Людмила вербицкая, президент спбгу: «шишкина защищает только себя и мужа, а мы — университет»

Окончание, начало — в № 65 за этот год.

Политика или политология
— Почему до сих пор руководство СПбГУ не давало никаких комментариев? Если предположить, что Шишкина неправа, а правы вы, то почему никто не объяснял, что произошло с приемной комиссией факультета журналистики? Объясняла только Марина Анатольевна, но не вы и не Кропачев: максимум, чего удавалось добиться, — крайне скупых комментариев пресс-службы. И то же самое касалось истории с медицинским центром: объяснения руководства СПбГУ получить практически не удавалось. Разве это нормально?
— На мой взгляд, особенно важно, что именно в сложный период приема Марина Анатольевна позволяет себе совершать такие действия, которые, по моему мнению, являются попыткой дискредитировать известнейший вуз страны просто потому, что она как декан не была удовлетворена решением одной из проблем, устроила какие-то бесконечные диалоги в СМИ; и все это вместо того, чтобы просто, даже уйдя и по-женски хлопнув дверью, вернуться и поговорить. Это Университет — все решения принимаются коллегиально, поймите: вокруг Марины Анатольевны не враги и противники, а коллеги — и я, и Николай Михайлович, и все двадцать коллег-деканов — все готовы слушать друг друга и решать, и думать, и спорить…
Тем более что диалог не может быть конструктивен тогда, когда Марина Анатольевна защищает только себя и мужа, а мы — Университет.
— А что произошло с созданием факультета политологии? Сергей Петров говорит, что вопрос решился за 15 минут и что это недопустимо.
— Безусловно, это неправда… Неправда про 15 минут: мы очень давно его обдумывали. Николай Михайлович Кропачев организовал максимальную гласность при обсуждении. Слова Петрова о «быстром» создании факультета политологии полностью не соответствуют действительности. Во-первых, вопрос неоднократно обсуждался на самом факультете философии и политологии. Во-вторых — на заседаниях постоянных комиссий ученого совета СПбГУ: по учебной работе, по научной работе, по экономике, финансам и социальному развитию, по правовым вопросам. И в результате огромной проделанной работы постановлением от 30 марта 2009 г. о создании факультета политологии путем выделения из факультета философии и политологии был принят ученым советом СПбГУ — полностью в соответствии с регламентом и другими локальными актами вуза.
Очевидно же, что созданию факультета политологии предшествовало длительное обсуждение и дискуссии, решения о его создании принимались в соответствии с локальными актами СПбГУ, тем более что уже более 15 лет происходит преподавание политологических дисциплин по четырем политологическим программам!
А после абсолютно голословных утверждений Петрова решения вуза выглядят как спонтанные и хаотичные и, представляя откровенно ложную информацию, порочат Университет… Петров говорил в своем интервью, отвечая на вопрос: «Какова была ваша позиция?», что он «высказался в том смысле, что не надо выпекать будущих политологов в авральном режиме, не ПТУ, чай». Это абсолютная неправда, так как Петров вообще не выступал на заседании сената ученого совета СПбГУ 8 декабря 2008 г. по существу вопроса о создании факультета политологии, не высказывал того, что он озвучил в интервью.

Две тысячи часов гласности
— У Марины Шишкиной отобрали доверенность ректора. Что это — подготовка к увольнению по сценарию Петрова? В таком случае — с учетом ситуации с судебным иском — это выглядит как месть за критику, о которой Марина Анатольевна как раз и говорит…
— Во-первых, взыскания Петрову были вынесены за следующие нарушения: выговор за грубое нарушение порядка проведения выборов профессоров и заведующих кафедрами на ученом совете медицинского центра, выговор за несоблюдение законодательства при проведении выборов на другие должности, выговор за серию хозяйственных нарушений, за нарушения, допущенные при приеме студентов, и многое другое.. Так что это вполне конкретные должностные нарушения.
Что касается доверенностей, то юридически за все отвечает только ректор. Дать или не дать доверенность на ведение хозяйственной деятельности — его право: доверяю человеку — даю доверенность, не доверяю — извините. Ведь ректора очень просто подставить, имея доверенность, потому что реальную ответственность, если что, будет нести он. И никакой тут мести за критику нет.
Я еще раз подчеркиваю, что при коллегиальном управлении, к которому стремится ректор, такой структурой, как Санкт-Петербургский университет, нормальная, структурная критика является основным действующим инструментом. Но здоровая, пусть и жесткая критика и настойчивое высказывание не соответствующих действительности фактов — совершенно разные вещи, не находите?
— Разве это предосудительно, когда декан на ученом совете критикует ректора? Это должно повлечь за собой административные меры или судебные иски? В свое время сам Кропачев весьма жестко критиковал руководство СПбГУ…
— Опять же, обоснованная и доказательная критика — очень важная составляющая в процессе принятия любого решения, пусть даже эмоциональная, пусть жесткая! Кропачев действительно очень часто и порой резко выступал. Но это была конструктивная критика. И не случайно я приняла решение поддержать на выборах ректора именно его, и еще в декабре 1999 года я сказала, что вижу именно его преемником на этом посту.
А в отличие от человека, оперирующего конструктивной критикой, Марина Анатольевна сознательно искажает факты. Почему я выступила от имени Университета? Потому что сказанное ею — ложь. Сказать, что мы закрыли Академическую гимназию, — ложь. Ее никто не закрывал. Сказать, что закрыты НИИ и сокращено их финансирование, — ложь, что закрыт медцентр — ложь. И многое другое…
Где, в чем вы видите упоминаемые Мариной Анатольевной «уничтожение» и «разрушение»? Теперь Марина Анатольевна играет в слова и говорит, что «не то имела в виду» и, наверное, «не совсем четко выразилась»… Но это не так. Слова, сказанные Мариной Анатольевной на заседании ученого совета, адресовались совершенно не членам совета и почетным профессорам — так как никто лучше них не знает, как эффективно работают научные центры, насколько существенно увеличилось финансирование многих проектов. И в каком режиме продолжается работа всех подразделений СПбГУ. Марина Анатольевна говорила не им, тем, кто знает истинное положение дел, а тем, кого интересуют скандалы…
— А как с тем, что «ректор день ото дня снижает коллегиальность и эффективность управления и формирует систему, основанную на личной преданности»? (Цитирую Марину Анатольевну.)
— И это не так. Я на протяжении многих лет мечтала, чтобы мы подготовили консолидированный бюджет. И чтобы мы знали, какие у нас доходы и расходы. В этом году мы впервые его приняли. Он обсуждался в структурных подразделениях, на постоянных комиссиях ученого совета, на сенате, все могли вносить предложения. Такой коллегиальности, как сейчас, не было никогда! Кропачев расширил полномочия деканов, в их распоряжение переданы бюджетное финансирование, премиальные фонды, штатное расписание…
Посмотрите: на сайте Университета каждые две недели выкладываются записи о встречах Кропачева с универсантами — каждый может прийти на приемы, проводимые на разных факультетах Университета, по любому вопросу — личному, общественному. На каждой встрече присутствует представитель журнала СПбГУ и т. д. Вы вдумайтесь в цифры! Ректор провел более 2 тысяч часов за год работы в должности в беседах с универсантами: мы решаем, общаемся, спорим, и все принимаемые решения — максимально коллегиальны, открыты, доступны для критики в процессе обсуждения.

Требуем только извинений
— Шишкина говорит: мои претензии адресованы к Кропачеву — почему же он не защищает свою честь и достоинство, а прячется за спиной женщины, то есть вашей?
— Иск подан о защите деловой репутации Университета. И именно с требованием защитить деловую репутацию Университета от ложных измышлений я и попросила дать мне возможность представлять интересы Университета в суде!
Николай Михайлович ректор только год. И сказать, что он за год все развалил? Марина Шишкина пытается противопоставить меня Кропачеву, сказать, что при мне все было хорошо, а теперь стало плохо. И мне, как и всем универсантам, понятно, что многие ее претензии на самом деле адресованы мне. Она говорит: «За последний год никакого серьезного научного достижения». Но наука не делается за год, значит, это результат моего руководства в течение 15 лет. Не вырастили ни одного ученого? Это тоже, получается, претензии в мой адрес. Я поэтому и не могу молчать! С. В. Петров говорит, что были уничтожены естественнонаучные направления в Университете. Но именно он возглавлял комиссию по науке, и Сергей Игоревич Богданов, декан факультета филологии и искусств, и Николай Михайлович Кропачев (тогда еще первый проректор) сумели остановить попытки Петрова уменьшить финансирование естественнонаучных факультетов! «Университет представляет собой набор институтов с провинциальной организацией». Опять неправда! И опять в мой адрес! «Университет не присутствует в международных рейтингах». Но и это не так! И так далее…
— Неужели нельзя было решать эти вопросы не в суде?
— Многократно и Петрову, и его жене предлагалось не распространять ложную информацию. Как еще можно обезопасить СПбГУ от ложной информации? Более того: первым обратился в суд как раз Сергей Викторович! Немедленно после первого взыскания он подал иски против Университета: замечу, что пять исков Петрова районным судом не удовлетворены и все решения администрации Университета и ректора оставлены городским судом в силе.
Я убеждена, что при коллегиальном управлении такой структурой, как Санкт-Петербургский университет — а ведь именно к этому стремится ректор, — нормальная, конструктивная критика является основным действующим инструментом. Но здоровая, пусть и жесткая критика и настойчивое высказывание не соответствующих действительности фактов — совершенно разные вещи.
— Чего вы добиваетесь, инициируя судебный иск?
— Только одного: чтобы на том же сайте профсоюза и в нашем журнале «Петербургский университет» и Петров, и его жена опровергли ложную информацию.
— Об административном преследовании Марины Шишкиной речь не идет?
— Конечно же нет. Мы требуем только извинений. Когда Шишкина с трибуны ученого совета сказала, что у нас сегодня 37-й год, я молчать не могла. Потому что я, как никто другой, знаю, что такое 37-й и 49-й год (мой отец был репрессирован, я провела три года в лагере!).
И с огромным удовольствием дам вам интервью обо всех позитивных изменениях и достижениях за последние несколько лет, а их много… Это и создание эндаумент-фонда СПбГУ, и увеличение на 20% количества мест в общежитиях, и решение проблем с площадями для геологического факультета, увеличение помещений для работы исторического факультета, факультета философии, международных отношений, социологии.. Примерно на 50% увеличено финансирование научных исследований! И много другого происходит в Университете: хорошего, светлого, перспективного и позитивного!

Беседовал Борис ВИШНЕВСКИЙ
Фото ИНТЕРПРЕСС