Россия стала другой. а мы?

Экс-советнику есть над чем задуматься...

Илларионов ушел. Проработав у главного работодателя страны почти шесть лет – с весны 2000 и окончательно убедившись в несовместимости своих взглядов с нынешней экономико-политической моделью страны, ощутив себя чужим среди «своих», в конце прошлого года он подал в отставку. Страна за эти шесть лет стала другой. А он остался прежним. «Когда я работал на прежнем посту и мог этому противостоять, я это делал. А когда окончательно убедился, что это уже невозможно, ушел».
Углубляться в детали, отвечая на каверзные вопросы о «кремлевских тайнах», уклоняется. Говорит эзоповым языком, философствует. Вспоминает задиристые полемические статьи Станислава Белковского (который, напомним, отстаивает мысль о том, что те процессы, что происходят в сегодняшней России, обусловлены вовсе не борьбой за интересы страны, а борьбой за свои личные интересы узкой группы кремлевских стратегов во главе с первым лицом государства).
– Сегодняшняя Россия стала корпоративистским государством, – говорит Илларионов. – Его отличительные черты: неравенство, избирательность, дискриминационность, «своизм» и «нашизм». Использование государственного ресурса для присвоения активов, перераспределения ресурсов «своим» – вот характерная черта нынешней власти. Сегодняшняя Россия – это страна, где не осталось ни экономической, ни политической свободы, страна, свернувшая на путь таких государств, как Венесуэла и Ливия, Ангола и Чад, Саудовская Аравия и Сирия, Ливия и Ирак.
Нынешняя экономическая и политическая модель развития России – это исторический тупик. «Есть ли у такой страны будущее? Если иметь в виду модель развитых стран Западной Европы и Северной Америки, то в таком смысле будущего у сегодняшней России с нынешней экономико-политической моделью нет».
Впрочем, Андрей Илларионов не считает свои прогнозы мрачными...

В тот день, когда в Москве проходила пресс-конференция президента, Илларионов (он – президент фонда «Институт экономического анализа») сделал в Петербурге доклад – «Политические институты и экономический рост». Он говорил о том, о чем еще не слышал никто. Во всяком случае в такой форме – отточенных выдержек из фундаментальных научных исследований. И в таком виде – подкрепленных красноречивыми графиками и убедительными статистическими выкладками. Это результат исследований опыта сотен стран на протяжении десятков последних лет новейшей мировой истории. Не будем вдаваться в подробности. Вот лишь предельно краткие выводы.
Итак, более быстрому экономическому росту страны способствуют такие факторы:
– парламентская форма государственного устройства (а не президентская);
– федерализм (а не централизация);
– политическая конкуренция (а не монополия «ведущей и направляющей» партии);
– наличие политических и гражданских свобод (а не их отсутствие).
Как говорится, комментарии излишни...
– Сегодня популяризируется такая точка зрения, – говорит Илларионов, – что экономический рост может быть не связан с политическими свободами, что можно обеспечить экономический рост при одновременном сокращении политических свобод, усилении вертикали власти. Мировой опыт свидетельствует: в долгосрочной перспективе это невозможно! Даже наш собственный опыт говорит о том, что при нынешней экономической конъюнктуре наши темпы экономического роста могли быть намного выше нынешних. Да, число граждан, живущих за чертой бедности в современной России, значительно уменьшилось. Да, Россия богатеет. Уровень частного потребления сегодня почти на треть выше, чем в самые благополучные советские времена. Но за счет чего это происходит? За счет чего растет благосостояние российских граждан? В первую очередь – за счет улучшения внешнеэкономической конъюнктуры. В 2005 году, по нашим предварительным подсчетам, внешнеэкономическая конъюнктура дала нам около 110 миллиардов долларов, это примерно 15% ВВП. Мы получили эти средства, не приложив никаких усилий. Мировая экономика перераспределила в нашу пользу огромные средства за счет роста цен на нефть и газ. Но так не может продолжаться всегда. Если бы политические и экономические институты у нас развивались хотя бы так же, как в Центральной Европе, каким мог бы быть экономический рост! С такой конъюнктурой его темпы должны были быть не 6 или 6,4%, а на уровне 20%.
Экономика и политика – две стороны одной медали. – Демократические институты выживают там, где есть экономическая конкуренция, – утверждает Андрей Илларионов. – Там, где есть экономическая монополизация, демократические институты не выживают. Государственная монополизация ключевого сектора российской экономики – нефтегазового – свидетельствует, что шансы на выживание демократических институтов в сегодняшней России невелики.
Есть ли будущее у такой России?..
Впрочем, Андрей Илларионов не считает свои прогнозы мрачными...

Николай ДОНСКОВ
Фото ИНТЕРПРЕСС

Прямая речь
Андрей Илларионов часто бывает в родном городе. Говоря о Петербурге, он явно неравнодушен. Хотя порадовать любителей бьющего через край оптимизма особо нечем: все, что сказано о России в целом, относится и к нам в частности.
«Мы сами не знаем своей судьбы. Еще со школьных времен запало в память то, чему нас учили. В учебнике экономической географии СССР за 9-й класс утверждалось, что естественным местом для размещения автомобильной промышленности на территории СССР является Поволжский экономический район. Именно поэтому там размещены крупнейшие автозаводы: ВАЗ в Тольятти, КамАЗ в Набережных Челнах, ГАЗ в Нижнем Новгороде (тогда Горьком). Ну и частично – в Центральном и Волго-Вятском регионах: АЗЛК, ЗИЛ, ИЖ. Так мы и жили с этой верой. Но вот пришла рыночная экономика, и мы увидели, что ни одного завода за эти 15 лет не размещено в Поволжье, а из Центрального района они выводятся. В то же время заводы появляются в Калининграде – БМВ, под Петербургом – «Форд» и «Тойота».
За двадцать последних лет я не припомню ни одного исследования или даже статьи, где бы Питеру предрекалась судьба автомобильной столицы России. А по тому, что реально происходит, кажется, именно так и получается. И это не имеет прямого отношения к политическим изменениям в России или к тому, что некоторые питерцы заняли посты в верховной власти – иностранные компании сами принимают свои инвестиционные решения. Иными словами, в рыночной экономике предсказать развитие той или ной отрасли, того или иного города весьма непросто. Многое может повернуться совершенно неожиданным образом.
Я помню, как еще в конце 80-х началась дискуссия по поводу будущего нашего города. Тогда Даниил Гранин задал ее тон своей статьей «Великий город с областной судьбой». С тех пор, как мне кажется, эта дискуссия не умирает. И тогда и позже пытались отыскать какую-то нишу, которую мог бы занять Петербург. То ли это транспортные ворота, то ли город-посредник, то ли всероссийский научный или культурный центр. Я принимал участие в разработке проекта создания тогда еще Ленинградской зоны свободного предпринимательства. Правда, дискуссия шла своим чередом, а жизнь – своим. Не то чтобы совсем не пересекаясь, но как-то уж очень осторожно. Что еще раз говорит о том, что мы плохо представляем возможные повороты судьбы...
Или другая тенденция – сделать Петербург некой резиденцией для встреч на высшем уровне. Она развивается в результате решений власти. И это тоже удается.
Или вот Петербург становится центром привлечения туристов – за счет своих традиционных культурных ценностей. Большие круизные суда приходят прямо на Английскую набережную – и тысячи туристов наполняют центр города. Этого не было и не могло быть пятнадцать лет назад хотя бы потому, что фарватер был закрыт и туристические корабли в Неву не пускали. И вот небольшая либерализация, снятие искусственных ограничений открыли новый рынок, на обслуживание которого работает целая индустрия и десятки тысяч горожан.
Сейчас в Петербурге много говорят о перерегистрации здесь крупных компаний. Конечно, доходы бюджета от этого увеличатся, что положительно отразится и на экономической активности. Есть, правда, и опасность. Питер не первым воспользовался этим ноу-хау. Роман Абрамович зарегистрировал подразделения Сибнефти на Чукотке. В результате бюджетные доходы Чукотской автономной области выросли многократно, опередив по душевым значениям среднероссийские показатели более чем вчетверо. Благодаря этому на Чукотке начался строительный бум, на жителей пролилось невероятное благосостояние.
И все бы хорошо, но вот в августе прошлого года Сибнефть оказалась проданной Газпрому. Теперь крупные средства больше не остаются на Чукотке. Теперь ее жители испытали финансовое цунами – в мгновение ока у них из бюджета исчезло три четверти доходов. Будем надеяться, что ничего подобного с Петербургом не произойдет».