Уважаемые читатели! По этому адресу находится архив публикаций петербургской редакции «Новой газеты».
Читайте наши свежие материалы на сайте федеральной «Новой газеты»

Билет до браззавиля

26 сентября 2002 10:00

Что мы знаем о Конго? Родина ВИЧ, которым там сейчас инфицирован каждый десятый. Средняя продолжительность жизни - 49 лет для мужчин и 53 - для женщин. Детская смертность - почти сотня на тысячу человек! Лагеря беженцев, куда власти могут в любой момент согнать всю деревню. И то, что уровень экономической свободы там такой же, как в России, то есть предельно низкий... Туда наше государство толкает двух своих граждан - трехлетнего ребенка и его маму, которой нет еще тридцати. Они не знают местных наречий, да и французского тоже. Их будущее - на одной чаше весов, а принципиальность властей - на другой. Есть, впрочем, и такой вариант: оставить ребенка без отца. То есть мама с сыном останется здесь, а папа уедет в Конго. Пусть он и дал сыну свою многосложную фамилию и смуглый цвет кожи, прижиться с которыми в России, что ни говори, будет трудновато. И это при том, что отец-чужеземец и не думал отказываться от отцовства и скрываться от семьи...





Замкнутый круг
Гражданин Конго Эвалака-Куму Брис довольно сносно говорит по-русски. Конечно, закон требует, чтобы в судебных заседаниях участвовал переводчик - она и участвует, переводя в основном юридические термины. Тринадцать лет Эвалака учил русский - начиная с первого курса Лесотехнической академии, - но знание юридических основ ему потребовалось лишь сейчас. А тогда он заканчивал вуз, потом поступил в платную аспирантуру, потом, когда деньги закончились, стал искать работу. Устроился администратором в ночной клуб «Карат», хотя клубную жизнь не особенно любил. И наконец, познакомился со своей будущей женой Юлей Соколюк.
- Мы полюбили друг друга, хотели жить вместе, подали заявление в загс на Фурштатской: браки с иностранцами теперь регистрирует только он, - рассказывает Юля. - Там не стали придираться к тому, что у Эвалака открыта виза только до 1996 года. Велели только принести сертификат о безбрачии: а вдруг у Эвалака в Конго уже осталась семья, а он теперь собрался стать двоеженцем.
Однако получение этого документа вылилось вдруг в серьезную проблему. Проблему, которую не решить до сих пор. В Петербурге, как известно, нет консульства Конго, и будущим супругам Брис пришлось ехать в Москву, в посольство. Чтобы получить от ворот поворот: «Вы же проживаете без регистрации, срок вашей визы истек несколько лет назад, и вообще вам теперь самое место в Конго...»
Да, нужно было только зарегистрировать брак, а вслед за тем мужа прописали бы в квартире Юли. И тогда - добро пожаловать в консульство. Но сначала необходимо было предъявить сертификат. «В общем, замкнутый круг у вас получается, - объяснили Юле в консульстве. - Как из него вырваться, мы не знаем».

Браки скрепляются в каземате
Все-таки живой человек может сделать больше, чем одна-две бумаги. Даже если ему всего три года. После рождения сына, Даниила-Арнольда, фурштатский загс все-таки разрешил Юле Соколюк и Эвалака-Куму Брису зарегистрировать брак. Три месяца длилась идиллия, которую то и дело омрачали визиты сотрудников милиции и отписки из паспортных столов. Выдавать вид на жительство Эвалака-Куму не спешили, ничем свое решение, впрочем, не мотивируя. В отличие от служащих посольства, имеющих представление о нынешней политической ситуации в Конго, сотрудники ПВС не стеснялись задавать вопрос: «Почему вы не хотите вернуться на родину?» - и совершенно искренне удивлялись, узнавая о идущей там гражданской войне.
18 октября прошлого года молодого мужа вызвали на беседу в районное управление паспортно-визовой службы. Домой он не вернулся.
«Меня завели в кабинет и там объявили, что в отношении меня УПВС ГУВД приняло решение о выдворении с территории РФ в принудительном порядке, то есть под конвоем...» Разумеется, это должно было произойти не сразу, и все время, пока готовится конвой, рейс и т.п., депортируемому лицу надлежало провести в изоляторе. Туда его отвезли прямо из кабинета. Обычная камера: с решеткой, стальной дверью и туалетом в углу. Рядом с унитазом валялась грязная кружка: как потом объяснили тюремщики, для питьевой воды.
Администрация изолятора все-таки пошла навстречу своему узнику: понимая, что ему, брошенному сюда буквально с теплой семейной кухни, из круга любящих родственников, будет нелегко врасти в жесткий тюремный мир, она определила его в одиночную камеру. Теперь он был спасен от приставаний сокамерников и несколько дней наслаждался тишиной, пока не начало давить одиночество.
- Я встречалась с ним каждую неделю, - вспоминает адвокат Ольга Цейтлина. - Он придет в кабинет, сидит и молчит... Отвык говорить.
Сотрудники изолятора не догадывались, о том, что их черный подопечный знает русский язык. Обычная публика изолятора для временно перемещенных - жители третьего мира, застуканные при попытке незаконного перехода границы. Большинство из них действительно не знают русского, что позволяет не слишком деликатным тюремщикам в их же присутствии обзывать их всякими обидными прозвищами и обсуждать различные анатомические особенности. В первые дни заключения, когда Эвалака все больше хранил молчание, ему довелось услышать немало громких эпитетов по поводу своей персоны. Потом он, правда, открылся и мог уже целыми днями болтать с контролерами о футболе. А дни все шли. И неизвестность пугала все больше и больше: ну сколько еще осталось? Ходили слухи, что соседу-ангольцу пришлось просидеть в этих стенах около полутора лет. За многие уголовные преступления - если совершаешь впервые - дают меньше. А здесь - даже каяться не в чем. Просто сидеть и ждать. Нет, до зарубок на стенах не доходило, все-таки газеты и журналы ему в камеру передавались, и из числа и времени года тайны не делали.
Эвалака-Куму Брис прождал три месяца. После жалоб в Горпрокуратуру и МВД РФ его все-таки выпустили.
По правилам срок заточения зависит от удаленности - родины исторической от родины приобретенной. Которая таковой становиться вовсе не желает. Если билет на самолет стоит больше тысячи долларов - ожидание растянется на годы.
Когда-то в Москве была такая тюрьма - долговая яма. Там сидели нерадивые должники, и срок заключения в ней напрямую зависел от финансового состояния заключенного. Наш питерский изолятор для временно перемещенных лиц исповедует ту же самую систему. Если у вас есть деньги на билет до Конго - выходите хоть завтра.
Деньги - две тысячи долларов - они скопили. Стало очевидно, что против государства не попрешь: быть может, Эвалака действительно стоило на несколько месяцев вернуться в Конго, чтобы затем начать вновь обивать пороги посольств и паспортно-визовых служб в надежде на воссоединение семьи. Должен же когда-нибудь и в России возобладать здравый смысл. Правда, зачем тогда выдворять и тратить на это государственные деньги?
Деньги на билет были, но не было нужного рейса. Самолеты в Браззавиль не летают даже из Москвы, только из Франции. Французы отказались выдать Эвалака транзитную визу. Из опасения, что, въехав в Париж, он может там остаться.

Общество против ячейки
До чего же все боятся этих африканцев. Ну, французы еще понятно: из России, да еще выдворяемый, пусть и без серьезных оснований (таких как наличие судимости или возможная принадлежность к террористическим организациям). Но какую опасность он несет для России? Молодой семьянин с высшим образованием, все преступление которого состоит в том, что он хочет жить со своей семьей и воспитывать своего сына, которые тоже вовсе не хотят разлучаться с мужем и отцом.
20 сентября состоялось очередное заседание суда. В удовлетворении жалобы на незаконные действия по выдворению было отказано. Тот факт, что Брис состоит в зарегистрированном браке с гражданкой России, попросту проигнорировали. Несмотря даже на то, что Юля сидела на передней скамейке и не могла сдержать слез...
Трудное это, наверное, дело - выступать от имени всего государства. Зайдя в уже опустевший зал суда, я села на место, отведенное для ответчика. И мне показалось, что я слышу голос - не сотрудника паспортно-визовой службы, а страны, которую он представляет:
- Конечно, если мы откроем шлюз для выходцев из Африки, оттуда повалят гурьбой. А петербуржцы останутся без работы. Что с того, что его сын, несмотря на нерусскую фамилию, уже записан в гроссбухах как гражданин России... И что с того, что на своей должности он никого не подсидел, а занял ее по конкурсу...
Защиту семьи обеспечивает Европейская конвенция «О защите прав человека и основных свобод» (между прочим, ратифицированная Россией). Там сказано: «Каждый человек имеет право на уважение его личной и семейной жизни. Не допускается вмешательство со стороны государственных органов в осуществление этого права за исключением случаев, когда этого требуют интересы государственной безопасности и общественного спокойствия, экономического благосостояния страны или в целях предотвращения беспорядков или преступлений...» О том же говорится в Конвенции ООН «О правах ребенка», наконец, в Семейном кодексе РФ, который предусматривает, наряду с правами и обязанностями родителей по воспитанию и содержанию своих детей, запрет на любые формы ограничения прав граждан в семейных отношениях по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности. Но...
Впереди - снова борьба. Обжалование в городском, а затем - в Страсбургском суде. В архивах Страсбурга уже хранятся упоминания о нашумевших в свое время делах: гражданин Н. - против Латвии, против Франции, против Швейцарии. И только России еще не было в этом грустном списке. Кстати, иностранные товарищи Бриса по несчастью выдворялись со своей новой родины по веским основаниям. Одного, к примеру, обвиняли в распространении наркотиков. Но даже это серьезное обвинение раскололось о простое право жить со своей семьей. И наркодилер остался жить во Франции....
Иное дело в России. Здесь предпочитают выяснять отношения с законопослушными гражданами. Может быть, здесь таким образом решили бороться со скинхедами? В том смысле, что когда те утратят объект ненависти, беспорядки сами сойдут на нет...

Мария ЮРЧЕНКО