Положение хуже губернаторского

Я не к тому, что ВИМ вообще не существует: ее многие видели. И не к тому, что она не имеет собственного мнения: в конце концов, ВИМ – единственный представитель власти, который, пусть и задним числом, выступил за переговоры с террористами. В системе координат товарища Суркова она – однозначный «предатель» и «пособник убийц наших детей». С этим как раз и стоит Валентину Ивановну искренне поздравить, а вовсе не с годовщиной выпавшей ей головной боли. Да и лоббируя (назовем это так) избрание ВИМ губернатором, ВВП проявил своеобразный гуманизм. Мог бы и бритвочкой по глазам, то бишь прислать какого-нибудь Зязикова. Или генерала Михайлова. Или, бр-р-рр, Слиску. Но беда в том, что все это не имеет ровным счетом никакого значения.
ВИМ, не та, у которой есть биография, цвет глаз и собственное мнение, а та, которая Госпожа Губернатор, фактически – первый назначенный губернатор в России, лишь одно из лиц власти, по определению безликой. Настолько безликой, что уже с ностальгией вспоминается лицо губернатора Яковлева, какое-никакое, но его собственное. А ВИМ – такая же функция, как и сам ВВП. И то, что происходит и будет происходить в Петербурге, войдет в историю не как «сделанное ВИМ», а как «сделанное при ВИМ». Нужна же какая-то периодизация истории: пусть будет «по губернаторам». А что будет делаться «при ВИМ» – предсказать несложно.
Реформы будут неуклонно продолжаться. Говоря по-русски, будут допиливать и перепиливать то, что недопилили прежде, попутно завершая зачистку тех, кто участвовал в первом этапе реформ. Впрочем, зачистка эта приобрела в последнее время какой-то истерический характер. А разница между первым и вторым этапами проста. Первый проходил под лозунгом «После нас хоть потоп»: пусть и достойным всяческого осуждения, но имеющим, как- никак, аристократические корни. Второй – под лагерно-вохровским лозунгом «Умри ты сегодня, а я завтра». Если в начале 1990-х пилили то, что имело материальную, но не символическую ценность, то теперь пароходы и отели закончились. И пилят, то есть убивают, символическое тело Петербурга.
Кощунственные галлюцинации актера Толубеева о том, что хорошо бы Вечный огонь на Марсовом поле погасить, а на месте братских могил устроить развлекательную зону, еще лет пять назад показались бы бредом. Теперь это всего лишь доведенная до абсурда формула политики, в результате которой в «культурной столице» к 2008 году из учреждений культуры могут остаться лишь Эрмитаж и Мариинка.
Недавно мне приснился пожар «Ленфильма». Приснись он мне пять лет назад, я бы ни за что не подумал (этак меланхолично, не просыпаясь): ну вот, теперь и эту территорию застроят. Почему бы и нет, если Дом книги – уже не Дом книги. Если лучший в России кинофестиваль «Послание к человеку» чудом (вроде бы) не остался на улице. Если можно приступать к истреблению Таврического и Михайловского садов. Планировать уничтожение вавиловского ВИРа и Исторического архива. И заявлять, как заявил министр культуры, что в России слишком много актеров, режиссеров и театров.
Это делает и говорит не ВИМ. Это делается при ней. Может быть, ей неприятно. Но это тоже ничего не значит. Положение ВИМ хуже, чем положение любой оппозиции. Оппозиция хоть что-то может сделать сама.

Михаил ТРОФИМЕНКОВ,
ИД «Коммерсантъ» для «Петербургской линии»