Я Ленина не видела, но я его люблю

В детстве (когда мне было года три-четыре) мне нравились октябрятские звездочки. Я думала, что на них изображен Пушкин, потому что кудрявый.

Потом мне сказали, что это Ленин, я удивилась – ведь Ленин лысый. А вообще, даже когда я не знала толком, что такое ленинизм и большевики (хотя немного представляла по обрывкам западно-белорусских разговоров), уже в подростковом возрасте меня стало угнетать одно: каждой зимой и каждой весной на разных праздниках мне приходилось петь в хоре.

Зимой были песни про то, какой ужас, что Ленин умер и какое это было неподъемное горе.

Весной положено было петь и радоваться, что он родился в Симбирске.

Да еще и поэма у Маяковского впрямь мощная, я ее прочла лет в десять. Но какой-то противный вредина во мне все время у меня спрашивал: но ведь не может же все человечество так радоваться, что когда-то родился маленький пацан (а грудных детей видела немало, и наших младших, и соседских – со всей положенной физиологией, отрыжки, мокрые и обкаканные пеленки, обычное дело).

И вот он пожил и умер – а почему теперь такое горе нужно изображать? Никто же за ним в гроб не спешит, солнце светит, птички поют.

Что-то непонятное мне чудилось, а вопросов взрослым я не задавала. Потом узнала слово "культ". Это было именно насаждение культа и затуманивание мозгов детям. Ну вот я думала: ну хорошо, вождь и все такое – но кудрявый мальчик на звездочке ведь еще не был никаким вождем, почему его чтить надо? Тогда и грудного обкаканного надо бы?

Потом я уже взрослая работала в больнице. Помню, была у нас одна девочка с уже необратимыми изменениями головного мозга. На вопрос, как ее зовут, она задумывалась и не всегда отвечала.

Зато когда попросили ее прочесть стишок,она обрадовалась и затараторила:

Я на вишенке сижу!

Не могу накушаться!

Дядя Ленин говорит –

Надо маму слушаться!