Зона правосудия сталинского образца

Совету по сохранению культурного наследия представили новую версию проекта комплекса Верховного суда и Дворца танца Бориса Эйфмана. Руководящие заседанием чиновники отказались проверить наличие кворума и огласить число проголосовавших за, что не помешало объявить о полученном одобрении. Хотя «белых шаров» набралось едва ли больше 13 (при численном составе совета 46 чел.).

Зондаж и рвотная реакция

О том, что проектирование комплекса зданий Верховного суда, судебного департамента и примкнувшего к ним Дворца танца переходит от победителя конкурса-2013 Максима Атаянца в руки тогдашнего аутсайдера Евгения Герасимова, «Новая» уже рассказывала.

Заказчик – Управление делами Президента РФ и определенный без всякого конкурса новый проектант поначалу хранили молчание, отказываясь от комментариев. В конце марта, когда материалы эскизного проекта поступили в КГИОП, часть из них оказалась «слита» в СМИ и была опубликована (по расхожему мнению – для зондажа общественной реакции). Реакция воспоследовала бурная. Градозащитники возмущались, что судьбу ответственейшего места Петербурга келейно решают в Кремле. В Петербургском союзе архитекторов волюнтаристский отказ от итогов конкурса-2013 расценили как неуважение к высокому жюри (куда, помимо руководства союза, входили и губернатор Петербурга Георгий Полтавченко, и директор Эрмитажа Михаил Пиотровский, и другие видные деятели культуры). Архитектор Никита Явейн усомнился, что предложенный Герасимовым вариант мог быть реализован для строительства здания суда не только в Европе, но даже в Азии – разве что в Северной Корее.

С тем, что представленная «беспомощно-подражательная по отношению к самым заурядным образцам сталинской архитектуры стилистика судов выглядит маргинально не только по европейским, но и по азиатским меркам», соглашалась и критик Мария Элькина. А историк Лев Лурье, развивая параллель с «мрачным сталинским классицизмом 30-х годов, олицетворяющим нечеловеческую силу государства», задавался вопросом: «Зачем нам нужна такая дрянная архитектура, высокомерная по отношению к петербуржцам?»

Бросок на юг

В общем, зондаж показал: ничего хорошего от широкого обсуждения новой концепции ожидать не приходится. Очевидно, чтобы сузить его до минимума, заседание совета решили провести не в центре, как обычно, а на краю ГМЗ «Петергоф». Под предлогом необходимости осмотра останков «Нижней дачи», успешно взорванной в 1961 году (вопрос ее «сохранения», а также приспособления дома Абазы подверстали в повестке к судебному кварталу). Погода благоволила минимизаторам – резкое похолодание, шквалистый ветер и дождь со снегом явно не прибавили охотников присоединиться к выездному заседанию, занявшему в итоге почти восемь часов с учетом дороги. Из членов совета считаные единицы воспользовались возможностью полюбоваться видом руин, большинство предпочли дожидаться начала заседания в тепле Большого дворца.

Председатель КГИОП Сергей Макаров, вице-губернатор Игорь Албин, зампредседателя Совета по сохранению культурного наследия Михаил Мильчик

Самый ответственный для Петербурга вопрос повестки предусмотрительно поставили последним и приступили к нему, когда силы экспертов уже были вымотаны почти трехчасовым обсуждением прочих тем. Ряды стали заметно редеть, что побудило журналистов обратиться к председательствующему Игорю Албину с просьбой проверить наличие кворума перед голосованием по Судебному кварталу. Вице-губернатор пообещал это непременно сделать.

В надежде на общую амнезию

Евгений Герасимов начал доклад с обращения к истории рассматриваемой территории и планов ее застройки, которая обрывалась 2009-м годом, отмеченным победой его команды в состязании проектов «Набережной Европы». Неспособность господина Герасимова фиксировать последующие события, когда на конкурсе концепций Судебного квартала за него не отдали ни одного голоса, можно объяснить последствиями полученной моральной травмы. Труднее оправдать аналогичный пробел в официальном пресс-релизе, подготовленном КГИОП, – там тоже за 2009-м идет сразу 2016 год. Как будто не было ни конкурса-2013, ни содержавшегося в положении о конкурсе пункта о заключении с победителем контракта на проектирование, ни вынесенного советом по наследию решения об одобрении концепции Атаянца.

Не иначе как в надежде на коллективную амнезию (или коллективный трусливый молчок) экспертам предложили теперь начать все с белого листа.

Господин Герасимов доложил, что площадь застройки сократилась с 360 тыс. кв. м до 220 тыс., а 4 га высвободили под «партерный парк». При этом собственно на здания Верховного суда и судебного департамента отводится 94 тыс. и 21 тыс. кв. м, на ведомственное жилье – 77 тыс., на театр – 30 тыс.

Вице-губернатор Игорь Албин (откликаясь на реплику – "кто вообще пойдет в этот сквер?!»): «Сюда пойдут счастливые люди, граждане Российской Федерации. Пойдут со справедливыми судебными решениями из здания Верховного суда"

Варианты решения здания ВС архитектор отрекомендовал как «более торжественный с портиками» и «более спокойный с пилястрами и стеклом». Подчеркнул, что не отменяются идеи пешеходной набережной вдоль Невы (хотя ее ощутимо ужали) и устройства подземного перехода под площадью Лихачева – для обеспечения пешеходной связи с Александровским парком и Петропавловской крепостью (не упомянув, разумеется, что это была идея Атаянца). Жилому комплексу на 600 квартир ожидаемо отводится самое рублевое место – на берегу. Чтобы он не выглядел такой уж унылой массой, предлагается визуально разбить фасад на четыре по-разному раскрашенных блока.

«Евгений Герасимов и партнеры». Здание Верховного суда

Театр при этом задвинут на задворки, стоит боком к проспекту Добролюбова и задом к потоку следующих от метро «Спортивная» зрителей. Сам Дворец танца, над которым работало бюро SPEECH, представлял его руководитель Сергей Чобан. Здание, которое после публикации картинок в СМИ злые языки уже сравнили кто с пучком колонн под шлепнувшейся с неба гигантской медузой, а кто с застывшим плевком капитализма, самому автору видится соответствующим творческому кредо Бориса Эйфмана, сочетающего классику и новаторство.

Предусмотрена организация трех входов, включая «парадный, для особых гостей». Устройство театральных залов на 1200 и 300 мест, а также «зала для торжественных заседаний». Сдается, что последний (в той самой стеклянной нахлобучке) рискует обернуться тривиальным банкетным залом, завлекающим панорамными видами. Ради чего и затевалось отклонение от допустимых высотных параметров до 35 м под предлогом «технической необходимости».

Туманная визуализация

Выступивший рецензентом доцент Санкт-Петербургского архитектурно-строительного университета Сергей Семенцов, в целом положительно оценивший работу тандема Герасимов – Чобан, вынужден был признать: «Стеклянный купол театра вызывает большие сомнения… Высоту необходимо понизить, вернувшись к разрешенным здесь 28 метрам».

Архитектурное бюро SPEECH Сергея Чобана. Дворец танца Бориса Эйфмана

По мнению ряда экспертов, Евгений Герасимов в своей презентации некорректно представил ожидаемое визуальное воздействие проектируемых зданий на охраняемые панорамы. Не склонны критики списывать на случайность и то, что комплекс вообще не был показан со стороны переулка Талалихина.

Архитектор Рафаэль Даянов в разговоре с «Новой» признал, что был сильно раздражен такой подачей проекта – с сомнительными птичками, фиксирующими сверху коридоры видимости: «Я не летаю над городом, спуститесь на землю и покажите – как из разных точек обзора будет восприниматься то, что вы предлагаете!»

Архитектор Юрий Земцов с трибуны призвал не согласовывать концепцию Герасимова: «Биржа при таком решении уходит на второй план, оказывается подавленной – слишком приближено и к ней, и к набережной семиэтажное здание суда. Парк нужно придвинуть к воде, а жилые здания поставить вдоль проспекта Добролюбова. Тут они идут вдоль Невы сплошной линией застройки, ограниченная ею 20-метровая набережная – это никакой не променад вдоль воды, нет здесь ничего привлекательного для горожан».

«Евгений Герасимов и партнеры». Жилые дома для судей «Евгений Герасимов и партнеры». Вид на судебный квартал при съезде с Дворцового моста

Раскритиковал поднятый до 28 м фронт береговой застройки и Михаил Мильчик, признав такие параметры завышенными. Разделяя сомнения коллег в корректности представленного визуального анализа, господин Мильчик рекомендовал поручить КГИОП заказать соответствующую экспертизу у независимых специалистов.

«Евгений Герасимов и партнеры». Планировочное решение: «партерный парк», здание Верховного суда (слева), за ним - жилой комплекс с видом на Неву, боком к проспекту Добролюбова - Дворец танца и (между ним и жилым комплексом) - здание Судебного департамента

«Новая», со своей стороны, полагает не лишним напомнить участникам процесса о существовании одного документа: «Обоснование картограммы оптимальных высот застройки». Разработал его по заказу КГА Институт генплана, дабы определить к конкурсу-2013 параметры, позволяющие сохранить вид на Князь-Владимирский собор. На схеме разными цветами показаны зоны допустимых высот: 16 и 23 м для большей части территории, 28 – для сегмента в глубине участка, 32 – для локальной доминанты – театра. Под этим документом стоят печати всех профильных ведомств, подписи их руководителей и разработчиков.

Утвержденная в 2013 г. схема допустимых высот, позволяющая сохранить вид на Князь-Владимирский собор

Эти ограничения из участников конкурса-2013 соблюла только мастерская Максима Атаянца (в части, самой ответственной для восприятия Биржи, даже понизив планку до 13 м и ограничив высоту театра 30 метрами).

Концепция Герасимова со всей очевидностью в утвержденную тем документом схему не укладывается.

Тем не менее участники обсуждения нашли за что похвалить разработчиков. Народный артист директор музея «Исаакиевский собор» Николай Буров радовался, что наконец будет покончено с «космической свалкой» на территории снесенного ГИПХа, которая всегда его раздражала и продолжает раздражать своим запустением. Мария Элькина поддержала перенос общественной зоны к проспекту Добролюбова («Правильно, с Невы будет дуть!») и «очень модное сейчас синтетическое решение театра». Почетный президент петербургского союза архитекторов Владимир Попов назвал генплан гениальным. Председатель КГИОП Сергей Макаров, как обычно, не проронил ни слова. Но его заместитель Александр Леонтьев счел «совершеннейшим достижением то, что вся застройка отодвинута от Биржи и моста», а к недостаткам причислил лишь стеклянную надстройку театра: «Это единственное, что нас в КГИОП не устроило по формальным признакам».

Блеф сумасшедшего

В 2014-м совет уже рассматривал концепцию застройки этой территории. И господин Леонтьев (тогда – и. о. председателя КГИОП) ее хвалил: «Петербург – город классицизма, а не модернизма. Представленный проект – золотая середина, он позволяет возвести комплекс судебных зданий и Дворец танца в стиле, соответствующем историческому облику Петербурга».

Правда, оценки эти адресовались работе Максима Атаянца.

Зампредседателя Петербургского ВООПИиК Александр Кононов озвучил то, что его коллеги по дежавю, должно быть, стеснялись сказать: «Два года назад мы уже обсуждали и одобрили концепцию для этой территории. Представленное теперь – это продолжение той концепции? Если нет, то почему сегодня не рассматривается прежняя, победившая в конкурсе?»

Глава управления капстроительства УДП Олег Перлин на вопрос не ответил, зато от лица главы УДП Александра Колпакова поблагодарил совет «за душевное искреннее отношение к возведению такого важного государственного объекта». После чего выступил с обескураживающим заявлением: «Говорить о том, что та концепция ушла, неправильно. Она выполнила свое назначение в полном объеме. На ее основании был проведен технологический и ценовой аудит, разработано техзадание для проведения конкурса на выбор генерального проектировщика. К тому же в прошлый раз советом были высказаны существенные замечания – в той концепции практически полностью отсутствовали зеленые зоны, перекрывался вид на Князь-Владимирский собор. И тогда строительство жилья предусматривалось на других территориях. Но подходящих участков для этого так и не нашлось, и мы вынуждены были это учесть».

Оценивая смысловую нагрузку такого высказывания, трудно сделать выбор между бредом и блефом. Старожилы, как говорится, не упомнят, чтобы архитектурный конкурс объявлялся в целях обоснования ценового или еще какого аудита. Ни одного из перечисленных господином Перлиным замечаний советом не высказывалось да и не могло быть высказано. Концепция Атаянца, как разъяснялось выше, единственная из всех учитывала высотные ограничения и даже занижала их, открывая вид на Князь-Владимирский собор. И отводила под общественную зеленую зону почти треть территории (свыше 3,5 га).

Александр Кононов попытался напомнить: «Теперь ведь иные параметры строительства заявлены, не так ли?» Но и это не смутило Олега Перлина, заверившего: «Нет, абсолютно те же самые» (хотя они с 2013 года не раз менялись).

Корреспондент «Новой» уже после заседания предпринял попытку получить от господина Перлина конкретный ответ на конкретный вопрос: отменены ли официально итоги конкурса 2013 года и если да, то по каким причинам?

«А если сам конкурс проводился с нарушениями закона?» – применил известную одесскую тактику чиновник. «Вы хотите сказать, что его устроитель – Управление делами президента – нарушил закон?» «Не знаю, я тогда там не работал», – закрыл тему господин Перлин.

Когда подошли к голосованию, вице-губернатор Игорь Албин никак не отреагировал на прозвучавшие из зала напоминания о его обещании проверить наличие кворума. По оценкам журналистов, к этому моменту от зарегистрированных 27 участников осталось не больше 20. Но ответственный секретарь совета Ксения Черепанова настаивала, что покинули зал только Никита Явейн и Михаил Пиотровский.

Количество проголосовавших «за» председательствующий огласить отказался, объявив лишь, что против – четверо, двое воздержались. Хотя последних было как минимум трое. «Воздержались мои соседки слева и справа – Мария Элькина и Юлия Минутина, а также Михаил Исаевич Мильчик», – свидетельствует Александр Кононов. Сам он голосовал против, как и Юрий Земцов, Рафаэль Даянов, Маргарита Штиглиц.

Один из членов совета рассказал, что видел у госпожи Черепановой в итоговом списке такие данные: участвовало в голосовании по вопросу Судебного квартала – 19, за – 13.

Председатель КГИОП Сергей Макаров, как обычно, не проронил ни слова за все время обсуждения

Если так, то результат можно считать нулевым – не было необходимых для кворума 23 членов совета. Кроме того, вопреки формулировке поставленного на голосование вопроса «Одобрить представленный эскизный проект с учетом высказанных замечаний» прозвучавшие замечания были проигнорированы. В частности, принципиально важная рекомендация Михаила Мильчика о проведении независимого визуального анализа.

В сухом осадке – тошнотворный привкус циничной манипуляции, когда власть уже и не пытается сохранять видимость соблюдения приличий. Честнее было бы вообще не выносить проект на такое филькино общественное обсуждение (притом что де-юре и не обязаны), а прямо сказать: что хотим – то и делаем. Не прикрываясь советом и не ставя почтенных экспертов в неприличную позицию. Хотя безропотное ее исполнение не добавляет уважения и к самому совету.

Мнение

Архитектор Рафаэль Даянов о том, почему он проголосовал против:

– Обсуждалось что угодно, но только не то, что должен обсуждать Совет по сохранению наследия – влияние проектируемого комплекса на объекты культурного наследия. Это касается не только Биржи, но и Тучкова буяна – об этом памятнике XVIII века вообще не вспомнили. То мы часами обсуждаем, можно ли где-то окна велюкс в кровле поставить, а тут нам до Ринальди дела нет!

Панибратское отношение к таким объектам непозволительно. Многих из тех, кто мог бы развернуть дискуссию в сторону истинных приоритетов, сегодня не было – совершенно очевидна «специальная» организация нынешнего выездного заседания. Зато – редкое дело! – пришли практически все руководители государственных музеев. Очень расстроил отказ от променада вдоль Невы, как было у Атаянца. Мои студенты на первом курсе усваивают, что главная магистраль Петербурга – не Невский проспект, а Нева. А у нас все набережные фактически отторгнуты от горожан – потоки машин, сплошная линия застройки до семи этажей…

Проектировщики заявляют, что продлевают набережную, раскрывают сквозной проход для пешеходов. Ну нельзя же так лгать. То же можно сказать и о представленной оценке видимости. Как с другой стороны Невы все будет выглядеть, непонятно – стыдливо так запрятали. Генплан даже обсуждать не хочется. Если у Атаянца выстраивалось мощное городское пространство, то тут какая-то трущобная застройка, театр боком поставлен, перед ним полкилометра бессмысленной пустоты. Какой там «партерный сад»?! Тут нужны высокоствольные деревья, как когда-то росшие здесь мощные тополя или липы. Высота для Дворца танца 35 метров абсолютно недопустима.

А мы что обсуждаем – форму очередного колпачка стеклянного? Да имеем мы уже предостаточно от этого же автора такого добра – и летающую тарелочку («Невская ратуша»), и шляпу Незнайки (Суворовский пр., 18) и чайничек (Малоохтинский пр., 64). Абсурд какой-то.

Фотографии Елены Лукьяновой