Образование в кредит
Министерство образования задумало новую реформу - на этот раз высшей школы. Ее суть заключается в том, что программы должны быть перестроены на западный манер. Объем образования должен учитываться не в традиционных академических часах, а в кредитах. Кредит - это своего рода стоимость прослушанного курса, такая субъективная оценка его значимости в полном цикле образования по данной специальности. Чтобы заработать высшее образование, надо набрать определенное количество кредитов. Систем этих существует достаточное количество - есть своя в США, есть местные системы в странах Европы, есть международные, единые системы. ECTS (European Credit Transfer System) - европейская система перевода кредитов - была создана Комиссией Европейского Союза в 1996 году для современных вагантов, путешествующих по свободной безграничной Европе в поисках знаний. Если система учета учебных часов-курсов одинакова, то по месту основного обучения можно «перезачитывать» те дисциплины и курсы, которые были пройдены за рубежом. Эту-то систему и собираются перенести на нашу почву.
Приказ о проведении и финансировании совещания по проблемам введения кредитной системы высшего образования вышел 22 февраля этого года. В соответствии с решением министерства уже в этом учебном году Центр сравнительной образовательной политики Министерства образования под руководством Виктора Чистохвалова должен отработать эту систему на десятке российских вузов. Главной площадкой эксперимента должен был стать Университет дружбы народов. Что неудивительно - ведь министр образования Владимир Филиппов является ректором этого вуза.
С тех пор прошло восемь месяцев, а информации на эту тему не прибавилось. Более того, так и не понятно, какие же десять вузов вступили в эксперимент и как он проходит? Проделана ли гигантская бюрократическая работа по «сведению» государственного стандарта и европейской системы кредитов? Кстати, подавляющее большинство руководителей российских вузов и преподавателей и понятия не имеют о том, что такое кредиты. Но ведь, собственно, от них будет зависеть качество возможной реформы.
Изюминкой этой системы является не столько система кредитов, сколько разделение обязательных общих курсов и курсов по выбору студента. Если кредиты - головная боль администрации вуза, то преподаватели старой формации как огня боятся идеи «свободы выбора». Как известно, количество курсов по выбору в наших вузах сведено к минимуму. Почему? Во-первых, институту накладно платить преподавателю, если к нему на курс приходит всего пара-тройка студентов, негосударственный вуз вообще такого не допустит. Во-вторых, сами преподаватели боятся, что их умные и продвинутые курсы окажутся никому не нужны, и они будут читать в пустых аудиториях. Какой уж авторитет у профессора, если к нему не запишется на курс ни один студент? Для того, чтобы привлечь студентов, надо разрабатывать новые курсы, следить за новостями науки, а у многих преподавателей на это не хватает ни времени, ни сил, ни желания. Положа руку на сердце - старая система позволяла десятилетиями читать одни и те же лекции без изменений. До сих пор в гуманитарной сфере встречаются преподаватели, читающие по собственным студенческим конспектам! Студены, понимая неизбежность экзамена, подремывают за столами или читают детективы...
Впрочем, некоторые руководители вузов с новациями, похоже, уже знакомы. К примеру, ректор СПбГУ Людмила Вербицкая говорит о том, что «Санкт-Петербургский государственный университет является инициатором обсуждения вопросов о включении российской высшей школы в создающееся общеевропейское пространство высшего образования», а «система кредитов уже реализуется на факультете менеджмента и в рамках основной образовательной программы филологического факультета «Смольный институт свободных искусств и наук». Но, похоже, ректора волнует в основном внешняя политика реформы, а не внутренние вузовские проблемы. По крайней мере, ответа на вопрос о готовности российских вузов к реформе Людмила Вербицкая нам не дала.
Рядовые университетские преподаватели думают иначе: «Нас никто не спросил и даже не поставил в известность об этом эксперименте. Знаете, во что это все превратится? В очередную профанацию. Для Европы мы все документы, конечно, подготовим, и во всех бумажках будут и кредиты, и выборные курсы. Это как с учебными планами: на бумаге они одни, а в действительности выполняются как попало. Так что, думаю, принципиально в нашем образовании ничего не изменится».
Эксперимент скорее всего будет буксовать как и реформа школьного образования. Наши вузы в основном не готовы к такой форме работы. Почему?
Средний возраст профессорско-преподавательского состава - предпенсионный и пенсионный. Эти зубры, многие - выдающиеся ученые, пересидели все наши государственные потрясения, и теперь либо хотят спокойно досидеть до пенсии, либо спокойно заниматься наукой, пока хватит сил.
Поколение «около сорока» должно было быть самым активным в плане реформы, но оно крайне немногочисленно в наших вузах. Это те самые, кого «переехала» перестройка, многие пошли не в аспирантуру, а в коммерцию, чтобы прокормить себя и семьи. Или - уехали на Запад, вливаясь в поток «утечки мозгов». Сейчас дефицит активных, молодых но уже опытных специалистов, исследователей, ученых - огромный. Совсем молодые преподаватели готовы творить, выдумывать, пробовать. Но они мало что решают на высоком вузовском уровне, да и опыт у них еще недостаточен и накоплен не в лучшие годы постсоветского образования. К тому же они активно ищут приработков на стороне, чтобы хотя бы одеваться не хуже своих студентов.
Никакие реформы и кредиты не спасут нищую высшую школу. Английский газон, чтобы он стал таким, какой есть, как известно, надо стричь и холить триста лет. Воспитывать элиту науки и образования, думается, не меньше. А реформа, чтобы быть жизнеспособной, должна прорасти снизу, ведь насильственные смены курса не способствуют формированию устойчивой системы...
Впрочем, пока все тихо. Может, обойдется?
Анастасия БЕЖЕНЦЕВА
Фото ИНТЕРПРЕСС