На нитках невских берегов

Набоков достает солнце русской поэзии

Итак, житие града Петрова. Среди авторов - Пушкин, Достоевский, Мережковский, Вяземский, Набоков, Битов, Хармс, а также господа актеры, его прихлебательство народ и интонации хвостенко-митьковские. Наверное, вы уже интуитивно почувствовали настроение спектакля... Куклы на нитках в руках чудных артистов - это не комиксы - это петербургский язык. Вовочка Набоков с сачком достает дяденьку Пушкина; бабник Сашка Меншиков невольно порождает странные политические ассоциации; прекрасная чухонка бросается в реку, не дождавшись Петра Алексеича. В общем, легенда на легенде. А когда Н2О через край сцены переливается настоящая, прямо как бассейн в МДТ, - и вовсе от восторга захлебываешься.
Уже после спектакля выясняется, что воду для декораций таскали из ближайшей бани (почему-то в бутылках), ибо актерам в этой Неве импровизационной время проводить, а горячего водоснабжения в музее Федора Михалыча не наблюдается. Плюс ко всему в пятницу в помывочном учреждении был женский день, а воду таскали мужчины... Все-таки не случайно и штаб-квартира митьков в тех краях расположена: питерским духом веет.
Конечно, не без положенной доли трагизма («Бедный Евгений» больше смахивает на Пьеро), конечно, с размышлениями о чудовищном Санкт-Петербурге (ведь не зря же в конце пьесы классический отрывок из «Подростка» читают - о гнилом городе). И все же. Все же это как поход в старую родную коммуналку: когда один туалет на десять комнат - уже смешно - и одновременно вызывает парадоксальную ностальгию.
Когда аристократ Набоков, и в детстве-то с чувством превосходства молодого английского джентльмена, на сцене становится настоящим ребенком, то сразу ясно, что это он рядом с Пушкиным такой: со своими бесподобными стихами, переводом «Евгения Онегина» и комментариями к этой «энциклопедии русской жизни». Когда Евгений печалится из-за смерти Параши и почти сходит с ума, а вокруг, по городскому центру, брассируют гуси, бабы стирают белье, мужичок, проплывающий в бочке, просит потереть спинку, - то становится ясно, что это город такой: где безумие - это чуть ли не адаптационный период. Какая-то акклиматизация, перед тем как зажить нормальной жизнью. И не о забитой России речь с ее привычкой переносить горе, а об абсурде городской жизни, когда наводнение само по себе - а народ сам по себе. Природа - какая-то далеко живущая девушка со своими тараканами в голове.
Своим настроением, своей неуловимо родной грустью «Всадник Cuprum», по-моему, очень похож на шедевры мастерской Козлова «Река Потудань» и «Невский проспект», но художник-постановщик Анна Викторова и координатор спектакля (а по совместительству мама художника-постановщика) Елизавета Богословская дружно отрицают влияние Григория Козлова. «Вся ответственность за это наше увлечение целиком лежит на Ревазе Габриадзе, и именно его поддержка позволила нам сделать этот спектакль», - сказала «Новой газете» госпожа Богословская. Впрочем, кто бы ни был вдохновителем, за все достоинства постановки ответственность несет театр «Кукольный формат». И нельзя не заметить - удачно.

Алексей КОБЫЛКОВ