Как быть свидетелем
Не так давно с помощью лишь нескольких домашних бесед с сотрудниками Британского совета ФСБ сумела прекратить их работу. На такие же беседы, причем в кафе, некие «сотрудники» вызывали членов молодежного «Яблока». Многим кажется, что «безобидная беседа» — лучше, чем допрос. Развеять это опасное заблуждение помогут публикуемые отрывки из легендарной книги Владимира Яновича Альбрехта «Как быть свидетелем», обработанные для соответствия действующему законодательству по состоянию на 2009 год.
Отрывки из знаменитой книги
Владимира Альбрехта, неожиданно вновь приобретшей актуальность
«Вначале мне предложили беседу, чтобы сделать осведомителем, понимая, что я боюсь стать свидетелем. Потом заставили быть свидетелем, но допрашивали уже как обвиняемого, а я отвечал, т. к. боялся стать обвиняемым…»
Начнем с того, что никому не хочется читать УПК и думать о допросе. Зачем думать о неприятном… То ли дело — беседа! Ну хотят люди поговорить. И вы идете. А имели законное право не идти: в законе про «беседу» ничего не сказано: не хотите — не беседуйте. И, как ни странно, беседу намного легче использовать против вас, чем допрос. На допросе вам: 1) обязаны четко сказать, в чем состоит дело; 2) обязаны дать записать фамилию и должность того, кто вел допрос; и 3) с вас берут подписку об ответственности за ложные показания. Во время беседы ничего этого нет, и не только вы не несете ответа за свои слова, но и следователь тоже!
Свидетель: Я не понял, почему вы нарушили ст. 188 УПК РФ?
Следователь: Что?
— Вы нарушили «порядок вызова свидетеля»: не выписали повестки (видимо, чтоб я не мог из нее узнать, о чем пойдет речь в нашей «беседе»).
— Я имею право. У меня есть служебная инструкция!
— А нет ли инструкции, позволяющей нарушать другие статьи УПК?
Начиная беседу, следователь вежлив, предупредителен, пытать вас вроде бы не собирается. Вы не ожидали, чувствуете облегчение: зачем же ссориться, когда можно по-хорошему. Ну что же, сейчас вы будете изображать простого, очень занятого человека с плохой памятью, но, впрочем, готового помочь расследованию, если нужно.
…Но пока что вы включились в его игру — «разговор по душам». А зря — это позволит профессионалу спрашивать о том, о чем он не имеет права. Например, о вас лично. Вопросы пока ерундовые. Все очень вежливо. Но потом, когда следователь узнает то, что ему надо, он «увидит неправду» и… рассердится (он умеет). Вы станете оправдываться — он узнает еще больше. Он сделает это совсем просто, чередуя намеки на осведомленность и угрозы. Вы продолжаете отвечать, но почему-то жалеете. О чем? Может быть, о том, что поздоровались за руку?
«Путем запугивания Вы заставляете меня сознаться. Какое, по-вашему, преступление более серьезно — то, которое, как Вы считаете, совершил я, или то, которое сейчас совершаете Вы?»
Что же произошло? Следователь обманул вас: нарушил установленный законом порядок. Он пользуется вашей неопытностью, но сам-то знает, что, пока ваши слова не записаны в протокол и с вас не взята подписка об ответственности за ложные показания, любое признание не имеет силы. И недоверие этого обманщика вас унижает? Нет, скорее унижает собственная глупость: не надо было идти на эту беседу. А теперь вас поймали — на вопросах, которые на допросе были бы невозможны. И вы почти принимаете сделку. Он сейчас пообещает «пощаду», а вы — «откровенность». А потом он аннулирует свое обещание. А вы?..
Свидетель: Мне трудно отвечать на ваши вопросы, т. к. я не несу ответственности за свои слова.
Следователь: Нет, несете!
Свидетель: Тогда позвольте, я дам об этом подписку по статьям 307 и 308 УК РФ.
Во всех случаях беседа — это разведка (для следователя). Конечно, вы надеетесь использовать ее в тех же целях. Что ж, пробуйте. Он спрашивает — вы отвечаете. Вы спрашиваете — он не отвечает. К тому же он все время хитрит. Значит, предлагая откровенную беседу, он хотел обмануть вас. Смело скажите ему об этом. И требуйте протокол (конечно, чтобы сохранить откровенность беседы!) Если он ерепенится и по-прежнему хочет «беседовать», пусть беседует сам с собой. Он имеет право лишь хотеть беседовать с вами, а вы имеете право не беседовать с ним никогда. Не помогает — потребуйте, чтобы дал вам расписаться по ст. 307 УК. И поскольку это можно сделать только в протоколе, то вы своего добились: в протоколе все вопросы и ответы записаны, а вы — полноправный владелец половины протокола. Свои ответы вы пишете сначала в черновике (это право добросовестного свидетеля), редактируете и заносите не спеша в протокол. Кроме того, свидетель может приносить с собой какие-то свои записи, сделанные заранее, и использовать их. Разумеется, он вправе писать неразборчиво во всех случаях, когда пишет в черновике для себя.
— Образование высшее?
— Какое образование?
— Ваше образование.
— Разве допрос уже начался?
— Начался.
— Допрос начинается совсем не так! Посмотрите ст. 164 и 189 УПК РФ.
Демократизм допроса покоится, можно сказать, на трех китах. Во-первых, санкция за отказ от показаний незначительна. Это дает свидетелю известную свободу. Во-вторых, такая свобода укрепляется ограничениями для следователя, т. е. наложением запретов на все те действия следователя, которые способны оказывать давление на свидетеля, в частности, запрета наводящего вопроса (фактически запрещается любая форма «наводящего» поведения; наводящий вопрос — это наиболее изощренная форма). Наконец, в-третьих — все то, что является дополнительными правами свидетеля и лишь обязанностью для следователя. Главным образом это право не подписывать протокол и отдельно от него право изложить в протоколе как причину его неподписания, так и любые свои замечания.
Еще пример. Следователь обязан взять подписку со свидетеля, предупреждающую об ответственности по ст. 307 и 308 УК РФ. А свидетель вправе с этим повременить или просто отказаться дать подписку. Короче говоря, не все то, что обязан требовать следователь, обязан выполнять свидетель.
Важно заранее не позволять ему торопиться. Ничто не мешает легкий вопрос обдумывать так же, как и трудный. Не торопитесь — нарочито, с самого начала. Можете прямо заявить, что опасаетесь кому-либо повредить своими показаниями. Вы не хотите, чтобы кого-нибудь обыскали и допросили «на всякий случай». Так напишите об этом честно и откровенно. Это будет хорошим ответом на заданный вопрос.
— Что мешает вам ответить, кто автор рукописи?
— Мешает сознание того, что рукопись не содержит противозаконных призывов.
— Вы отказываетесь считать себя автором этой рукописи?
— Нет. Ни то ни другое. Ни от каких своих заявлений, статей, писем я не отказываюсь. Но если вам необходимо установить мое авторство, чтобы потом меня противозаконно обвинить, то я не желаю сотрудничать с вами. Вам надо — вы и доказывайте. Я не намерен облегчать вам работу, поскольку не считаю следствие законным.
Есть очень много скользких вопросов, от которых некуда деться на беседе, а на допросе для них годится один ответ: «Запишите Ваш вопрос в протокол, и я на него отвечу». На вопрос, которого не будет в протоколе, вы не обязаны отвечать. Это помешает ему, например, отменить вопрос, если ваш ответ оказался невыгодным. Эти рассуждения мы условно обозначим как сито «П» (от первой буквы слова «протокол»).
— Отказываетесь ли вы сказать, что знаете автора письма?
— Нет, не отказываюсь.
— Что вам мешает ответить на вопрос, кто автор письма?
— Мне мешает необходимость придерживаться рамок расследуемого дела.
Вообще все вопросы просеиваются через четыре сита системы «ПЛОД».
Первое сито «П» означает требование внести вопросы в протокол.
Затем сито «Л» — вы размышляете, не касается ли заданный вопрос вас лично. (Оно — единственное — не годится для тех, кто уже стал обвиняемым).
Далее сито «О» — отношение к делу: во-первых, вопрос должен иметь прямое отношение к делу; во-вторых, не должен иметь «слишком близкое» отношение к вам — тогда он попадает в сито «Л» — личное.
И наконец, сито «Д» — допустимость ответа с точки зрения ваших представлений о морали.
Очевидно, система «ПЛОД» заставит вас не торопиться и думать. Начнете думать — возникнет интерес и сам собой исчезнет страх.
Представьте себе, вас спрашивают о получении денежных переводов из-за границы. Можно ответить так: «Ваш вопрос не имеет отношения к делу, поэтому я не желаю на него отвечать». А можно иначе: «Я готов ответить на Ваш вопрос, если Вы объясните, какое он имеет отношение к делу». Затем, после записи в протокол объяснений следователя, пишите, что они окончательно убедили вас, что заданный вопрос не имеет отношения к делу (сито «О»).
Самой трудной для вас будет тема, которая касается лично вас (а значит, и вашей возможной «вины»!). На беседе вам от нее не уйти. А на допросе закон дает вам право сразу отказаться отвечать на вопрос, где вы, попав под подозрение, перестаете быть свидетелем (сито «Л»). Потому что обвиняемым, в отличие от свидетелей, закон разрешает и давать ложные показания, и отказываться от них. А вы только что расписались об уголовной ответственности за все это! Значит, вопрос незаконен. И признание, которое человек дал, будучи свидетелем, суд из-за этой расписки не примет. К этому добавьте, что рады бы ответить, но не можете, так как небеспристрастны. Вам здесь нельзя верить, ведь вы — заинтересованное лицо.
— А в чем вы заинтересованное лицо?
— В том, чтоб доказать свою невиновность.
— Что же мешает вам ее доказать?
— Многое. Во-первых, отсутствие адвоката. Во-вторых, незнание законов. В-третьих, неизвестно, что именно надо доказывать (ведь мне не предъявлено обвинение). И наконец, сама необходимость доказывать. Есть мнение, что доказывать должно следствие.
Отказ отвечать на вопрос, относящийся лично к вам, психологически труден, ведь его могут понять как трусость. Вы готовы были бы всех выручить, взяв грех на себя. Не стоит. Гораздо лучше просто объяснить нелепость вашего положения как свидетеля в этом деле. Ведь вы не можете им быть. Однажды Чалидзе отказался отвечать, заявив: «Ваш вопрос незаконен, т. к. не имеет отношения к настоящему делу. Он имеет отношение к еще не возбужденному делу о моем отказе отвечать на предыдущий вопрос».
Если вы уверены, что вопрос следователя не по тому делу, которое было названо в повестке, на допросе у вас есть законное право на него не отвечать. Такое же право возникает, если вопрос наводящий, «слишком близкий» к делу, подсказывающий свидетелю ответ «да» или «нет». Ст. 189 УПК РФ прямо запрещает задавать наводящие вопросы.
На беседе, если начнут запугивать, вы бессильны. А на допросе можете записать в протокол: «Я просил бы следователя не ходить вокруг, не пугать, не курить в лицо, не повышать голос, не торопить с ответом, — словом, не оказывать на меня давления».
— На вас никто не оказывает давления!
— А я не говорю «оказывает», я лишь прошу «не оказывать».
Если он закричит, вы говорите: «Вот видите — кричите. Это и есть «оказывать давление». У меня уже рука дрожит» (покажите ему, как она дрожит). Если допрос неожиданный, например, сразу после обыска, скажите, что вы устали, болит голова. Напишите об этом в протоколе и попросите, чтобы вас вызвали завтра. В конце концов, вы ведь в самом деле так напуганы и так плохо выглядите, что достаточно врачу вас увидеть, что он сразу даст бюллетень. Следователь готовится к допросу свидетеля. Свидетелю необходимо делать то же самое и как можно лучше.
Свидетель: Мы не помешаем вашему коллеге, который чем-то занят за соседним столом?
Следователь: Нет, не помешаем.
— Тогда давайте мы его впишем в протокол. Он поможет нам на допросе.
— Нет, он занят своим делом.
— Тогда пойдемте в другую комнату, чтобы ему не мешать.
— Мы ему не мешаем, он уже заканчивает…
— Тогда давайте подождем.
О том, как вызывают свидетеля, говорится в ст. 188 УПК РФ. Если этот порядок нарушен, свидетель вправе отказаться от допроса на основании ст. 37 и 39 УК РФ. Следователь обычно с самого начала хочет писать протокол сам. Вам надо ему напомнить о своем праве не подписывать его текст (согласно ст. 167 УПК РФ). И еще: нужно потребовать, чтобы он понятно объяснил, что, собственно, расследуется. Вообще, он обязан обосновывать законом всякий свой шаг, стоит только этого потребовать.
При допросе (в отличие от беседы) закон запрещает приемы, основанные на физическом принуждении, угрозах, ложных утверждениях и обещаниях. Недопустимо отвечать, если на тебя кричат, точно так же, как и врать, если тебя запугивают. В таких случаях свидетелю лучше (изложив мотивы) отказаться отвечать на основании ст. 37 и 39 УК РФ или требовать допроса в присутствии прокурора, ходатайствовать о применении звукозаписи, отказаться подписывать протокол.
Вы полагаете, например, что расследованием такого дела можно нанести ущерб престижу правосудия, т. е. само расследование общественно опасно. Так вот, отказываясь от показаний, вы желаете предотвратить общественно опасное посягательство (ст. 37 УК РФ), которое состоит, допустим, в попытках следствия обвинить кого-либо противозаконно, а тем более с использованием незаконных методов. Ваши действия продиктованы «крайней необходимостью» (ст. 39 УК РФ), поскольку иного пути, чем отказ от показаний, вы не видите.
— Получали вы эти вещи от Н. или нет?
— Я обязана отказаться отвечать на ваш вопрос. Считаю, что так должен поступить каждый честный свидетель, когда возникает уверенность, что под видом расследования дела Н. совершается преступление против правосудия. Ничего, по-моему, иного не остается, как написать об этом в протоколе.
(В замечаниях к протоколу свидетельница просит впредь вызывать ее только по повестке. Пишет, что ни на какие беседы она ходить не согласна. Кстати, незадолго до ареста Н. ходил на такие беседы. Очевидно, они-то и виной всему.)
Чистосердечное раскаяние
«Полагая долгое время, что «каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их», в настоящем заявлении я чистосердечно раскаиваюсь в том, что считал, будто это право включает «свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений, свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ» (ст. 19 Всеобщей Декларации Прав Человека).
Дата. Подпись».
Обычно полагают, что при любом общении с органами надо целиком положиться на юриста. Это не так. На совет юриста никогда нельзя полагаться всецело. Совет юриста не избавляет вас от необходимости подумать, посмотреть закон, понять его цель и смысл.
И главное, не следует бояться. Если мы будем бояться, мы не сумеем презирать. Одно слишком большое чувство помешает другому… «Господин следователь, — сказал один человек в критической ситуации, — я, наверное, сделал бы то, о чем вы просите, но в кругу моих друзей это считается подлостью».
Полный текст брошюры читайте здесь
«Вначале мне предложили беседу, чтобы сделать осведомителем, понимая, что я боюсь стать свидетелем. Потом заставили быть свидетелем, но допрашивали уже как обвиняемого, а я отвечал, т. к. боялся стать обвиняемым…»
Начнем с того, что никому не хочется читать УПК и думать о допросе. Зачем думать о неприятном… То ли дело — беседа! Ну хотят люди поговорить. И вы идете. А имели законное право не идти: в законе про «беседу» ничего не сказано: не хотите — не беседуйте. И, как ни странно, беседу намного легче использовать против вас, чем допрос. На допросе вам: 1) обязаны четко сказать, в чем состоит дело; 2) обязаны дать записать фамилию и должность того, кто вел допрос; и 3) с вас берут подписку об ответственности за ложные показания. Во время беседы ничего этого нет, и не только вы не несете ответа за свои слова, но и следователь тоже!
Свидетель: Я не понял, почему вы нарушили ст. 188 УПК РФ?
Следователь: Что?
— Вы нарушили «порядок вызова свидетеля»: не выписали повестки (видимо, чтоб я не мог из нее узнать, о чем пойдет речь в нашей «беседе»).
— Я имею право. У меня есть служебная инструкция!
— А нет ли инструкции, позволяющей нарушать другие статьи УПК?
Начиная беседу, следователь вежлив, предупредителен, пытать вас вроде бы не собирается. Вы не ожидали, чувствуете облегчение: зачем же ссориться, когда можно по-хорошему. Ну что же, сейчас вы будете изображать простого, очень занятого человека с плохой памятью, но, впрочем, готового помочь расследованию, если нужно.
…Но пока что вы включились в его игру — «разговор по душам». А зря — это позволит профессионалу спрашивать о том, о чем он не имеет права. Например, о вас лично. Вопросы пока ерундовые. Все очень вежливо. Но потом, когда следователь узнает то, что ему надо, он «увидит неправду» и… рассердится (он умеет). Вы станете оправдываться — он узнает еще больше. Он сделает это совсем просто, чередуя намеки на осведомленность и угрозы. Вы продолжаете отвечать, но почему-то жалеете. О чем? Может быть, о том, что поздоровались за руку?
«Путем запугивания Вы заставляете меня сознаться. Какое, по-вашему, преступление более серьезно — то, которое, как Вы считаете, совершил я, или то, которое сейчас совершаете Вы?»
Что же произошло? Следователь обманул вас: нарушил установленный законом порядок. Он пользуется вашей неопытностью, но сам-то знает, что, пока ваши слова не записаны в протокол и с вас не взята подписка об ответственности за ложные показания, любое признание не имеет силы. И недоверие этого обманщика вас унижает? Нет, скорее унижает собственная глупость: не надо было идти на эту беседу. А теперь вас поймали — на вопросах, которые на допросе были бы невозможны. И вы почти принимаете сделку. Он сейчас пообещает «пощаду», а вы — «откровенность». А потом он аннулирует свое обещание. А вы?..
Свидетель: Мне трудно отвечать на ваши вопросы, т. к. я не несу ответственности за свои слова.
Следователь: Нет, несете!
Свидетель: Тогда позвольте, я дам об этом подписку по статьям 307 и 308 УК РФ.
Во всех случаях беседа — это разведка (для следователя). Конечно, вы надеетесь использовать ее в тех же целях. Что ж, пробуйте. Он спрашивает — вы отвечаете. Вы спрашиваете — он не отвечает. К тому же он все время хитрит. Значит, предлагая откровенную беседу, он хотел обмануть вас. Смело скажите ему об этом. И требуйте протокол (конечно, чтобы сохранить откровенность беседы!) Если он ерепенится и по-прежнему хочет «беседовать», пусть беседует сам с собой. Он имеет право лишь хотеть беседовать с вами, а вы имеете право не беседовать с ним никогда. Не помогает — потребуйте, чтобы дал вам расписаться по ст. 307 УК. И поскольку это можно сделать только в протоколе, то вы своего добились: в протоколе все вопросы и ответы записаны, а вы — полноправный владелец половины протокола. Свои ответы вы пишете сначала в черновике (это право добросовестного свидетеля), редактируете и заносите не спеша в протокол. Кроме того, свидетель может приносить с собой какие-то свои записи, сделанные заранее, и использовать их. Разумеется, он вправе писать неразборчиво во всех случаях, когда пишет в черновике для себя.
— Образование высшее?
— Какое образование?
— Ваше образование.
— Разве допрос уже начался?
— Начался.
— Допрос начинается совсем не так! Посмотрите ст. 164 и 189 УПК РФ.
Демократизм допроса покоится, можно сказать, на трех китах. Во-первых, санкция за отказ от показаний незначительна. Это дает свидетелю известную свободу. Во-вторых, такая свобода укрепляется ограничениями для следователя, т. е. наложением запретов на все те действия следователя, которые способны оказывать давление на свидетеля, в частности, запрета наводящего вопроса (фактически запрещается любая форма «наводящего» поведения; наводящий вопрос — это наиболее изощренная форма). Наконец, в-третьих — все то, что является дополнительными правами свидетеля и лишь обязанностью для следователя. Главным образом это право не подписывать протокол и отдельно от него право изложить в протоколе как причину его неподписания, так и любые свои замечания.
Еще пример. Следователь обязан взять подписку со свидетеля, предупреждающую об ответственности по ст. 307 и 308 УК РФ. А свидетель вправе с этим повременить или просто отказаться дать подписку. Короче говоря, не все то, что обязан требовать следователь, обязан выполнять свидетель.
Важно заранее не позволять ему торопиться. Ничто не мешает легкий вопрос обдумывать так же, как и трудный. Не торопитесь — нарочито, с самого начала. Можете прямо заявить, что опасаетесь кому-либо повредить своими показаниями. Вы не хотите, чтобы кого-нибудь обыскали и допросили «на всякий случай». Так напишите об этом честно и откровенно. Это будет хорошим ответом на заданный вопрос.
— Что мешает вам ответить, кто автор рукописи?
— Мешает сознание того, что рукопись не содержит противозаконных призывов.
— Вы отказываетесь считать себя автором этой рукописи?
— Нет. Ни то ни другое. Ни от каких своих заявлений, статей, писем я не отказываюсь. Но если вам необходимо установить мое авторство, чтобы потом меня противозаконно обвинить, то я не желаю сотрудничать с вами. Вам надо — вы и доказывайте. Я не намерен облегчать вам работу, поскольку не считаю следствие законным.
Есть очень много скользких вопросов, от которых некуда деться на беседе, а на допросе для них годится один ответ: «Запишите Ваш вопрос в протокол, и я на него отвечу». На вопрос, которого не будет в протоколе, вы не обязаны отвечать. Это помешает ему, например, отменить вопрос, если ваш ответ оказался невыгодным. Эти рассуждения мы условно обозначим как сито «П» (от первой буквы слова «протокол»).
— Отказываетесь ли вы сказать, что знаете автора письма?
— Нет, не отказываюсь.
— Что вам мешает ответить на вопрос, кто автор письма?
— Мне мешает необходимость придерживаться рамок расследуемого дела.
Вообще все вопросы просеиваются через четыре сита системы «ПЛОД».
Первое сито «П» означает требование внести вопросы в протокол.
Затем сито «Л» — вы размышляете, не касается ли заданный вопрос вас лично. (Оно — единственное — не годится для тех, кто уже стал обвиняемым).
Далее сито «О» — отношение к делу: во-первых, вопрос должен иметь прямое отношение к делу; во-вторых, не должен иметь «слишком близкое» отношение к вам — тогда он попадает в сито «Л» — личное.
И наконец, сито «Д» — допустимость ответа с точки зрения ваших представлений о морали.
Очевидно, система «ПЛОД» заставит вас не торопиться и думать. Начнете думать — возникнет интерес и сам собой исчезнет страх.
Представьте себе, вас спрашивают о получении денежных переводов из-за границы. Можно ответить так: «Ваш вопрос не имеет отношения к делу, поэтому я не желаю на него отвечать». А можно иначе: «Я готов ответить на Ваш вопрос, если Вы объясните, какое он имеет отношение к делу». Затем, после записи в протокол объяснений следователя, пишите, что они окончательно убедили вас, что заданный вопрос не имеет отношения к делу (сито «О»).
Самой трудной для вас будет тема, которая касается лично вас (а значит, и вашей возможной «вины»!). На беседе вам от нее не уйти. А на допросе закон дает вам право сразу отказаться отвечать на вопрос, где вы, попав под подозрение, перестаете быть свидетелем (сито «Л»). Потому что обвиняемым, в отличие от свидетелей, закон разрешает и давать ложные показания, и отказываться от них. А вы только что расписались об уголовной ответственности за все это! Значит, вопрос незаконен. И признание, которое человек дал, будучи свидетелем, суд из-за этой расписки не примет. К этому добавьте, что рады бы ответить, но не можете, так как небеспристрастны. Вам здесь нельзя верить, ведь вы — заинтересованное лицо.
— А в чем вы заинтересованное лицо?
— В том, чтоб доказать свою невиновность.
— Что же мешает вам ее доказать?
— Многое. Во-первых, отсутствие адвоката. Во-вторых, незнание законов. В-третьих, неизвестно, что именно надо доказывать (ведь мне не предъявлено обвинение). И наконец, сама необходимость доказывать. Есть мнение, что доказывать должно следствие.
Отказ отвечать на вопрос, относящийся лично к вам, психологически труден, ведь его могут понять как трусость. Вы готовы были бы всех выручить, взяв грех на себя. Не стоит. Гораздо лучше просто объяснить нелепость вашего положения как свидетеля в этом деле. Ведь вы не можете им быть. Однажды Чалидзе отказался отвечать, заявив: «Ваш вопрос незаконен, т. к. не имеет отношения к настоящему делу. Он имеет отношение к еще не возбужденному делу о моем отказе отвечать на предыдущий вопрос».
Если вы уверены, что вопрос следователя не по тому делу, которое было названо в повестке, на допросе у вас есть законное право на него не отвечать. Такое же право возникает, если вопрос наводящий, «слишком близкий» к делу, подсказывающий свидетелю ответ «да» или «нет». Ст. 189 УПК РФ прямо запрещает задавать наводящие вопросы.
На беседе, если начнут запугивать, вы бессильны. А на допросе можете записать в протокол: «Я просил бы следователя не ходить вокруг, не пугать, не курить в лицо, не повышать голос, не торопить с ответом, — словом, не оказывать на меня давления».
— На вас никто не оказывает давления!
— А я не говорю «оказывает», я лишь прошу «не оказывать».
Если он закричит, вы говорите: «Вот видите — кричите. Это и есть «оказывать давление». У меня уже рука дрожит» (покажите ему, как она дрожит). Если допрос неожиданный, например, сразу после обыска, скажите, что вы устали, болит голова. Напишите об этом в протоколе и попросите, чтобы вас вызвали завтра. В конце концов, вы ведь в самом деле так напуганы и так плохо выглядите, что достаточно врачу вас увидеть, что он сразу даст бюллетень. Следователь готовится к допросу свидетеля. Свидетелю необходимо делать то же самое и как можно лучше.
Свидетель: Мы не помешаем вашему коллеге, который чем-то занят за соседним столом?
Следователь: Нет, не помешаем.
— Тогда давайте мы его впишем в протокол. Он поможет нам на допросе.
— Нет, он занят своим делом.
— Тогда пойдемте в другую комнату, чтобы ему не мешать.
— Мы ему не мешаем, он уже заканчивает…
— Тогда давайте подождем.
О том, как вызывают свидетеля, говорится в ст. 188 УПК РФ. Если этот порядок нарушен, свидетель вправе отказаться от допроса на основании ст. 37 и 39 УК РФ. Следователь обычно с самого начала хочет писать протокол сам. Вам надо ему напомнить о своем праве не подписывать его текст (согласно ст. 167 УПК РФ). И еще: нужно потребовать, чтобы он понятно объяснил, что, собственно, расследуется. Вообще, он обязан обосновывать законом всякий свой шаг, стоит только этого потребовать.
При допросе (в отличие от беседы) закон запрещает приемы, основанные на физическом принуждении, угрозах, ложных утверждениях и обещаниях. Недопустимо отвечать, если на тебя кричат, точно так же, как и врать, если тебя запугивают. В таких случаях свидетелю лучше (изложив мотивы) отказаться отвечать на основании ст. 37 и 39 УК РФ или требовать допроса в присутствии прокурора, ходатайствовать о применении звукозаписи, отказаться подписывать протокол.
Вы полагаете, например, что расследованием такого дела можно нанести ущерб престижу правосудия, т. е. само расследование общественно опасно. Так вот, отказываясь от показаний, вы желаете предотвратить общественно опасное посягательство (ст. 37 УК РФ), которое состоит, допустим, в попытках следствия обвинить кого-либо противозаконно, а тем более с использованием незаконных методов. Ваши действия продиктованы «крайней необходимостью» (ст. 39 УК РФ), поскольку иного пути, чем отказ от показаний, вы не видите.
— Получали вы эти вещи от Н. или нет?
— Я обязана отказаться отвечать на ваш вопрос. Считаю, что так должен поступить каждый честный свидетель, когда возникает уверенность, что под видом расследования дела Н. совершается преступление против правосудия. Ничего, по-моему, иного не остается, как написать об этом в протоколе.
(В замечаниях к протоколу свидетельница просит впредь вызывать ее только по повестке. Пишет, что ни на какие беседы она ходить не согласна. Кстати, незадолго до ареста Н. ходил на такие беседы. Очевидно, они-то и виной всему.)
Чистосердечное раскаяние
«Полагая долгое время, что «каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их», в настоящем заявлении я чистосердечно раскаиваюсь в том, что считал, будто это право включает «свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений, свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ» (ст. 19 Всеобщей Декларации Прав Человека).
Дата. Подпись».
Обычно полагают, что при любом общении с органами надо целиком положиться на юриста. Это не так. На совет юриста никогда нельзя полагаться всецело. Совет юриста не избавляет вас от необходимости подумать, посмотреть закон, понять его цель и смысл.
И главное, не следует бояться. Если мы будем бояться, мы не сумеем презирать. Одно слишком большое чувство помешает другому… «Господин следователь, — сказал один человек в критической ситуации, — я, наверное, сделал бы то, о чем вы просите, но в кругу моих друзей это считается подлостью».
Полный текст брошюры читайте здесь
Подготовила Екатерина КОЛЕСОВА
Карикатура Виктора БОГОРАДА