Особенности национального родовспоможения

Скажем сразу: это не журналистский текст.
«НГ» никому не давала задания обзавестись потомством. Исповедь оказалась в редакционной почте среди сотен других писем. Автор - обыкновенная молодая мама. Статус, который за год обретают тридцать с лишним тысяч питерских женщин, и каждой из них есть что рассказать.
Мы решили опубликовать Юлину историю почти без купюр. Это как раз тот случай, когда нутряная выстраданность важнее стилистических изысков. Обыденность же (ведь ничего страшного вроде не случилось!) - она как зеркало, где отразились все проблемы нашего акушерства и гинекологии...


«В какой-то период времени мы все хотим ребенка.
С рекламных фотографий на нас смотрят улыбающиеся милые врачи - сама компетентность, воплощенное участие, - и мы настраиваемся только на лучшее.
Мужчины тоже включены в процесс. Кто-то из них ходит на курсы по подготовке к родам со своими половинами, кто-то просматривает информацию в интернете. А многие женщины уверены: если в самый ответственный момент муж будет рядом - он проследит, чтобы со мной обращались хорошо. И все будет о`кей.
В нашем городе только один государственный роддом активно пропагандирует семейные роды - 18-й на проспекте Солидарности.
Туда-то мы и направились.
Я заранее поинтересовалась обезболиванием, так как имела давнее кардиоосложнение, а также знала свой болевой порог, который крайне низок...
Врачи в один голос заверили меня, что бояться боли не стоит (это, мол, вопрос психологии). И по поводу анестезии тоже переживать не нужно - в родильном отделении есть все необходимые средства!
Итак, рожаем...
23 июля. Схватки к полуночи постепенно начались.
Нас с мужем отводят в родильный бокс и со словами «ну все, рожайте» оставляют одних. Почти как в поле, только тепло и чисто.
Ходим по коридору. Терпеть можно. Думаю: «Если все так будет идти, то - справлюсь, без проблем. Главное, родной человек рядом, ему можно и пожаловаться и постонать, он подаст воды и подставит плечо, когда будет трудно...»
Два часа ночи. Уже больно. Начинаю громко переживать схватки. В коридоре, не выдерживая вертикального положения, встаю на корточки, опустив голову в пол. И слышу голос: «У нас мужчины ходят! Встань, стоишь тут раком!» Муж-защитник даже не находится что на это сказать... А кто ходит-то? Те же самые ошалевшие папаши, которым не до чужих жен - во-первых, а во-вторых, я - в родильном отделении, а не у Казанского собора в дни трехсотлетия. Но произнести эту сентенцию вслух сил нет...
Маленькая стрелка остановилась на цифре «3». Перестаю справляться совсем. Уже кричу. Муж бегает к посту с вопросами - «что можно сделать? что уколоть? как облегчить?» Его никто не слушает. Возвращается один. Растерян. К кому обращаться? Ни у кого из персонала нет бейджей. Никто не представляется, и вообще непонятно - кто же будет вести роды?
Ко мне в бокс заглядывают где-то раз в час. Все время - новые лица. Ничего не смотрят, даже не подходят, просто кидают от двери в пространство - «да не ори ты».
Я тем не менее кричу (и не для того, чтобы привлечь внимание, - просто не получается иначе). Пытаемся с мужем в перерывах между схватками добраться до душа. Не успеваю. Падаю. Он меня дотаскивает. Так несколько раз. Все это - на глазах у медиков. И вызывает у них усмешки...
Четыре утра. Терпеть уже невозможно. Я ведь предупреждала, что не смогу долго выдержать... Как можно не учитывать индивидуальный болевой порог! Заскочила медсестра. Выдавливаю из себя: «Дайте анестезию, любую!» Слезы текут. Да что же это такое... Когда я себе позволяла плакать при людях... Сестричка почти спиной отвечает: «Нет! Замолчи!» И была такова.
Прошу мужа сделать что-нибудь. Надеюсь только на него. Он бегал к посту раз сто. Но не в его силах пробить эту стену равнодушия.
Мы думаем, что все изменилось. Что мы живем в другой стране, где людей уважают. Что в медучреждениях - не как прежде, пациентам внимают и сочувствуют. И появление на свет нового человека - святое событие.
Ничего подобного. Для этих дам в белых халатах мы - отнюдь не носительницы прекрасного. Мы - коровы, которые, рожая, усложняют им ночное дежурство, мешают курить, спать, трепаться. А некоторые, самые противные, к тому же еще орут.
4:30. Муж на минутку вышел. И тут же (может, специально ждали, когда я останусь одна?) заходит строгого вида девушка с длиннющими ножницами, говорит: «Ложись». Подкладывает под меня поднос. Ничего не объясняет и без предупреждения начинает тыкать (другого слова подобрать не могу) этими ножницами мне внутрь. Делает она это так сильно и больно, что я выворачиваюсь. Появляется очередная акушерка, учит меня молчать: «Что ты так вопишь, успокойся!» А девица (сестра? врач?) коллеге в ответ: «Представляешь, не дается, так я ей пять раз уже не туда попала». В подсознании вяло всплывает мысль: «А куда же она попала пять раз?..» Приходит муж. Ему, разумеется, тоже ничего не объясняют. Лежу на мокрых кровавых простынях. Само собой, на замену белья наша медицина внимания не обращает.
Рыдаю. Умоляю благоверного не оставлять меня больше одну. Не ругаю его. Он и так старается поддержать меня всем, чем может.
Но ведь профессионально помогать должны доктора и психологи! Это же ведь их работа! А где они?
Пять утра. Приходит врач. Смотрит раскрытие шейки матки. Говорит - еще минут тридцать. Гипнотизирую циферблат. Полчаса прошло. Приходит снова. Еще полчаса. И так раза четыре. Дикая, отупляющая боль. Не могу вспомнить ничего подобного за свои 28 лет. Слышу будто сквозь вату: «Или будешь делать, как я сказала (как именно - никто не объясняет), или будешь тут орать еще несколько часов». Ни одного ободряющего слова!
Без четверти семь. Дошла-таки очередь до меня. Ложусь на кресло. В голове только одно - неужели этот ужас заканчивается? Сказали: «Тужься». Пробую. Женщины в белых халатах выражают недовольство: «Что ты в щеки набираешь воздух, кто так тужится?» А объяснить простым языком - как это правильно сделать - им не позволяет врачебная гордость? И это при том, что в моей карточке - заключения нескольких кардиологов: роды должны быть максимально мягкими, чтобы не допустить приступов тахикардии. Пульс же мне измерили только сейчас, по истечении семи часов схваток. «Ну-ка, давайте посчитаем ее пульс, такой опасный для жизни! С ее-то глоткой она здоровее всех нас!»
Мужа с какой-то нездоровой ухмылкой предупреждают: «Ну, сейчас ты все у нее посмотришь...»
7:00. Опять ничего не обсуждая со мной, эти женщины в халатах разного цвета надавили несколько раз и ребенка вытолкали.
Малыш кричит. Мне его не показывают. Не положили маме на живот, не прикладывают к груди, не говорят - мальчик или девочка.
Где же радость? Свет? Я столько мечтала...


Я мало знаю о наших медиках. Вернее, я о них не знаю ничего - откуда они берутся, где их учат и что творится в их головах. Подходит ко мне дама в ярко-зеленом костюме. Наверное, хочет поздравить?.. Наклонившись, с презрением бросает мне в лицо: «Другие отдают детям свою почку, а ты? Что ты сделала для ребенка? Да какая ты мать? Посмотри на него, это из-за тебя он так плачет!»
А кто же ты-то, чтобы мне - именно сейчас - такое говорить? Неужели ты давала клятву Гиппократа?.. Опешивший муж пытается что-то возразить, я его останавливаю. Все бесполезно. С этой машиной черствости, хамства, халатности нам двоим не справиться.
Девять утра. Мы втроем в боксе. Заходит главврач (!). Очень удивлен, что ранка на голове сына не обработана. Тут же, как по мановению волшебной палочки, появляются медсестры и начинают хлопотать. Муж звонит моей маме, сообщает о рождении внука. Я не беру трубку. Боюсь разрыдаться.
Мое чадо родилось с кровоподтеками на белках глаз, которые не проходили около четырех недель; сын выгибал шею до двух месяцев и почти не лежал ровно. В роддоме ему по причине повреждения шейного отдела позвоночника накладывали бандаж, а на пороге трех месяцев у него оставался повышенный тонус, чего быть не должно. Все это - последствия сложных родов (что было указано в его карточке при выписке).
В 18-м роддоме мне пришлось пережить самые естественные роды. Проведенные эскулапами сознательно без какого бы то ни было обезболивания. Может быть, высокопрофессиональные доктора этого заведения пишут диссертации на тему «Сколько чуть не сошедших с ума от боли женщин могут родить без капли анестезии»?
Потрясающе, что никто не несет ответственности за отвратительное обращение с пациенткой. Это норма.
Ни тысячи родов, которые приняли эти «адепты добра и милосердия», ни, возможно, небольшая зарплата не дают им право быть столь циничными и грубыми. Унижать, издеваться... Я не хочу верить, что в цивилизованном мире возможны только такие взаимоотношения врача и пациента.
Очень бы хотелось, чтобы мой рассказ хоть кому-то помог. А вообще-то, видимо, лучше накопить денег и рожать за границей».

Юлия ВОЛЬНАЯ
фото Алексей ВЫСОЦКИЙ

Редакция оставляет за руководством роддома и Комитетом здравоохранения администрации города право на ответ через газету.