Фантомные угрозы бумажных тигров

Что может быть пошлее, чем выяснять принципы, на которых должны строиться отношения общества и, в частности, интеллигенции с властью. Если опираться исключительно на русский опыт, то никаких слов, кроме матерных, здесь ни для интеллигенции, ни для власти уже не найти. Так не лучше ли обратиться к опыту общечеловеческому и попытаться провести селекцию общих мест, вычеркнув неприемлемые, подыскав подходящие? Попробую сделать это на примере всего двух высказываний, отделенных друг от друга веками.
Dura lex sed lex - «Суров закон, но это закон». Следование знаменитому принципу до сих пор считается признаком «цивилизованного», ориентированного на западный, демократический опыт человека. Дескать, я против этого закона, но, поскольку это закон, буду его соблюдать. Увы, в современном мире древнеримский принцип не работает. Слепое исполнение законов подразумевает их божественную природу. Между тем законы не просто пишутся людьми, но - как правило, далеко не лучшими представителями рода человеческого. Любой закон следует оценивать исключительно с точки зрения морального чувства и здравого смысла. А оценив - нарушать или не нарушать.
Законобоязненность - разновидность социальной шизофрении. Интересно, распространяют ли «демократы» принцип императивности закона хотя бы на антисемитские (так называемые нюрнбергские) расовые законы, принятые в 1930-х годах нацистами? Тоже ведь законы были. Суровые, но законы. Не менее интересно, будут ли адепты законности столь же неколебимы в своих убеждениях, если завтра Госдума примет закон, предписывающий определенным категориям населения или просто жертвам жребия прыгать с крыши вниз головой? То, что такой закон невозможен, не аргумент: возможно всё. Боюсь, что невозможен как раз бунт против подобного законоуложения. Если «демократы» подчинятся закону и выстроятся в очередь на крышу, они войдут в историю как честные идиоты. Но, скорее всего, найдут в тексте лакуны, которые позволят персонально им остаться в живых. Без лакун у нас законов не бывает, даже законов о коллективном самоубийстве.
Гораздо симпатичнее принцип, сформулированный Мао Цзэдуном, уговаривавшим китайцев не бояться ядерной войны. «Атомная бомба - бумажный тигр» - dixit Председатель Мао. Над этой фразой немало потешались, а зря. Мао был прав и в частности, и в целом. В частности - поскольку прекрасно понимал, что негласным условием взаимного атомного шантажа является неприменение ядерного оружия. Бомба в условиях «холодной войны» имела смысл и ценность, только пока дремала на боевом дежурстве. А поэтому и бояться ее не следовало. Последующий исторический опыт подтвердил правоту Мао.
А в более широком, как раз и интересующем нас аспекте Мао был прав, поскольку предложил верный взгляд не только и не столько на бомбу, сколько на все, чем запугивают доверчивое человечество. Идет смертельная борьба даже не бульдогов под ковром, а именно что бумажных тигров. Бумажный тигр - «международный терроризм» (термин, изобретенный в США в 1980-х годах для обозначения просоветских национально-освободительных движений), лейбл, который навешивают на самые разные движения, некоторые из которых существуют 60 - 200 лет. Бумажный тигр - «наркотическая угроза»: под воздействием наркотиков в России совершается 1 - 2% преступлений, алкоголя же - 25%, но про «алкогольную угрозу» со времен Горбачева говорить не принято. Сейчас появился новый бумажный тигр: «распад России», который якобы предотвратил ВВП в 1999 году. С какого рожна «распад»? Но ведь поверят - как верили в «белые колготки» прибалтийских снайперш и в дилеров, угощающих школьников героином, приговаривая: «Первый раз бесплатно, когда подсядешь - за деньги».
Но если враги государства - бумажные тигры, то такой же тигр и само государство, надувающее щеки, но не выполняющее ни одного из своих обязательств и по одной этой причине государством вообще не являющееся. Бумажных тигров не следует бояться, на них вообще не стоит обращать внимания: таким принципом должен в наши дни руководствоваться любой вменяемый человек.

Михаил ТРОФИМЕНКОВ,
обозреватель «Коммерсанта» для «Новой»