Когда на счету каждый день

Журналист Настя Минькова два года лечится от рака. Она прошла разные этапы, вплоть до «мы сделали все, что смогли». Но Настя сильный человек и настоящий профессионал: она борется за жизнь теперь уже в частной клинике и готовит проект для «Новой газеты»: «Пока могу бить по клавишам и соображаю, можете на меня рассчитывать».

Анастасия Минькова:

Три часа и двадцать тысяч решили все проблемы

Был хороший августовский день, и в смотровой было открыто окно. Врач посмотрела на ординатора и сказала: «Рак!» И потом, уже обращаясь ко мне: «Лучевая терапия. Срочно!»

Я ничего не поняла. В обычную больницу я попала на скорой и не представляла, что все кончится так. Ординатор объяснил, что результаты биопсии я получу через две недели и еще нужно забрать из лаборатории стекла. Но их просто так не отдают, нужен запрос из медучреждения.

Переварив информацию, я вытащила ординатора и заставила его идти в лабораторию за заключением. Оказывается, оно уже было готово. Потом по моей просьбе он сам написал запрос на стекла: через полчаса мне их выдали.
Дальше надо было попасть на прием к врачу в онкодиспансер. Первое, что я там увидела, — громадная очередь в регистратуру. Записывали на прием через месяц. Но за 400 рублей медсестра затащила меня в кабинет к доктору в тот же день, растолкав несчастных женщин и старушек.

Доктор дал список анализов и бумажек, с которыми в четверг надо было прийти на комиссию. У меня оставались вторник и среда. Доктор подсказал: идите прямо в кабинеты и давайте деньги. Три часа и двадцать тысяч решили все проблемы. Оставалась поликлиника по месту жительства. Но там люди оказались душевные, выписали направление бесплатно.

Потом была комиссия. Часа четыре все сидят в душном коридоре. Плачут, рассказывают, у кого что. Из кабинета выскакивают медсестры и выкрикивают по нескольку фамилий. Старушки заходят в кабинет, скидывают одежду и встают в очередь таких же голозадых женщин. Очередь на кресло, с него слетает одна и вспархивает другая. Врач открывает историю болезни и начинается консилиум. Пациентка в нем не участвует, к ней ни разу не обращаются по имени. Потом она слетает с кресла и идет в коридор. Чтобы ждать конца комиссии, попасть к своему доктору и понять, какую тактику лечения избрали для нее врачи. К ним претензий нет. Они делают свою работу в тех условиях, которые есть, не пытаясь их изменить.

В очереди я разговорилась со старушкой в панаме: «Я все анализы сдала и бумаги собрала…» — «Долго собирали?» — «Месяца три, да ведь очереди везде».

«Если бы платили все — была бы очередь из блатных»

«В конце 2012 года мы провели опрос 260 пациенток, страдающих раком молочной железы в Петербурге и еще 10 регионах. Разрыв между первым обращением к врачу и началом лечения составляет 8–11 недель», — говорит Марина Румянцева, председатель Совета петербургского отделения «Движения против рака».

Городской комитет по здравоохранению готовит распоряжение, которое может ускорить начало лечения. По словам пресс-секретаря ведомства Евгении Семеновой, в документе подробно распишут, что должны делать терапевты и онкологи, и главное — в какие сроки. Максимальное время от постановки диагноза до начала лечения определено в один месяц.

Медики скептически оценивают силу документа: проблему нехватки онкологов и низкой зарплаты врачей и медсестер он не решит.

«Перспективные врачи не хотят работать в поликлиниках. Вести больных в стационаре — более интересная и благодарная работа. А поликлиника — это поток и ежедневная очередь под дверями кабинета. Если Смольный начнет прессовать этих докторов, они просто уйдут. И так не во всех поликлиниках есть онкологи», — объясняет доктор, не желающий называть свое имя. Медсестры вообще вымерли как класс: на каждого онколога положено по медсестре, но в реальности никто не может позволить себе такую роскошь. Чтобы заработать, врачи и медсестры берут не одну, а полторы-две ставки.

У человека, который платит в карман медработникам, появляется мысль, что очередь создается искусственно и занятость медперсонала преувеличена, раз он находит время принимать за деньги. «Если бы платили все, то была бы такая же очередь из блатных», — отвечают врачи. Бороться с деньгами в карман администрации невыгодно — если она хочет сохранить специалистов, которые выполняют изматывающую работу за 16 тысяч рублей.

«Что происходит сегодня? Терапевт, подозревая рак, направляет человека к районному онкологу, — говорят врачи. — Районный онколог не может провести полное обследование (для этого как минимум нет необходимой техники) и направляет пациента на Березовую аллею или в КДЦ на ул. Сикейроса (от центра в Песочном). На всех этапах очереди. Но и в КДЦ не проводятся некоторые виды исследований и человека дообследуют только в самом центре. К этому времени часть анализов устаревает и их нужно сдавать вновь».

Новый центр до сих пор не работает на полную мощь. Одна из причин — доктора на местах мало знают о центре и по привычке направляют всех пациентов в старый диспансер на Березовой. Хотя по распоряжению Комитета здравоохранения, вышедшему в июле 2011-го, всех больных, живущих на юге города, должны отправлять на Каменный остров, на севере — в центр в Песочном.

В организации «Движение против рака» подчеркивают, что Верховный суд приравнял пациентов к потребителям медицинских услуг. А по закону «О защите прав потребителей», если нарушаются сроки, в том числе диагностики, пациент может пройти платное обследование в частном медцентре и требовать по суду оплаты у бюджетной медицинской организации. Вот только случаи, когда больные воспользовались этой нормой, неизвестны. Чтобы бороться и с раком, и с системой здравоохранения, у них нет ни времени, ни сил.

Если вы хотите поддержать Настю, можете перечислить деньги на карту 6761 9600 04310 21196 Сбербанка. Расчетный счет: 408 178 101 550 307 585 04 БИК 044030653, Минькова Анастасия Львовна.

Алексей БАРЧУК, главный онколог Петербурга:

Онкологов не хватает

— В Петербурге уровень онкологической заболеваемости один из самых высоких в стране. Рак — болезнь стариков, а у нас их много. При этом ставки онкологов рассчитываются не по числу больных, а по количеству населения. Не хватает районных онкологов: контингент больных серьезный, а оклад — 20–30 тысяч, у молодых врачей и того меньше.

Что касается очередей в онкодиспансере на Березовой улице, то с открытием нового центра в Песочном они уменьшились. Там больших очередей пока нет. Но учреждение на Березовой более известно, у многих там лечились родственники или знакомые. Да и расположено оно удобнее. Очереди на комиссию есть. Но мы стараемся бороться с очередями на комиссию: появилась вторая комиссия — в онкоцентре на Песочной.

Михаэль МАТИАС, профессор гематоонкологии государственной клиники Шарите (Германия):

Если сроки нарушаются, назовите причину

— День задержки не играет роли, но если диагноз установлен, то за две недели врачи должны провести все обследования и приступить к лечению.
Мы шли к этому долго. В результате сформулированы рекомендации по каждому этапу лечения: какие манипуляции проводятся, какие медикаменты используются, какие исследования необходимы и в какие сроки. Если сроки нарушаются, доктор должен обосновать причины. Иначе пациент имеет право призвать на помощь юристов и доктор может лишиться практики.

Для пациентов, застрахованных государством, и диагностика, и лечение бесплатные. Они могут выбрать государственную или частную клинику. Разницы в лечении нет.

Цифры

В Петербурге каждый год выявляется примерно 18 тысяч случаев заболевания раком. В клиниках работает 482 онколога. С онкобольными работают диспансер на Березовой улице (со стационаром на пр. Ветеранов), Научно-практический центр в поселке Песочный. Там же НИИ онкологии и Центр радиологии.