Рвачи без границ
Траур по Петербургу у Александринки, февраль 2007
Кто заработает на том, что северная столица потеряет с отменой высотного регламента
Эксперты ЮНЕСКО, посетившие недавно северную столицу, вынуждены были напомнить ее руководству: именно горизонтальность застройки составляет «беспрецедентную ценность» вашего города. И ради сохранения этой уникальной питерской особенности рекомендовали правительству Петербурга сохранить ныне действующее высотное регулирование. Смольный в ответ продемонстрировал приверженность ценностям совсем иного рода – дабы облегчить инвесторам задачу максимально выгодной эксплуатации территории города-памятника, высотные ограничения решили отменить на большей части Петербурга. Мотивация предъявляется без стеснения: «Жестко ограниченная высотность не давала развиваться бизнесу», – поясняет вице-губернатор Александр Вахмистров. Детальное содержание документа, уже одобренного возглавляемой им комиссией по землепользованию и застройке, почему-то составляет тайну (можно предположить, что очень уж страшную). О сути новаций известно лишь в общих чертах, из сообщений пресс-службы КГА.
Говорится, что ныне действующие нормативы сохранятся только для охранной зоны (ОЗ) и зоны регулируемой застройки первой категории (ЗРЗ-1).
В охранной зоне исторического центра и в зоне регулируемой застройки (ЗРЗ) первой категории сохраняются высотные ограничения, близкие к ныне действующим (а это 23,5–28 и 42–48 метров соответственно). Уже в ЗРЗ-2 (в нее попадает и площадка будущего «Газпром-Сити») «возможны локальные повышения, принятые на основе процедур общественного согласия». А за границами ЗРЗ-3 (6–7 км от центра) ограничения вообще снимаются.
Процедура учета общественного мнения будет утверждена позднее – по всей видимости, после завершения селекционных работ по выведению допущенной к столу общественности. Ведь пока даже существующий при правительстве города совет по сохранению культурного наследия не устраивает Смольный (недаром ни один из членов совета не был официально приглашен к участию в работе петербургской конференции ЮНЕСКО).
В недавнем интервью Александр Вахмистров пояснил: «Можно назвать шесть секторов, так называемых воздушных перспектив – видовых пространств, которые не могут быть перечеркнуты новыми объектами. Это Адмиралтейство, Исаакиевский собор, Александро-Невская лавра, Петропавловский собор, Смольный собор и Стрелка Васильевского острова. Определены пространства протяженностью шесть километров, на которых невозможно ни при каких условиях строительство выше установленного регламента». От Смольного собора до места расположения небоскреба «Газпром-Сити» – всего один километр. Если Александру Ивановичу известно, как можно установить здесь 396-метровую башню, чтобы она не «перечеркивала» при этом «видовое пространство» комплекса Смольного монастыря, ему стоило бы немедленно обратиться в Нобелевский комитет.
Что же до рядового петербуржца, не обладающего подобными сверхвозможностями, то ему, наверное, для начала хотелось бы просто понять: а в какую такую ЗРЗ-1 или ЗРЗ-2 попадает милая моему сердцу Коломна или любимый Толстовский дом? Как может измениться их облик, да и облик всего Петербурга, с отменой старых правил?
Об этом – наш сегодняшний разговор со специалистом НИПИграда, архитектором Павлом Никоновым.
– Велика ли охранная зона, за которую, как нас уверяют, можно не беспокоиться?
– Согласно решению Исполкома Ленсовета от 1989 года, в объединенную охранную зону исторического центра входит территория площадью 3060 га. В 2005 году, когда принимался закон о Генеральном плане Санкт-Петербурга, приложение 13 к этому закону определило границы охранной зоны и зон регулируемой застройки. Тогда же полагалось разработать и принять в составе генплана устанавливаемый для этих зон режим, прописать соответствующие регламенты. Но – не успели. Это делается только теперь, в рамках Правил землепользования и застройки (составной частью которых является и высотный регламент).
Если сравнить площадь охранной зоны в границах 1989 года с той, что зафиксирована в генплане, увидим: она сократилась в 4,5 раза! То есть теперь, например, почти весь Васильевский остров или Петроградская сторона уже не входят в объединенную охранную зону, исключена из нее даже половина Невского проспекта (от Литейного до площади Александра Невского).
– А что попадает в границы ЗРЗ-2, где отныне можно будет возводить небоскребы?
– Она охватывает не только устье Охты с площадкой будущего «Газпром-Сити», но и места, еще больше приближенные к самому центру исторического Петербурга. В ЗРЗ-2 попадают, например, целые кварталы исторической застройки вдоль Свердловской набережной (от Смольного до Александро-Невской лавры на глубину от Невы до Суворовского проспекта); территории вдоль Обводного канала по обоим его берегам, часть Васильевского острова за 18-й линией и за рекой Смоленкой; на Петроградской стороне – это почти весь Аптекарский остров, полностью Петровский, Крестовский и солидная часть Петроградского острова. То есть места для любого петербуржца вполне центральные, в паре шагов от сердца города, а то и непосредственно в нем. Заявленные габариты башни «Газпром-Сити» демонстрируют нам масштаб возможного для всей территории ЗРЗ-2.
– Основной идеей высотного регламента Александр Вахмистров называет «безусловное сохранение панорамных видов Санкт-Петербурга, прежде всего в историческом центре, где не может идти речи ни о каком новом строительстве».
– Да, но получается, что в качестве исторического центра Александр Иванович признает весьма скудную его часть – только ту, что включена в новые границы охранной зоны. С таким пониманием размера исторического центра бессмысленно говорить о сохранении панорамных видов Санкт-Петербурга. Если в принципе согласиться с подходом, предложенным вице-губернатором, то необходимо существенно переработать проект охранных зон. Как минимум проектную охранную зону исторического центра надо вернуть в ее нынешние границы, а проектную ЗРЗ-1 следовало бы даже радикально расширить против существующей – с тем чтобы увести подалее от центра места, где могут возникнуть башни, подобные «Газпром-Сити».
Впрочем, как можно понять, речь не идет о сохранении всех панорам, только о неких отборных шести секторах – самых главных видов, где ничего нового появиться не должно. В остальных секторах, стало быть, должно. Очевидно, нынешняя администрация всерьез засучивает рукава, готовясь радикально изменить город. Видимо, он в ее глазах плох, и она просто стыдится его и не верит в искренность радетелей старины, хотя и выказывая деланое уважение к ним, заверяет: каждый памятник будет сохранен. Не понимая при этом, что Петербург – это не собрание отдельных памятников, что памятник он сам! Да еще и живой, уж куда поживее многих европейских столиц.
– Каковы возможные последствия наступления небоскребов – если брать проблему шире, не ограничиваясь только судьбой исторических панорам?
– Ограничение высотности строительства служит не только интересам охраны культурного наследия. Это еще и инструмент формирования требуемой архитектурной среды каждого места. Такие факторы, как плотность окружающей застройки, ее габариты – в том числе высота определяют суть той самой среды, которую выбирает для себя конкретный человек. Он приобретает жилище в том месте, где сложилась импонирующая ему среда. Трудно ожидать массовой востребованности квартир в высотных зданиях. Кому может быть интересно такое предложение? Разве что юнцу, мечтающему обитать в эпицентре всех красок и звуков жизни, где собраны воедино и пятизальный кинотеатр, и дискотека, и боулинг – то есть в жилом небоскребе на платформе солидного культурно-развлекательного центра. Сколько таких может быть в городе? Полагаю – единицы. Представить же себе просто жилую высотку, лишь с булочной на первом этаже, довольно грустно. А тем более район (кластер) таких высоток. Высотные здания как массовое явление для жилья вообще не годятся. За рубежом, где их в футуристическом угаре 60-х понастроили, они теперь стоят полупустыми. Кому они вообще у нас нужны? Алчному застройщику, выжимающему максимум из земельного участка, на который он пришел, построил и ушел. Коммерческой компании, желающей капитальностью своей постройки внушать партнерам уважение и веру в ее надежность. Архитектору, не уверенному в том, что он сможет творчески самоутвердиться постройками меньшего масштаба.
– Но ведь приводят и такой аргумент: нельзя стоять на месте, надо идти в ногу со временем, а еще лучше – строить «город будущего».
– Город небоскребов – это идея мегаполиса XX века, но не XXI. Что есть город будущего в лице Петербурга? Перенесемся мысленно лет на сто вперед. Что в нашем городе будет действительно ценного? Небоскребы? Скорее всего, интерес к ним остынет, как только они перестанут удивлять новизной. А после ими станут пренебрегать, как мы сегодня пренебрегаем столовскими алюминиевыми ложками и мисками, о которых в своих снах так мечтала Вера Павловна из романа Чернышевского. В европейских столицах модой на небоскребы переболели 30–40 лет назад – а о последствиях сокрушаются до сих пор. Но и в следующем веке безусловной ценностью останутся артефакты старого города, ведь многовековое развитие нашей и мировой культуры однозначно свидетельствует: их ценность со временем только растет. Таким образом, сохраненный сегодня старый город составит значительную, если не основную, если не главную ценность города будущего. И совершенно ясно, о чем будут сожалеть наши наследники через сто лет – о неоправданных утратах в этом старом городе.
«…Я не понимаю ненависти к плохо говорящему на русском языке иностранцу, я не понимаю этих грубых кличек: «хачи», «чурки» и т. д.
Меня убивает девиз: «Россия – для русских». Тогда получается: «Англия – для англичан», «Франция – для французов». Если так, то… «Санкт-Петербург для петербуржцев», «Приморский район для людей из Приморского района», «Улица Савушкина для людей с улицы Савушкина». Россия превращается в резервацию, и каждый человек должен жить только в своей стране.
Потеряв надежды на исчезновение этого пугающего настроя у некоторых людей, мне пришлось покинуть эту страну. Я родилась в России и прожила тут всю жизнь. Хочу, чтобы люди поняли, что иностранцы – не «враги народа», что они не делают ничего плохого для страны и людей. А на самом деле я уверена, что враги российских народов были и остаются фашисты! Уезжая из Петербурга, я точно знаю, что я непременно, несмотря ни на что, вернусь в Россию – мою первую родину…»
Эксперты ЮНЕСКО, посетившие недавно северную столицу, вынуждены были напомнить ее руководству: именно горизонтальность застройки составляет «беспрецедентную ценность» вашего города. И ради сохранения этой уникальной питерской особенности рекомендовали правительству Петербурга сохранить ныне действующее высотное регулирование. Смольный в ответ продемонстрировал приверженность ценностям совсем иного рода – дабы облегчить инвесторам задачу максимально выгодной эксплуатации территории города-памятника, высотные ограничения решили отменить на большей части Петербурга. Мотивация предъявляется без стеснения: «Жестко ограниченная высотность не давала развиваться бизнесу», – поясняет вице-губернатор Александр Вахмистров. Детальное содержание документа, уже одобренного возглавляемой им комиссией по землепользованию и застройке, почему-то составляет тайну (можно предположить, что очень уж страшную). О сути новаций известно лишь в общих чертах, из сообщений пресс-службы КГА.
Говорится, что ныне действующие нормативы сохранятся только для охранной зоны (ОЗ) и зоны регулируемой застройки первой категории (ЗРЗ-1).
В охранной зоне исторического центра и в зоне регулируемой застройки (ЗРЗ) первой категории сохраняются высотные ограничения, близкие к ныне действующим (а это 23,5–28 и 42–48 метров соответственно). Уже в ЗРЗ-2 (в нее попадает и площадка будущего «Газпром-Сити») «возможны локальные повышения, принятые на основе процедур общественного согласия». А за границами ЗРЗ-3 (6–7 км от центра) ограничения вообще снимаются.
Процедура учета общественного мнения будет утверждена позднее – по всей видимости, после завершения селекционных работ по выведению допущенной к столу общественности. Ведь пока даже существующий при правительстве города совет по сохранению культурного наследия не устраивает Смольный (недаром ни один из членов совета не был официально приглашен к участию в работе петербургской конференции ЮНЕСКО).
В недавнем интервью Александр Вахмистров пояснил: «Можно назвать шесть секторов, так называемых воздушных перспектив – видовых пространств, которые не могут быть перечеркнуты новыми объектами. Это Адмиралтейство, Исаакиевский собор, Александро-Невская лавра, Петропавловский собор, Смольный собор и Стрелка Васильевского острова. Определены пространства протяженностью шесть километров, на которых невозможно ни при каких условиях строительство выше установленного регламента». От Смольного собора до места расположения небоскреба «Газпром-Сити» – всего один километр. Если Александру Ивановичу известно, как можно установить здесь 396-метровую башню, чтобы она не «перечеркивала» при этом «видовое пространство» комплекса Смольного монастыря, ему стоило бы немедленно обратиться в Нобелевский комитет.
Границы охранной зоны и зон регулируемой застройки, утвержденные решением Исполкома Ленсовета 1989 года. Зональный регламент, предложенный к утверждению в рамках Правил Землепользования и Застройки-2007. Границы охранной зоны и зон регулируемой застройки
Что же до рядового петербуржца, не обладающего подобными сверхвозможностями, то ему, наверное, для начала хотелось бы просто понять: а в какую такую ЗРЗ-1 или ЗРЗ-2 попадает милая моему сердцу Коломна или любимый Толстовский дом? Как может измениться их облик, да и облик всего Петербурга, с отменой старых правил?
Об этом – наш сегодняшний разговор со специалистом НИПИграда, архитектором Павлом Никоновым.
– Велика ли охранная зона, за которую, как нас уверяют, можно не беспокоиться?
– Согласно решению Исполкома Ленсовета от 1989 года, в объединенную охранную зону исторического центра входит территория площадью 3060 га. В 2005 году, когда принимался закон о Генеральном плане Санкт-Петербурга, приложение 13 к этому закону определило границы охранной зоны и зон регулируемой застройки. Тогда же полагалось разработать и принять в составе генплана устанавливаемый для этих зон режим, прописать соответствующие регламенты. Но – не успели. Это делается только теперь, в рамках Правил землепользования и застройки (составной частью которых является и высотный регламент).
Если сравнить площадь охранной зоны в границах 1989 года с той, что зафиксирована в генплане, увидим: она сократилась в 4,5 раза! То есть теперь, например, почти весь Васильевский остров или Петроградская сторона уже не входят в объединенную охранную зону, исключена из нее даже половина Невского проспекта (от Литейного до площади Александра Невского).
– А что попадает в границы ЗРЗ-2, где отныне можно будет возводить небоскребы?
– Она охватывает не только устье Охты с площадкой будущего «Газпром-Сити», но и места, еще больше приближенные к самому центру исторического Петербурга. В ЗРЗ-2 попадают, например, целые кварталы исторической застройки вдоль Свердловской набережной (от Смольного до Александро-Невской лавры на глубину от Невы до Суворовского проспекта); территории вдоль Обводного канала по обоим его берегам, часть Васильевского острова за 18-й линией и за рекой Смоленкой; на Петроградской стороне – это почти весь Аптекарский остров, полностью Петровский, Крестовский и солидная часть Петроградского острова. То есть места для любого петербуржца вполне центральные, в паре шагов от сердца города, а то и непосредственно в нем. Заявленные габариты башни «Газпром-Сити» демонстрируют нам масштаб возможного для всей территории ЗРЗ-2.
– Основной идеей высотного регламента Александр Вахмистров называет «безусловное сохранение панорамных видов Санкт-Петербурга, прежде всего в историческом центре, где не может идти речи ни о каком новом строительстве».
– Да, но получается, что в качестве исторического центра Александр Иванович признает весьма скудную его часть – только ту, что включена в новые границы охранной зоны. С таким пониманием размера исторического центра бессмысленно говорить о сохранении панорамных видов Санкт-Петербурга. Если в принципе согласиться с подходом, предложенным вице-губернатором, то необходимо существенно переработать проект охранных зон. Как минимум проектную охранную зону исторического центра надо вернуть в ее нынешние границы, а проектную ЗРЗ-1 следовало бы даже радикально расширить против существующей – с тем чтобы увести подалее от центра места, где могут возникнуть башни, подобные «Газпром-Сити».
Впрочем, как можно понять, речь не идет о сохранении всех панорам, только о неких отборных шести секторах – самых главных видов, где ничего нового появиться не должно. В остальных секторах, стало быть, должно. Очевидно, нынешняя администрация всерьез засучивает рукава, готовясь радикально изменить город. Видимо, он в ее глазах плох, и она просто стыдится его и не верит в искренность радетелей старины, хотя и выказывая деланое уважение к ним, заверяет: каждый памятник будет сохранен. Не понимая при этом, что Петербург – это не собрание отдельных памятников, что памятник он сам! Да еще и живой, уж куда поживее многих европейских столиц.
– Каковы возможные последствия наступления небоскребов – если брать проблему шире, не ограничиваясь только судьбой исторических панорам?
– Ограничение высотности строительства служит не только интересам охраны культурного наследия. Это еще и инструмент формирования требуемой архитектурной среды каждого места. Такие факторы, как плотность окружающей застройки, ее габариты – в том числе высота определяют суть той самой среды, которую выбирает для себя конкретный человек. Он приобретает жилище в том месте, где сложилась импонирующая ему среда. Трудно ожидать массовой востребованности квартир в высотных зданиях. Кому может быть интересно такое предложение? Разве что юнцу, мечтающему обитать в эпицентре всех красок и звуков жизни, где собраны воедино и пятизальный кинотеатр, и дискотека, и боулинг – то есть в жилом небоскребе на платформе солидного культурно-развлекательного центра. Сколько таких может быть в городе? Полагаю – единицы. Представить же себе просто жилую высотку, лишь с булочной на первом этаже, довольно грустно. А тем более район (кластер) таких высоток. Высотные здания как массовое явление для жилья вообще не годятся. За рубежом, где их в футуристическом угаре 60-х понастроили, они теперь стоят полупустыми. Кому они вообще у нас нужны? Алчному застройщику, выжимающему максимум из земельного участка, на который он пришел, построил и ушел. Коммерческой компании, желающей капитальностью своей постройки внушать партнерам уважение и веру в ее надежность. Архитектору, не уверенному в том, что он сможет творчески самоутвердиться постройками меньшего масштаба.
– Но ведь приводят и такой аргумент: нельзя стоять на месте, надо идти в ногу со временем, а еще лучше – строить «город будущего».
– Город небоскребов – это идея мегаполиса XX века, но не XXI. Что есть город будущего в лице Петербурга? Перенесемся мысленно лет на сто вперед. Что в нашем городе будет действительно ценного? Небоскребы? Скорее всего, интерес к ним остынет, как только они перестанут удивлять новизной. А после ими станут пренебрегать, как мы сегодня пренебрегаем столовскими алюминиевыми ложками и мисками, о которых в своих снах так мечтала Вера Павловна из романа Чернышевского. В европейских столицах модой на небоскребы переболели 30–40 лет назад – а о последствиях сокрушаются до сих пор. Но и в следующем веке безусловной ценностью останутся артефакты старого города, ведь многовековое развитие нашей и мировой культуры однозначно свидетельствует: их ценность со временем только растет. Таким образом, сохраненный сегодня старый город составит значительную, если не основную, если не главную ценность города будущего. И совершенно ясно, о чем будут сожалеть наши наследники через сто лет – о неоправданных утратах в этом старом городе.
Беседовала Татьяна Лиханова
Фото Александра БАНЬКОВА