Сравнительная жизнь

Лично у меня от фотографий Михаила Лемхина – головокружение. (Наверное, как у Сталина – от успехов.) Почти от каждой – а тут их сотни. Какие-то разгадки неизвестных загадок. Ответы на незаданные вопросы. Разговор не со мной о том, что меня не касается. Фрагмент реальности, понятой как абстрактный коллаж. Без какого бы то ни было постороннего смысла. Ничего лишнего. Чистая случайность.
Вот внутренность какого-то парадного подъезда: лепнина на потолке, обшарпанные стены, щербатая на полу керамическая плитка, застекленные, с фанерой пополам, высокие двери, закрывающиеся за маленьким мальчиком: в эту секунду он выходит на улицу, а в следующую секунду станет в подъезде гораздо темней.
Вот тоже дети – должно быть, в зрительном зале; одна девочка, в очках, обернулась, на кого-то взглянула, почему-то невесело.
Мужчина лет сорока, худой, лицо в морщинах, волосы всклокочены; поправляет очки; стоит на тротуаре, возвышаясь над автомобилем, часть фигуры просматривается через стекла салона; над головой торчит из стены массивная металлическая завитушка.
Юноша в белой рубашке навыпуск – на вид приличный, даже интеллигентный – руки в карманах, модные очки, – а девушка косит под профессионалку, но с жестом типа «отвали»; прислонилась к витрине, там вроде манекены, тоже он и она, нарядные; вроде как веселые; а в стекле витрины отражается другая сторона улицы.
Птица – явно ворона – на перилах (на периле?) явно Фонтанки; за нею Летний сад, а она прямо сейчас взлетит.
Вот опять кто-то вслед кому-то обернулся.
Двое на траве: возле каждого бутылка с минералкой. Двое среди колонн Казанского. Двое на бетонном причале, в небе над головами какой-то страшно знаменитый мост. Двое посреди улицы, обнявшись.
Все так красиво – не умею объяснить себе, почему (композиция, блин, светотень, то да се), – но чувствуешь тревогу; ищешь подвох, сдвиг.
То ли он в том, что жизнь, вот так разъятая на беззвучные атомы времени, словно безразлична к самой себе.
То ли беспокоит этот взгляд – ничей, чужой – непрошеного, незримого, вездесущего свидетеля. Для которого сам фотограф – не более чем инструмент. Только подумать, что и весь-то проходишь на чьих-то глазах. Ты виден – следовательно, существуешь.
То ли про город никогда не думал, что не он тебе принадлежит, а ты – ему. И обращается бесцеремонно.
Поскольку ты всего лишь частица толпы – удивительной общности людей: единство места, единство времени, а лица все из разных пьес, и действие стоит.
Двое в музее. Двое в кафе. Ночной нищий – под фонарем, с трехлитровой стеклянной банкой для милостыни. Дневная нищенка – чуть не грудью на тротуаре, трясет головой. Женщина с тремя детьми – держась за руки, переходят улицу. Девушка вперилась в ручное зеркальце – красит губы. Мужчина выгуливает собаку, на ходу читая газету.
Нечаянные жесты, мимолетные мины. Мизансцены под облачком угадываемой приязни. В автобусе. На вещевом рынке. На пляже.
Вдруг – узнаваемый персонаж: Алексей Герман или еще кто-нибудь такой. Академик Алферов, если не ошибаюсь. Еще знаменитый режиссер. Знаменитый поэт. Знаменитый прозаик. Музыкант. Губернатор. Другой губернатор.
Губернаторов двое, потому что и городов – два. Вот о чем забываешь совершенно! Этот роман в картинках волшебным образом объединил Святого Петра и Святого Франциска. Казалось бы, что общего: тот был еврей, этот итальянец, – а где Россия, где Америка, почти не разберешь.
Мотивы и фигуры рифмуются. Город вбирает их в себя как большая метафора.
Никто на свете ни с кем не связан ничем – кроме метафор.
Надеюсь, книга Михаила Лемхина (фотоальбом или как еще назвать) – «Within And Without/ Saint Petersburg/San Francisco» – когда-нибудь выйдет в свет. Пока что издатели кряхтят да жмутся.

Самуил ЛУРЬЕ