Рукописи не горят. но тлеют
В питерском филиале Архива Российской академии наук (РАН) заканчивается ремонт. Чуть-чуть не успели к славному юбилею - 275-летию, который отметили буквально на днях. Теперь иностранцы не будут падать в обморок. А то прилетают к бесценным раритетам со всех концов земли, а их встречают облупившийся фасад, обшарпанные стены внутри, замызганные потолки, колченогие стулья... Но самоотверженность сотрудников архива не знает предела: «Нам-то хорошо, а вот нашим документам от ремонта лучше не стало. Озаботился бы хоть кто-нибудь судьбой рукописей академиков, пропадут ведь...»
Спасибо бюрократии
Когда заходишь в хранилища архива, щекочет ноздри запах старины. Пряный аромат от папок из выделанной почти триста лет назад телячьей кожи, сладковатый - пыли, от которой убирай не убирай - все равно никуда не деться, желатиновый - от старинных рукописей.
Сотрудники питерского филиала архива запаха не ощущают - привыкли. Но волнения перед письмами и документами, к которым прикасались выдающиеся ученые и деятели прошлого, унять не могут. А здесь, на массивных полках, можно найти рукописи ученого-энциклопедиста Михаила Ломоносова, математика Леонарда Эйлера, изобретателя и механика Ивана Кулибина, биолога Николая Вавилова, географа Петра Семенова-Тян-Шанского, основоположника астрономии Иоганна Кеплера, физиолога Ивана Павлова, к слову, первого российского Нобелевского лауреата, мореплавателя Федора Крузенштерна, этнографа Миклухо-Маклая...
Вам могут показать и такие уникальные документы, как письма выдающегося ученого Исаака Ньютона, писателя-просветителя Вольтера, философа Иммануила Канта. В кожаных переплетах - протоколы конференций, то есть заседаний ученого собрания Императорской Академии наук. Кстати, самое первое, состоявшееся 17 ноября 1725 года, было посвящено форме Земли, и российские академики пришли к выводу, что она имеет форму сплющенного с полюсов земного шара.
- Ничего подобного вы не найдете ни в одной стране мира, - рассказывает директор архива Ирина Тункина. - Мы имеем самое богатое собрание научных документов 18 века. И самое крупное документальное собрание экспедиций 18-19 веков. Возвращаясь из дальних странствий, русские исследователи везли фотографии, дневники, научные описания, коллекции. И все это богатство хранится у нас.
Как считает Ирина Тункина, возникновению именно в России столь блистательного академического собрания мы обязаны не лучшему национальному явлению - бюрократии. Ну склонен российский чиновник к неукоснительному исполнению предписаний сверху. Поэтому, после того как в 1728 году император Петр II Алексеевич издал указ о создании хранилища научных документов, все протоколы заседаний АН, первые экземпляры изданных книг и газет, труды и архивы академиков - все передавалось сюда. Как теперь мы понимаем, к великому счастью потомков.
Сенсации на полках
Это только непосвященному хранилища архива могут показаться скучными и безмолвными. На самом деле практически на каждой его полке лежит сенсация. Возьмем, к примеру, фонд русского историка Никодима Павловича Кондакова. Первооткрыватель византийской и древнерусской живописи, в конце 19 - начале 20 веков много путешествовал по странам Малой Азии, Италии, Балканского полуострова. Из экспедиций привез описания и фотографии огромного количества памятников архитектуры и живописи. Позже половина из них была уничтожена войнами. Теперь историки и искусствоведы из разных стран приезжают в единственное место - питерский архив, - где сохранилась память о шедеврах прошлого.
Или. В 30-х годах 19 века Академия наук командировала ученого Гамеля во Францию для изучения техники только что возникающей фотографии. Российский посланец приобрел у сына изобретателя всю деловую переписку отца. По ней изучил системы изготовления фотографии по методу Нисефора Нипса.
Только после Второй мировой войны член-корреспондент АН СССР Кравец, изучив фонд Гамеля, хранящийся в архиве, издал книгу «Из истории изобретения фотографии». В ней делался сенсационный вывод, что изобретателем фотографии является вовсе не только Дагерр, но и Нисефор Нипс! Однако сенсацией с миром первыми поделились американцы, которые в 70-х, пользуясь отсутствием в СССР авторского права, методом микрофиширования растиражировали труд советского ученого.
Секрет в том, что, выйдя в свет, книга Кравца тут же была запрещена - Сталин, прочитав предисловие, усмотрел в нем «низкопоклонство перед Западом». Поступил приказ уничтожить весь трехтысячный тираж. Спас книгу Сергей Иванович Вавилов, возглавлявший тогда Академию наук СССР. Он дал смелое распоряжение спрятать часть тиража в ленинградском архиве, а другую - в Политехническом музее в Москве.
Из такого вот переплетения исторических времен, человеческих судеб, научных открытий, всемирно известных имен, политических интриг и соткано «безмолвие» хранилищ Архива РАН.
Рукописи не горят
Почти за триста лет своего существования собрание материалов академиков могло быть не раз уничтожено. Во всяком случае, оно без потерь преодолевало революции, войны, пожары. В 1747 году, когда Кунсткамера пылала чудовищным пламенем, первый российский архивариус Герард Миллер сумел выкинуть через окна папки с документами. Потом, собрав ценные бумаги с мостовой и даже со льда Невы, доставил дорогой груз на саночках домой.
В 1812 году, в войну с Наполеоном, как наиболее ценное достояние Российской империи архив эвакуировали из Петербурга. То же самое в Первую мировую - в 1914 году документы были вывезены в Саратов. В июне 1941 года особо ценные документы в 32 ящиках были переправлены в Эрмитаж и вместе с сокровищами Эрмитажа вывезены в Свердловск, где хранились до 1945 года. Опять же: в блокаду ни один фашистский снаряд не угодил в здание Архива. Вот уж поистине - рукописи не горят!
В огне не горят, а устоять перед временем, увы, не могут. Обветшали кожаные переплеты - половина требует незамедлительной реставрации. На грани - бумага, на которую нанесены рукописи. Причем в наиболее критическом состоянии материалы начала 20 века.
- Старинная бумага имеет матерчатую основу, - поясняет Ирина Владимировна. - Она значительно прочнее современной. Устойчивее к разрушению и чернила на естественных красителях - саже, орешках. А фотографии в конце 19 - начале 20 веков делались вообще «на серебре», поэтому старые снимки сохранились просто великолепно.
В начале 20 века, особенно в сложные для страны времена, документы писались на газетной бумаге. Мало того, имеются экземпляры, записанные на конфетных обертках, газетных клочках - по-видимому, ничего другого у ученых под рукой не было. Поскольку срок хранения 70 - 75 лет, час, когда начнут «сыпаться» такие фонды, уже недалек.
Всюду деньги, деньги...
Денег же у отечественной науки последние 18 лет как не было, так и нет.
- На один только фонд канцелярии Академии наук 18 века требуется 242 миллиона рублей, - рассуждает Ирина Тункина. - Именно в такую сумму оценивается реставрация кожаных переплетов. Этих средств у нас, разумеется, нет. А фонд канцелярии - один из самых ценных собраний архива.
Десятки тысяч долларов нужны на создание микроклимата в помещениях хранилищ. Трудно себе представить, но до сих пор ни температура, ни влажность в стенах, где хранятся мировые сокровища, не регулируются. Неслучайно лабораторный анализ показал, что документы, находящиеся по соседству с батареями, пересушены. Что грозит катастрофическим разрушением бумаги.
Одним из выходов мог бы быть перенос исторической информации на электронные носители, чем собственно и начали заниматься питерские архивисты. Но пока - на собственные средства и в мизерных объемах. Более масштабная работа опять-таки требует финансовых вложений, техники, кадров... Смехотворна и зарплата сотрудников академического учреждения - кандидаты и доктора наук, сами авторы книг и научных трудов получают до двух тысяч «рэ» в месяц.
Между тем московское руководство РАН, под чьим патронажем находится архив, пока ничего не обещает. То есть подстилать соломки под возможный «обвал» раритетов не планирует. А ведь потом, когда грянет, креститься будет уже поздно...
Из Петербурга – в Москву?
Позицию москвичей если не понять, то объяснить еще как-то можно: они далеко и, возможно, в масштабах страны драма питерского филиала видится им не столь убийственной. А вот с позицией правительства Петербурга - сложнее. Кому как не исполнительной власти города, провозглашенного культурной столицей, продолжая традиции предков, подставить отеческое плечо архиву академиков? К примеру, в виде отдельного здания.
Дело в том, что еще одна острейшая проблема нашего учреждения - отсутствие площадей. Сегодня бесценные документы размещены в шести зданиях в разных районах Петербурга. Что крайне неудобно, да и технологически неверно. Мало того, все шесть хранилищ заполнены, что называется, под завязку.
- Из-за дефицита площадей архив не комплектуется с 1950 года, - продолжает Ирина Владимировна. - Академики уходят, а мы не можем принять их наследие, то есть выполнить свою святую миссию - хранение научных фондов. Уникальные документы пылятся в квартирах, на дачах. Потомки бывают разные - кто-то хранит бесценные документы, кто-то сдает в макулатуру...
В 80-е годы правительство СССР выделило деньги на строительство здания в районе Шувалово-Озерки. Но грянула перестройка. Исправить ситуацию пытался Анатолий Собчак, планировавший перевести академическое собрание в новый дом партийного архива, оснащенный новеньким финским оборудованием. В самый последний момент партийные бонзы «увели» здание, оформив его на баланс своих дочерних фирм и фирмочек.
- Мы были бы благодарны, если б правительство города предоставило нам не то что здание, коробку, - вздыхает директор архива. - Деньги на ее обустройство Российская академия наук обещала выделить. Но какое там - питерские чиновники требуют даже освободить помещения, которые мы занимаем на Васильевском острове...
Безусловно, архив - организация федерального подчинения. Но разве одновременно и не достояние и гордость Петербурга?
Открою маленький секрет: на питерский филиал всегда косила влюбленным глазом Москва. В 1963 году дирекция Архива АН была переведена туда, а Ленинградский архив был превращен в филиал. Столица, обладающая академическими рукописями только советского периода, мечтает обзавестись истинными сокровищами 18 - 19 веков. В 1979 году вывоз академических раритетов удалось предотвратить только благодаря вмешательству таких выдающихся личностей, как Дмитрий Сергеевич Лихачев и Борис Борисович Пиотровский.
Неужто Питер добивается «продолжения банкета»? Как увязать это с подготовкой к пышному празднованию 300-летия?...
Лина ЗЕРНОВА