Александр беляков: «то, что мы делали в 90-е, сегодня попирается ради неправедной наживы»

— Александр Семенович, на посту главы одного из комитетов Торгово-промышленной палаты РФ вы ведаете лесными ресурсами России. Насколько совершенно современное российское законодательство в этой сфере?
— Суета по поводу перманентного переделывания законодательства на пользу лесу, конечно, не идет. Цикл жизни леса в нашей стране — в среднем 100 лет. Если мы будем десять раз в течение ста лет менять закон о лесе, то при жизни только одного лесного поколения десять раз изменятся условия взаимодействия леса и общества. Я могу с сожалением констатировать, что новый Лесной кодекс не способствует эффективной работе. Кодекс этот написан для бюрократов, обеспечивая им возможность беспрецедентного давления на лесозаготовителей. Производство леса упало, резко снизилась лесозаготовка, использование расчетной лесосеки.
Сегодня мы получаем валовой продукции от каждого кубометра заготовленного леса в несколько раз меньше, чем наши соседи. Не на несколько процентов, а в разы меньше!
Надо приравнять лесное хозяйство к сельскому, и создать для него аналогичные условия финансирования. Если бы мы это осуществили, можно было бы говорить, что лесное хозяйство получило равные условия для своего развития. Хочу отметить, что вести лесное хозяйство гораздо труднее, чем сельское, потому что у последнего хотя бы есть дороги. А в лесном хозяйстве дороги отсутствуют, поэтому на 80% территории России мы можем заготавливать лес только в зимнее время. При этом лесное хозяйство не имеет никаких послаблений от финансовой системы. У лесозаготовителей нет залогов для того, чтобы взять оборотные кредиты, так как лес находится не в частной собственности, а в аренде, а право аренды ни один банк в залог не принимает.
— Как вы оцениваете нынешнее положение сельского хозяйства в России? Ведь еще не так давно вы работали заместителем председателя правления Россельхозбанка…
— Сельское хозяйство находится на лучшей стадии развития, чем лесное. Потенциально оно может производить столько же валового продукта, сколько наши газовики и нефтяники. Если разумно хозяйствовать на земле, которая у нас есть и которую мы почему-то называем зоной рискованного земледелия. Я считаю, что нет никаких зон рискованного земледелия — есть нормальное земледелие, в котором существуют циклы производства. Мы действительно можем обеспечить зерном полмира, и не только зерном, но и мясом и рыбой. Однако в истории России только один раз — во времена Столыпина — произошел такой необыкновенный подъем сельского хозяйства. Потом была чехарда с продразверсткой, когда пришел НЭП, крестьяне немного вздохнули, а затем уже беспросветная коллективизация, индустриализация и т. д.
Определенные успехи случались и после этого. Когда приняли государственную программу развития сельского хозяйства в качестве приоритетного проекта, это дало очень большой толчок к развитию. Кстати, воссоздание Россельхозбанка как инструмента кредитования сельского хозяйства сказалось положительно. Сейчас Россия производит 100 млн тонн зерна в год, а может производить 400 млн, если поставить такую цель.
— Страны Евросоюза оказывают весомую поддержку своим фермерам в виде госдотаций, а есть ли реальная поддержка крестьянства со стороны российского государства?
— Неправильно говорить, что дотаций совсем нет. Компенсация процентной ставки по кредитам — это скрытая дотация, она идет и на федеральном уровне, и на региональном. Освобождение крестьян от налога на прибыль — это тоже скрытая дотация. То же самое — отсутствие для крестьянских хозяйств налога на имущество. Вопрос в том, достаточно этого или нет. Я могу сказать абсолютно точно, что сегодня сельское хозяйство в России недофинансируется. Правительство категорически против целевых фондов, а я считаю, что мы можем выжить только за счет них. Например, мы получаем фрукты, овощи, мясо, сою по импорту, который обложен пошлинами. Давайте за счет этих пошлин создадим целевой фонд развития сельского хозяйства, из которого будут выдаваться целевые кредиты крестьянству, работающему на земле…
— У вашего сына тоже есть опыт ведения фермерского хозяйства. Но если верить волне публикаций на этот счет, он во многом негативный…
— Эта история началась в 1990-х, когда сын, будучи офицером советской армии на Байконуре, после закрытия космических программ демобилизовался и захотел стать крестьянином, как его дед. Он окончил специальные фермерские курсы в Финляндии — там около сорока человек из России в год учились крестьянскому делу. Из них фермерами стали двое или трое, в том числе мой сын Олег Беляков. По предложению тогдашнего главы Курортного района под крестьянское хозяйство была выделена брошенная земля, 11 гектаров, которая была никому не нужна, на ней лет двадцать ничего не выращивали и не делали, там было настоящее болото. Олег за свой счет сделал мелиорацию, построил ангар и дом, купил в лизинг десять коров и стал производить молоко. Поил этим молоком несколько детских садов в округе. Кроме того, просто приходили люди и покупали молоко. Фермерский труд — очень нелегкий, без выходных и отпусков, но мой сын этим увлекся, и у него получалось. Однако сразу же попал под пресс бюрократической машины. Пока земля пустовала, она была никому не нужна, но как только на ней стало что-то расти, появились желающие. Проявили прыть некоторые товарищи из малого муниципального совета — они с превышением своих полномочий приняли решение, незаконно отменяющее решение главы администрации. Тогда этому никто не придавал значения, потому что указы Ельцина, защищающие частную собственность, в 1992 году выполнялись беспрекословно.
Посудите сами, какой крестьянин умеет выступать в суде как юрист? Он умеет работать на тракторе, косить, доить корову, умеет делать творог, сливки, сметану. А в юриспруденции крестьянину заблудиться несложно. Этим и воспользовались чиновники. В 1995 году было принято решение против Олега — неправильное, но оно было. Прошло еще 12 лет, и его никто не трогал, он работал, правда пришлось расстаться с коровами.
Местный ветеринарный врач заявил, что у коров есть лейкоз. А подтвердить это можно, только если всех коров забить. Врач запретил продавать молоко. Пришлось всех коров отвезти на Кировский мясокомбинат — лейкоза ни у одной не оказалось. Вероятно, врач просто хотел иметь что-то с каждого литра, он поставил такое условие, а мой сын пошел на принцип.
Начались и другие странные истории, после которых я решил вмешаться. У Олега было законное зарегистрированное право на землю. Я так считал, но глубоко ошибался. Оказывается, кроме законного права, есть еще право чиновничье. В 1994 году Кассационная коллегия Арбитражного суда СПб и ЛО подтвердила законность выделения земли Олегу Белякову, а в 1995 году тот же суд, только в первой инстанции, по ходатайству Фольгопрокатного завода, отменил решение главы администрации Сестрорецкого района о выделении по причине нахождения на этой территории помещений, принадлежащих заводу. Вообще-то суд должен был приостановить право на период выкупа помещений О. Беляковым.
Вот здесь и сыграла роль юридическая неграмотность крестьянина Олега Белякова. Он на один день опоздал с кассационной жалобой, и решение суда вступило в силу. Олег выкупил у Фольгопрокатного завода помещения, числящиеся на его территории, и фактически устранил причину, по которой состоялось решение суда.
Тем не менее городской КУГИ , который в течение 13 лет не инициировал лишение права собственности на землю, в прошлом году возбудил судебное дело.
Суд признал, что в связи с отменой в 1995 году решения главы администрации Сестрорецкого района у Олега Белякова и не возникло прав на эту землю.
Для меня совсем непонятно, как отмена административного акта через три года после наступления права собственности, закрепленного регистрацией и выдачей свидетельства о собственности и через 13 лет бездействия КУГИ, если они считали себя правыми, могла привести к выводу, что права на землю-то и не было.
Оказывается, права на землю не надо лишать — его можно просто отменить, отменив решение, его породившее. Это супернаходка. Судебное лишение конституционного права собственности по факту заменено отменой административного акта по ее получению, что намного проще. Думаю, что ею воспользуются рейдеры. Я полагаю, что это серьезная тема, которой надо заняться нашим законодателям.
— Вы считаете, что это был рейдерский захват?
— Не сомневаюсь в этом ни на один процент. Я встречался с представителями КУГИ, лично с господином Метельским. Он мне заявлял, что да, были притязания, но претензий к земле, которой владел мой сын, у него не было. Я понимаю, что земля, на которой трудится Олег, сейчас подорожала. Так что, это повод, чтобы сегодня ее отнять? А завтра ее отнимут другие у тех, кто отнимал сегодня? Тогда надо переделить всю страну, сделать новую революцию, если это кому-то надо… Подобное судебное решение подрывает основу основ — право частной собственности, это попытка повернуть историю вспять. Когда я был губернатором Ленинградской области, мы в 1992–1993 годах десяткам тысяч петербуржцев выделяли землю на территории Ленинградской области такими же актами, каким была выделена земля под Сестрорецком моему сыну. И ни один такой акт не отменен.
Мы не стали подавать иск в Страсбургский суд. Я сам государственный человек, и понимаю, что буду и дальше жить и работать в России, сколько Бог даст. Но в то же время мне очень больно и обидно, что то, что мы делали в 90-е годы, сегодня попирается ради чьей-то неправедной наживы. Я считаю, что это неправильно и такие решения должны подлежать пересмотру.

Беседовал Вячеслав КОЧНОВ
Фото автора

P.S. Завершая интервью, Александр Беляков поздравил читателей «Новой газеты» с Новым годом, пожелав им успехов

Досье «Новой»
Александр Беляков (род. в 1945 г.) в 1991 г. приказом президента РФ был назначен губернатором Ленобласти. После 1996 г. работал заместителем министра сельского хозяйства РФ, директором Северо-Западного территориального управления банка «СБС-Агро» и пр. Избирался депутатом Госдумы третьего созыва. В настоящее время — председатель Комитета по развитию лесной промышленности и лесного хозяйства Торгово-промышленной палаты РФ.