет на несовершенство закона:
«Проект зон охраны памятников истории и культуры центральных районов, принятый еще в 1988 году, к сожалению, в настоящее время не вполне обеспечивает защиту объектов культурного наследия. Положения указанного проекта допускают возможность широкого толкования допустимых преобразований, и в том числе формирование лакун (т. е. участков-исключений в целях нового строительства) в охранной зоне».
Лукавит, однако. Во-первых, в 1988 году было принято решение Ленгорисполкома «Об утверждении границ объединенных зон охраны памятников истории и культуры в центральных районах Ленинграда», а вовсе не одноименный проект. Разработка последнего лежала в основе принятого нормативного акта, не более того. И если проект позволяет какие-то там вольные толкования, то нормативный акт (действующий по сию пору без изменений) — нет. Недостаточность же обеспечения защиты объектов наследия объясняется вовсе не изъянами утвержденного документа, а нежеланием чиновников следовать этому нормативному акту.
Кроме того, пункт 2 решения Ленгорисполкома 1988 года устанавливает:
«Распространить на территории объединенных зон охраны памятников истории и культуры действие режима, установленного Инструкцией по организации зон охраны недвижимых памятников истории и культуры…» В частности, согласно ее положениям, в объединенной охранной зоне:
— сберегается исторически ценная система планировки, сохраняются соответствующие памятнику среда и ландшафт;
— запрещается снос, перемещение, изменение недвижимых памятников истории и культуры;
— не допускается строительство каких бы то ни было новых сооружений, за исключением возводимых в порядке реставрации архитектурного ансамбля.
Принятый в 2002 году федеральный закон об объектах культурного наследия определяет: «Охранная зона — территория, в пределах которой […] устанавливается особый режим использования земель, ограничивающий хозяйственную деятельность и запрещающий строительство, за исключением применения специальных мер, направленных на сохранение и регенерацию историко-градостроительной или природной среды объекта культурного наследия».
Исключения из правил
Утверждение Александра Вахмистрова о том, будто принятое в 1988 году решение ЛГИ «допускает возможность… формирования лакун в охранной зоне», вообще не соответствует действительности.
В приложении 3 указанного решения приведен закрытый список территорий таких исключений из границ охранных зон. Его расширение или пересмотр не предусматривается. Все последующие версии списков лакун совершенно необоснованно ссылаются на то, что основываются на этом решении. Нельзя счесть правомерным и подписанное губернатором Валентиной Матвиенко распоряжение Правительства СПб № 67/1-рп от 06.07.2004 «О перечне участков исключений (лакун) в границах объединенной охранной зоны Санкт-Петербурга», так как появление всякого нового участка исключения из ООЗ влечет появление новой границы охранной зоны. А эти границы, согласно закону, могут устанавливаться только на основании проекта охранной зоны. Впрочем, список-2004 нельзя рассматривать как вступивший в силу, поскольку не выполнен п. 2 указанного распоряжения, предписывающего «После согласования Перечня с уполномоченным федеральным органом государственной власти Комитету по градостроительству и архитектуре подготовить проект правового акта об участках исключений (лакун) в границах объединенной охранной зоны Санкт-Петербурга».
Далее Вахмистров пишет активистам «Живого города»:
«В качестве примера Вы указали на 95 разрушенных (в самом перечне — утраченных) зданий, «ценность которых подтверждена на законодательном уровне». Из указанного перечня 76 объектов не относятся к числу объектов культурного наследия, а лишь расположены в исторической застройке. На законодательном уровне защищенность т. н. рядовой, фоновой застройки будет обеспечена Правилами землепользования и застройки и режимами зон охраны объектов культурного наследия на территории Санкт-Петербурга».
Вице-губернатор опять-таки играет словами, подменяя юридически оформленное понятие охранной зоны на представляющийся ему, видимо, более удобным своей расплывчатостью термин «историческая застройка». Как видно из приведенных ссылок на действующие документы, застройка в охранной зоне и в настоящее время обеспечена уже имеющимися законами. Что же до Правил землепользования и застройки, то кому, как не Александру Ивановичу, знать, в силу каких причин чиновники Смольного который год тормозят их принятие?
Жаль, что господин Вахмистров не конкретизировал — какие именно 76 объектов из списка «Живого города» не являются объектами наследия. Тогда можно было бы понять, что же подразумевал чиновник: не являются, ибо уже не существуют (в таком случае отчего не объявить неподохранными все 95?), или же то, что перед сносом их успели предусмотрительно «разжаловать»?
Сокращение культурного наследия
«В настоящее время в целях сохранения объемно-пространственных и архитектурных характеристик исторической застройки ряд аварийных объектов уже воссоздан (в частности, объекты Парадного квартала), а другие подлежат воссозданию (Рыбацкий пр., 18). Воссоздаются фасады зданий по адресам: Невский пр., 55, 59, 114, 116; Московский пр., 97; 8-я линия, 11; 8-я линия, 37; 13-я линия, 52, лит. К», — сообщает Вахмистров.
Это какое такое сохранение «объемно-пространственных и архитектурных характеристик»? Уже сегодня нависающий над исторической застройкой 9-этажный корпус Парадного квартала? Или гостиница в 7 этажей, возводимая на месте снесенного двухэтажного дома 11 по 8-й линии?
«К группе утраченных строений вы почему-то относите объект по Литейному пр., 5/19, — удивляется чиновник, — в котором сохранены подлинные фасадные стены и воссоздается разобранный аварийный фрагмент фасада по ул. Чайковского, что позволило сохранить ценностные характеристики фоновой застройки».
Губернатора должно не меньше удивить такое заявление ее подчиненного. Ведь Валентина Матвиенко давала совсем иную оценку случившемуся:
«Инвестору было дано разрешение только на разборку аварийных перекрытий, но не всего здания. То, что дом снесен, — грубое нарушение со стороны компании «Адамант». […] К компании «Адамант» будут приняты очень серьезные меры административного, финансового, правового плана. Компания будет обязана восстановить фасад дома и заплатить штрафы, но только этим она не отделается. На примере дома на Литейном мы обязаны всех предупредить, что подобные факты будут очень строго рассматриваться и с недобросовестных компаний будет очень жесткий спрос. Такие вещи в Петербурге недопустимы» (из заявления пресс-службы губернатора СПб от 13 января 2007 г.).
Разницы же между уничтожаемым подлинником и заменяющим его новоделом Александр Иванович, судя по всему, вообще не видит. Бывает. Есть немало людей, не утруждающих себя посещением музеев, а довольствующихся вырезками воспроизведенных в журнале «Работница» картин. Есть и такие, что живым птицам и зверушкам предпочитают поделки таксидермистов. Тезисы новой смольнинской стратегии сокращения культурного наследия были явлены петербуржцам аккурат ко Дню рождения города. Главный архитектор Петербурга Александр Викторов (отрекомендованный «транслятором генеральной линии петербургской администрации в отношении к историческому центру») выдал их в интервью газете «Время новостей», а днем раньше вариации на заданную тему прозвучали в ответном послании вице-губернатора Александра Вахмистрова движению «Живой город».
Вице-губернатор указывает в своем ответе «Живому городу»:
«Ваше утверждение о сносе памятников федерального значения «Дом Лобанова-Ростовского» (Вознесенский пр., 1), «Казармы Преображенского полка (д. 31, 33, 35а, 37 по Кирочной ул.; д. 41 по улице Радищева), «Здание бань Е. Ф. Овчинникова» (Б. Пушкарская ул., 22), «Дом ведомства учреждений императрицы Марии» (Казанская ул., 5) не соответствует действительности».
На самом деле «Живой город» и не утверждал, будто снесен Дом Лобанова-Ростовского — в их списке значится относимый к этому объекту дворовый флигель (работы Монферрана), с пометкой в адресе: «литер А4». Среди потерь в комплексе казарм Преображенского полка у живогородцев значится дом 39 по Кирочной, а вовсе не те номера, что перечислены Вахмистровым. Под адресом Казанская, 5, существовали два корпуса, один из которых снесен. А от бань на Пушкарской осталась лишь фасадная стена — это, вероятно, Александр Вахмистров считает более чем достаточным для опровержения факта утраты выявленного объекта культурного наследия.
«Четыре объекта из представленного списка расположены в границах территорий объектов градостроительной деятельности особого регулирования федерального значения, контроль за осуществлением градостроительной деятельности на которых осуществлялся федеральными органами исполнительной власти», — замечает Вахмистров, отчего-то не уточняя, о каких именно местах идет речь. До сих пор известно было разве что о территории подле Мариинского театра (масштабное строительство второй сцены требовало «развязать руки»). Хотя понятие «территория объектов градостроительной деятельности особого регулирования» любого значения является термином Градостроительного кодекса 1998 года, утратившего силу после принятия в 2004 году нового кодекса, где такого понятия уже нет. Таким образом, оправдывать снос объектов, произведенный после 1 января 2005 года, режимом такой территории — неправомерно.
Если бы молодость знала, если бы старость могла
«Двадцать пять строений — это квартал Шкапина–Розенштейна. Напомню, что постройки на ул. Шкапина–Розенштейна, расположенные в давно деградировавшей части Петербурга, являлись примером сугубо утилитарной застройки, не представляющей художественной или исторической ценности», — безапелляционно заявляет вице-губернатор.
Ну пустой звук для него имена архитекторов Гизе, Нагеля, Котенкова, Эпельбаума… что тут поделаешь?
Не имеющие снисхождения к пробелам в образовании чиновника горожане реагируют на форумах весьма злобно. Вроде:
«Давно деградировавшая часть СПб — это район, ограниченный Смольными: улицей и проспектом, ул. Пролетарской диктатуры и набережной Невы».
А у Александра Ивановича просто другие кумиры. Главный предмет восхищения — губернатор Валентина Матвиенко. Недавно, например, в эфире телеканала ВОТ он с таким детским восторгом рассказывал, как одним махом решили судьбу квартала Шкапина–Розенштейна. Приехали туда, говорит, с Валентиной Ивановной, она глянула, ужаснулась и приняла «командирское решение» — все снести. Вот так вот. Никаких тебе упреждающих экспертиз историко-культурных, кропотливых обследований технического состояния, переговоров с собственниками…
«Ваш список изобилует ошибками, неточными атрибуциями построек, путаницей в определении стилей», — пеняет вице-губернатор юным защитникам наследия.
Хотя есть подозрение, что беседа о специфике архитектурных стилей непосредственно с Александром Ивановичем — доведись таковой случиться — едва ли утомит своей продолжительностью. Но не он же лично, а весь КГА месяц корпел над ответом этому треклятому «Живому городу», как жалуются в кулуарах чиновники.
Лучшие специалисты «ловили блох» в составленном молодыми активистами списке утрат — и даже кое-что нашли по части датировок и прочей атрибуции.
«Для достоверности подобной статистики следовало бы обратиться к правовым актам и датам установки аварийности», — корит молодежь вице-губернатор.
Думается, что желающих иметь доступ к полной и достоверной информации, касающейся судьбы исторического Петербурга и замышленных «реконструкций» и «реноваций», найдется немало. И не только среди активистов молодежных движений. Но где ж ее взять-то? Если наиболее значимые для города проекты нередко остаются тайной даже для членов Совета по сохранению наследия при правительстве Петербурга. Если официальный сайт КГИОП пуст, как ведро с плещущейся на дне ложкой мутной жижи. А официальные издания Смольного — вроде «Петербургского дневника», например — не брезгуют откровенной дезинформацией.
На последнюю из них на днях отреагировали дружным протестом делегаты съезда Союза архитекторов. Учрежденная правительством Петербурга газета разместила статью под заголовком «Архитекторы за», где утверждалось, будто члены Совета архитекторов субъектов РФ и муниципальных образований поддержали проект «Охта-центра». Дезавуировать эти измышления пришлось самому главе КГА Александру Викторову — по его признанию, вопрос о поддержке проекта небоскреба члены Совета даже не рассматривали.
Письмо «Живого города» к губернатору сподвигло-таки КГИОП на размещение кое-какой информации на официальном сайте городского правительства. Даже с фотографиями из категории «до и после», демонстрирующими достижения команды Матвиенко в деле реставрации объектов наследия и покраски фасадов. Отчего-то, правда, в этот поминальник попали такие объекты, как Константиновский дворец — сданный еще при Яковлеве, в мае 2003 года. Но не попали такие, как Дом Чичерина (Невский, 15) — хотя заслуга в его приближенной к сносу «реставрации» всецело принадлежит нынешнему руководству Петербурга.
Впрочем, разбор этих списков — тема отдельного разговора, к которому «Новая» непременно вернется.
Свинья под Дубом вековым
Наелась желудей досыта, до отвала;
Наевшись, выспалась под ним;
Потом, глаза продравши, встала
И рылом подрывать у Дуба корни стала.
«Ведь это дереву вредит, —
Ей с Дубу Ворон говорит, —
Коль корни обнажишь, оно засохнуть может».
«Пусть сохнет, — говорит Свинья, —
Ничуть меня то не тревожит,
В нем проку мало вижу я;
Хоть век его не будь, ничуть не пожалею;
Лишь были б желуди: ведь я от них жирею». —
«Неблагодарная! — примолвил Дуб ей тут, —
Когда бы вверх могла поднять ты рыло,
Тебе бы видно было,
Что эти желуди на мне растут»…
И. А. Крылов
Клопы на оба ваши дома
Александр Викторов высказался концептуально относительно новых норм высотного регулирования вообще и газпромовского небоскреба в частности:
«Это в XIX веке Акакий Акакиевич пешочком ходил по Петербургу и ориентировался в тумане на шпиль Адмиралтейства или Петропавловской крепости. Теперь другие ориентиры».
Затем фактически подверг сомнению необходимость следовать закону — в частности, запрещающему сносы и всякое новое строительство на территории памятников и в охранной зоне. Рассуждая о будущем Таврического сада, господин Викторов заявил:
«Он и так уже изменился. Так почему нельзя спокойно эту измененную часть передать под новый достойный проект? Пусть строят».
А сносы в охранной зоне вообще и на Невском проспекте в частности главный архитектор Петербурга объяснил так:
«Там были клоповники, коммуналки. Теперь будут великолепные торговые комплексы и гостиницы».
Риторика до боли знакомая. Помнится, двадцать лет назад активистам группы спасения памятников, приглашенным в дни противостояния у Англетера в Мариинский дворец «на переговоры» с участием тогдашнего заместителя председателя Ленгорисполкома Валентины Матвиенко, довелось выслушать примерно то же: «Что вы цепляетесь за этот третьеразрядный клоповник?!»
В партийных газетах тех лет их называли «мальчиками с Исаакиевской», «действующими по указке западных спецслужб». Сегодня набор пропагандиста времен полного отстоя снова оказался востребованным. По прошествии двух десятилетий Валентина Матвиенко по-прежнему не понимает — что ценного в этих дореволюционных доходных домах? И с той же искренностью партийного трибуна пытается убедить горожан, что новое поколение охранителей — это «группы «доброхотов», в том числе заезжих из Москвы, которые буквально зомбируют население», «проектируют и планируют скандалы как спецоперации».
«Там были клоповники, коммуфналки. Теперь будут великолепные торговые комплексы и гостиницы».
Главный архитектор Петербурга Александр Викторов
Ответная спецоперация
Академик Лихачев, чьи слова и чей облик так охотно используются нынче городской администрацией при изготовлении «социальной рекламы», в конце восьмидесятых увещевал хулителей молодых защитников культурного наследия:
«Это же прекрасно, что молодежь так любит свой город, любит Есенина, любит Дельвига, любит свою историю, и с этим надо считаться. Нельзя не уважать лучшие чувства людей, порыв молодых к обновлению, к гласности, к демократизации жизни, их требование строго придерживаться закона».
Собственно, те же требования выдвигают сегодня и активисты «Живого города». Передавая в Смольный перечень утрат последней пятилетки, они надеялись обратить внимание властей на необходимость соблюдения закона о защите культурного наследия, побудить к реальным действиям, направленным на изменение складывающейся ситуации, которую и многие авторитетные эксперты оценивают как близкую к катастрофической.
Ответ получили неожиданный. Строго говоря, они-то его как раз не получили — пресс-служба Смольного разослала по электронной почте письмо за подписью Александра Вахмистрова во все средства массовой информации, а собственно адресату — «Живому городу» направила то ли с пешим курьером, то ли еще как, подробности не разглашаются. Известно лишь, что к тому времени, когда журналисты кинулись к адресату за комментариями, в «Живом городе» текста Вахмистрова так и не видели. Что делает ответное послание Смольного больше похожим на пиар-атаку, нежели на разговор по существу поднятых проблем.
То, что Валентина Матвиенко не пожелала ставить свою подпись под ответом на адресованное ей обращение, понять можно (зачем подставляться?). Удивляет другое: почему губернатор перепоручила эту докуку не главе КГА или КГИОП, а главному смольнинскому «строителю» Александру Вахмистрову? Как мы помним, почетным гражданам тонкости деликатного обхождения с темой защиты культурного наследия втолковывал вице-губернатор Виктор Лобко — курирующий вопросы административные и смежно-политические, а в близких отношениях с культурой вовсе не замеченный. Говорят, что демарш молодых энтузиастов добавил теперь работы и вице-губернатору Валерию Тихонову, отвечающему за решение вопросов правопорядка и безопасности.
Аварийность ликвидируем вместе с домом
Во первых строках своего письма Александр Иванович сообщает о том, что-де в Смольном разделяют «озабоченность горожан».
Затем следует приближенное к художественному описание ужасающего состояния старого фонда, где сотни зданий «находятся в близком к аварийному, аварийном и даже в руинированном состоянии».
Из чего вытекает несколько неожиданный вывод: «улучшение качества жизни населения… — главная задача Правительства Санкт-Петербурга».
Переходя собственно к списку утраченных исторических зданий, вице-губернатор сообщает, что они «относятся к той самой группе объектов, в отношении которых требовалось незамедлительное принятие мер, направленных на ликвидацию их аварийного состояния».
Поскольку речь идет о домах снесенных, получается, будто эти самые меры по ликвидации аварийного состояния есть ликвидация самих зданий.
Между тем просвещенному человечеству давно известны и другие методы. Специалисты охотно объяснят всякому любознательному: о степени аварийности несущих стен судят обычно по состоянию межоконных простенков первого этажа. Если они утрачивают способность нести на себе тяжесть всех прочих конструкций — дело действительно плохо. Но даже в таком случае — не безнадежно. Примером может служить история дома 70 на Садовой (пятиэтажного, 1828 года рождения). К середине 1980-х кирпич этих самых межоконных перекрытий нижнего этажа пришел в полную негодность. Однако сносить дом не стали, но аккуратно, с соблюдением всех необходимых предосторожностей, переложили аварийные участки кладки. К 1989 году его капремонт был завершен — и теперь, по прошествии 20 лет, стоит себе как ни в чем не бывало.
Вахмистров уверяет, что «в каждом случае необходимость демонтажа аварийного здания либо его части определялась с учетом обеспечения технической возможности сохранения и восстановления несущей способности конструкций здания без создания угрозы жизни и здоровью граждан, степени сохранности исторического облика здания».
Но для убедительности не хватает конкретных примеров, документов. Почему бы чиновникам Смольного, готовившим это письмо, не приложить к нему подробную справку по каждому из указанных «Живым городом» адресов? Да и случаи, когда заказанная застройщиком экспертиза признает дом аварийным без должных оснований, нередки. Из недавних примеров — история дома 7 на ул. Эсперова, на Крестовском острове (снесенного ради расчистки площадки под строительство коттеджей для судей Конституционного суда).
Сначала губернатор подписывает распоряжение, открывающееся словами «в связи с обращением Управления делами Президента Российской Федерации» и плавно переходящее к указанию на необходимость расселить, среди прочих и здание на Эсперова, 7 — «в связи с угрозой обрушения во II квартале 2006 года…»
Через год собственникам жилья удается доказать фиктивность экспертизы и признать распоряжение правительства Петербурга о расселении их дома по причине «аварийности» незаконным. Что, впрочем, не спасает дом (выявленный объект культурного наследия) от сноса — по новой версии, ради не обсуждаемой потребности удовлетворить «государственную нужду».
Кручу-верчу, запутать хочу
Сокрушаясь об имевших место градостроительных ошибках, вице-губернатор Вахмистров пеняет на несовершенство закона:
«Проект зон охраны памятников истории и культуры центральных районов, принятый еще в 1988 году, к сожалению, в настоящее время не вполне обеспечивает защиту объектов культурного наследия. Положения указанного проекта допускают возможность широкого толкования допустимых преобразований, и в том числе формирование лакун (т. е. участков-исключений в целях нового строительства) в охранной зоне».
Лукавит, однако. Во-первых, в 1988 году было принято решение Ленгорисполкома «Об утверждении границ объединенных зон охраны памятников истории и культуры в центральных районах Ленинграда», а вовсе не одноименный проект. Разработка последнего лежала в основе принятого нормативного акта, не более того. И если проект позволяет какие-то там вольные толкования, то нормативный акт (действующий по сию пору без изменений) — нет. Недостаточность же обеспечения защиты объектов наследия объясняется вовсе не изъянами утвержденного документа, а нежеланием чиновников следовать этому нормативному акту.
Кроме того, пункт 2 решения Ленгорисполкома 1988 года устанавливает:
«Распространить на территории объединенных зон охраны памятников истории и культуры действие режима, установленного Инструкцией по организации зон охраны недвижимых памятников истории и культуры…» В частности, согласно ее положениям, в объединенной охранной зоне:
— сберегается исторически ценная система планировки, сохраняются соответствующие памятнику среда и ландшафт;
— запрещается снос, перемещение, изменение недвижимых памятников истории и культуры;
— не допускается строительство каких бы то ни было новых сооружений, за исключением возводимых в порядке реставрации архитектурного ансамбля.
Принятый в 2002 году федеральный закон об объектах культурного наследия определяет: «Охранная зона — территория, в пределах которой […] устанавливается особый режим использования земель, ограничивающий хозяйственную деятельность и запрещающий строительство, за исключением применения специальных мер, направленных на сохранение и регенерацию историко-градостроительной или природной среды объекта культурного наследия».
Исключения из правил
Утверждение Александра Вахмистрова о том, будто принятое в 1988 году решение ЛГИ «допускает возможность… формирования лакун в охранной зоне», вообще не соответствует действительности.
В приложении 3 указанного решения приведен закрытый список территорий таких исключений из границ охранных зон. Его расширение или пересмотр не предусматривается. Все последующие версии списков лакун совершенно необоснованно ссылаются на то, что основываются на этом решении. Нельзя счесть правомерным и подписанное губернатором Валентиной Матвиенко распоряжение Правительства СПб № 67/1-рп от 06.07.2004 «О перечне участков исключений (лакун) в границах объединенной охранной зоны Санкт-Петербурга», так как появление всякого нового участка исключения из ООЗ влечет появление новой границы охранной зоны. А эти границы, согласно закону, могут устанавливаться только на основании проекта охранной зоны. Впрочем, список-2004 нельзя рассматривать как вступивший в силу, поскольку не выполнен п. 2 указанного распоряжения, предписывающего «После согласования Перечня с уполномоченным федеральным органом государственной власти Комитету по градостроительству и архитектуре подготовить проект правового акта об участках исключений (лакун) в границах объединенной охранной зоны Санкт-Петербурга».
Далее Вахмистров пишет активистам «Живого города»:
«В качестве примера Вы указали на 95 разрушенных (в самом перечне — утраченных) зданий, «ценность которых подтверждена на законодательном уровне». Из указанного перечня 76 объектов не относятся к числу объектов культурного наследия, а лишь расположены в исторической застройке. На законодательном уровне защищенность т. н. рядовой, фоновой застройки будет обеспечена Правилами землепользования и застройки и режимами зон охраны объектов культурного наследия на территории Санкт-Петербурга».
Вице-губернатор опять-таки играет словами, подменяя юридически оформленное понятие охранной зоны на представляющийся ему, видимо, более удобным своей расплывчатостью термин «историческая застройка». Как видно из приведенных ссылок на действующие документы, застройка в охранной зоне и в настоящее время обеспечена уже имеющимися законами. Что же до Правил землепользования и застройки, то кому, как не Александру Ивановичу, знать, в силу каких причин чиновники Смольного который год тормозят их принятие?
Жаль, что господин Вахмистров не конкретизировал — какие именно 76 объектов из списка «Живого города» не являются объектами наследия. Тогда можно было бы понять, что же подразумевал чиновник: не являются, ибо уже не существуют (в таком случае отчего не объявить неподохранными все 95?), или же то, что перед сносом их успели предусмотрительно «разжаловать»?
Сокращение культурного наследия
«В настоящее время в целях сохранения объемно-пространственных и архитектурных характеристик исторической застройки ряд аварийных объектов уже воссоздан (в частности, объекты Парадного квартала), а другие подлежат воссозданию (Рыбацкий пр., 18). Воссоздаются фасады зданий по адресам: Невский пр., 55, 59, 114, 116; Московский пр., 97; 8-я линия, 11; 8-я линия, 37; 13-я линия, 52, лит. К», — сообщает Вахмистров.
Это какое такое сохранение «объемно-пространственных и архитектурных характеристик»? Уже сегодня нависающий над исторической застройкой 9-этажный корпус Парадного квартала? Или гостиница в 7 этажей, возводимая на месте снесенного двухэтажного дома 11 по 8-й линии?
«К группе утраченных строений вы почему-то относите объект по Литейному пр., 5/19, — удивляется чиновник, — в котором сохранены подлинные фасадные стены и воссоздается разобранный аварийный фрагмент фасада по ул. Чайковского, что позволило сохранить ценностные характеристики фоновой застройки».
Губернатора должно не меньше удивить такое заявление ее подчиненного. Ведь Валентина Матвиенко давала совсем иную оценку случившемуся:
«Инвестору было дано разрешение только на разборку аварийных перекрытий, но не всего здания. То, что дом снесен, — грубое нарушение со стороны компании «Адамант». […] К компании «Адамант» будут приняты очень серьезные меры административного, финансового, правового плана. Компания будет обязана восстановить фасад дома и заплатить штрафы, но только этим она не отделается. На примере дома на Литейном мы обязаны всех предупредить, что подобные факты будут очень строго рассматриваться и с недобросовестных компаний будет очень жесткий спрос. Такие вещи в Петербурге недопустимы» (из заявления пресс-службы губернатора СПб от 13 января 2007 г.).
Разницы же между уничтожаемым подлинником и заменяющим его новоделом Александр Иванович, судя по всему, вообще не видит. Бывает. Есть немало людей, не утруждающих себя посещением музеев, а довольствующихся вырезками воспроизведенных в журнале «Работница» картин. Есть и такие, что живым птицам и зверушкам предпочитают поделки таксидермистов. Тезисы новой смольнинской стратегии сокращения культурного наследия были явлены петербуржцам аккурат ко Дню рождения города. Главный архитектор Петербурга Александр Викторов (отрекомендованный «транслятором генеральной линии петербургской администрации в отношении к историческому центру») выдал их в интервью газете «Время новостей», а днем раньше вариации на заданную тему прозвучали в ответном послании вице-губернатора Александра Вахмистрова движению «Живой город».
Вице-губернатор указывает в своем ответе «Живому городу»:
«Ваше утверждение о сносе памятников федерального значения «Дом Лобанова-Ростовского» (Вознесенский пр., 1), «Казармы Преображенского полка (д. 31, 33, 35а, 37 по Кирочной ул.; д. 41 по улице Радищева), «Здание бань Е. Ф. Овчинникова» (Б. Пушкарская ул., 22), «Дом ведомства учреждений императрицы Марии» (Казанская ул., 5) не соответствует действительности».
На самом деле «Живой город» и не утверждал, будто снесен Дом Лобанова-Ростовского — в их списке значится относимый к этому объекту дворовый флигель (работы Монферрана), с пометкой в адресе: «литер А4». Среди потерь в комплексе казарм Преображенского полка у живогородцев значится дом 39 по Кирочной, а вовсе не те номера, что перечислены Вахмистровым. Под адресом Казанская, 5, существовали два корпуса, один из которых снесен. А от бань на Пушкарской осталась лишь фасадная стена — это, вероятно, Александр Вахмистров считает более чем достаточным для опровержения факта утраты выявленного объекта культурного наследия.
«Четыре объекта из представленного списка расположены в границах территорий объектов градостроительной деятельности особого регулирования федерального значения, контроль за осуществлением градостроительной деятельности на которых осуществлялся федеральными органами исполнительной власти», — замечает Вахмистров, отчего-то не уточняя, о каких именно местах идет речь. До сих пор известно было разве что о территории подле Мариинского театра (масштабное строительство второй сцены требовало «развязать руки»). Хотя понятие «территория объектов градостроительной деятельности особого регулирования» любого значения является термином Градостроительного кодекса 1998 года, утратившего силу после принятия в 2004 году нового кодекса, где такого понятия уже нет. Таким образом, оправдывать снос объектов, произведенный после 1 января 2005 года, режимом такой территории — неправомерно.
Если бы молодость знала, если бы старость могла
«Двадцать пять строений — это квартал Шкапина–Розенштейна. Напомню, что постройки на ул. Шкапина–Розенштейна, расположенные в давно деградировавшей части Петербурга, являлись примером сугубо утилитарной застройки, не представляющей художественной или исторической ценности», — безапелляционно заявляет вице-губернатор.
Ну пустой звук для него имена архитекторов Гизе, Нагеля, Котенкова, Эпельбаума… что тут поделаешь?
Не имеющие снисхождения к пробелам в образовании чиновника горожане реагируют на форумах весьма злобно. Вроде:
«Давно деградировавшая часть СПб — это район, ограниченный Смольными: улицей и проспектом, ул. Пролетарской диктатуры и набережной Невы».
А у Александра Ивановича просто другие кумиры. Главный предмет восхищения — губернатор Валентина Матвиенко. Недавно, например, в эфире телеканала ВОТ он с таким детским восторгом рассказывал, как одним махом решили судьбу квартала Шкапина–Розенштейна. Приехали туда, говорит, с Валентиной Ивановной, она глянула, ужаснулась и приняла «командирское решение» — все снести. Вот так вот. Никаких тебе упреждающих экспертиз историко-культурных, кропотливых обследований технического состояния, переговоров с собственниками…
«Ваш список изобилует ошибками, неточными атрибуциями построек, путаницей в определении стилей», — пеняет вице-губернатор юным защитникам наследия.
Хотя есть подозрение, что беседа о специфике архитектурных стилей непосредственно с Александром Ивановичем — доведись таковой случиться — едва ли утомит своей продолжительностью. Но не он же лично, а весь КГА месяц корпел над ответом этому треклятому «Живому городу», как жалуются в кулуарах чиновники.
Лучшие специалисты «ловили блох» в составленном молодыми активистами списке утрат — и даже кое-что нашли по части датировок и прочей атрибуции.
«Для достоверности подобной статистики следовало бы обратиться к правовым актам и датам установки аварийности», — корит молодежь вице-губернатор.
Думается, что желающих иметь доступ к полной и достоверной информации, касающейся судьбы исторического Петербурга и замышленных «реконструкций» и «реноваций», найдется немало. И не только среди активистов молодежных движений. Но где ж ее взять-то? Если наиболее значимые для города проекты нередко остаются тайной даже для членов Совета по сохранению наследия при правительстве Петербурга. Если официальный сайт КГИОП пуст, как ведро с плещущейся на дне ложкой мутной жижи. А официальные издания Смольного — вроде «Петербургского дневника», например — не брезгуют откровенной дезинформацией.
На последнюю из них на днях отреагировали дружным протестом делегаты съезда Союза архитекторов. Учрежденная правительством Петербурга газета разместила статью под заголовком «Архитекторы за», где утверждалось, будто члены Совета архитекторов субъектов РФ и муниципальных образований поддержали проект «Охта-центра». Дезавуировать эти измышления пришлось самому главе КГА Александру Викторову — по его признанию, вопрос о поддержке проекта небоскреба члены Совета даже не рассматривали.
Письмо «Живого города» к губернатору сподвигло-таки КГИОП на размещение кое-какой информации на официальном сайте городского правительства. Даже с фотографиями из категории «до и после», демонстрирующими достижения команды Матвиенко в деле реставрации объектов наследия и покраски фасадов. Отчего-то, правда, в этот поминальник попали такие объекты, как Константиновский дворец — сданный еще при Яковлеве, в мае 2003 года. Но не попали такие, как Дом Чичерина (Невский, 15) — хотя заслуга в его приближенной к сносу «реставрации» всецело принадлежит нынешнему руководству Петербурга.
Впрочем, разбор этих списков — тема отдельного разговора, к которому «Новая» непременно вернется.
Татьяна ЛИХАНОВА
Карикатура Виктора БОГОРАДА, фото Александра ПЕТРОСЯНА