Царь – ненастоящий?

Тацуо Нагаи опровергает

На прошлой неделе в Петербурге побывали профессор университета Китасато Тацуо Нагаи и президент Центра по расследованию обстоятельств гибели членов семьи Дома Романовых Вадим Винер. Они собрали в Шуваловском дворце пресс-конференцию, на которой заявили: в Петропавловском соборе покоится вовсе не Николай II. А кто? «Говоря юридическим языком, в царской усыпальнице похоронен бомж, а не царь», – гневно заявил Винер. Конечно, прозвучало это эпатажно, а для кого-то, может быть, даже кощунственно. Но дело в данном случае не в резкости выражений. А в том, что с выводами правительственной комиссии по идентификации и захоронению царских останков не согласны не только Винер и Нагаи, но и многие ученые из разных стран и различных областей науки – генетики, историки, медики...
Первые сомнения в подлинности останков появились давно, задолго до их захоронения. Речь идет прежде всего о так называемой записке Юровского (единственный документ, где говорилось о местоположении останков царской семьи). Записка подверглась всестороннему анализу (в том числе криминалистическому) и на поверку оказалась фальшивкой. Доктор исторических наук Юрий Буранов в своих многочисленных работах доказал, что, во-первых, она была написана не Юровским, а во-вторых, не в то время, каким датирована. Кстати, сомнения в подлинности документа высказывали даже члены правительственной комиссии. Один из них, академик Вениамин Алексеев, предложил провести научную и историческую экспертизу, но его предложение почему-то проигнорировали.
Еще одно серьезное сомнение ученых было связано с показаниями геолога Авдонина и журналиста Рябова, открывших в 1979 году захоронение. Например, они утверждали, что нашли три черепа в раскопе 50 на 50 сантиметров. Исследование же показало, что два из этих черепов находились друг от друга на расстоянии от одного до полутора метров. Естественно, из одного раскопа извлечь их было невозможно. Во время слушаний в Государственной Думе Рябова напрямую спросили об этом. Но он ничего не стал отвечать, просто промолчал.
Однако все эти очевидные несоответствия не смутили следователя Генеральной прокуратуры Владимира Соловьева, занимавшегося этим делом. И многих поражало упорство, с которым он отказывался от предложений, запросов, ходатайств экспертов. А подготовленные им аналитические справки были похожи скорее на публицистические материалы, нежели на юридические документы. Об их несостоятельности (впрочем, как и несостоятельности всего характера расследования) говорили многие юристы, но это ничего не изменило. Правительственная комиссия постановила: захоронить – и никаких гвоздей.
– Меня не покидает мысль, что все решения по идентификации останков и их захоронению принимались в угоду каким-то политическим обстоятельствам, – вспоминает доктор медицинских наук, профессор Вячеслав Попов, участвовавший в исследовании екатеринбургских останков с 1991 года. – Представляете, на последнем заседании комиссии окончательное решение было принято... голосованием! То есть научные факты оценивали члены комиссии, не имеющие никакого отношения к науке. Да, в комиссии были ученые. Но их было всего трое. И двое из них проголосовали против захоронения – академик Алексеев, историк Беляев. А кто голосовал «за»? Представители МВД, Минкульта, МИДа, писатель Радзинский...
Принадлежность останков царю и его семье не признала и Российская православная церковь. Правда, ее представитель владыка Ювеналий подписал заключительный акт, но оговорил в нем, что всю ответственность за последствия берет на себя комиссия. Кстати, незадолго до церемонии захоронения церковь предложила захоронить екатеринбургские останки, но не как царские, а как жертв богоборческой власти.
Исследования продолжились и после захоронения. Японские генетики во главе с Тацуо Нагаи начали работать с волосами Георгия Александровича, родного брата Николая II. Результаты оказались полностью противоположны исследованиям ученых Питера Гилла и Павла Иванова (именно на их выводы опиралась правительственная комиссия). Надо сказать, это удивило даже тех, кто сомневался с самого начала, – настолько убедительными казались изыскания Гилла и Иванова. Нагаи вскоре провел повторное исследование, но результаты вновь подтвердились: по его выводам, люди, чьи останки захоронены в Петропавловском соборе, не имеют отношения к царской семье.
После этого в одном из российских музеев Нагаи увидел жилетку царя с большими пятнами пота под мышками. Он прикоснулся липкой лентой к этому месту и потом исследовал пробу (ее хватило для определения ДНК). И снова результаты экспертизы японского генетика не совпали с мнением правительственной комиссии. Впрочем, в ответ оппоненты Нагаи заявили, что сомневаются в истинности самих образцов (волос, жилетки). Но тогда японский профессор взял пробу крови родного племянника Николая II – Тихона Куликовского-Романова. Новое исследование – и снова тот же результат, не совпадающий с официальным.
– Экспертизы проходили не только в Японии, – рассказывает Попов. – В американских лабораториях Стэнфорда и Лос-Аламоса ученые изучали останки Елизаветы Федоровны, родной сестры императрицы. И вот что насторожило американских генетиков. Гилл и Иванов получили длинные цепочки ДНК, более тысячи двухсот пар-оснований. А нынешние генетические исследования говорят о том, что такие длинные цепочки не могли быть обнаружены в останках, долгие годы пролежавших в неблагополучных условиях. 200–250 пар-оснований – это максимум. Реакция последовала незамедлительно. Гилл заявил, что эти исследования носили «мстительный и политический характер». Такие вот «научные» контраргументы...
Но оппоненты «несогласных» ученых в ответ чаще всего говорят примерно следующее: «И что теперь прикажете делать, вскрывать могилы?»
– Совсем не обязательно, – считает Попов. – Дело в том, что от каждого скелета оставлены фрагменты – для последующих исследований. Похоже, время для таких исследований пришло. И, на мой взгляд, идеальный вариант решения проблемы – отдать эти фрагменты в различные лаборатории России, Японии, Англии, США, чтобы люди науки независимо ни от кого и ни от чего вели свою работу. Пускай будет создана новая комиссия, в которую войдут ученые, имеющие различные точки зрения на этот вопрос. Пусть они спорят, кому принадлежат останки. Но в данном конкретном случае истина родится не в споре политиков, чиновников или писателей, а в споре ученых.

Артем КОСТЮКОВСКИЙ,
(«АиФ-Петербург»), специально для «Новой»