Я – собака, я – кот

«Обстоятельства сложились так, что мне надо собрать вещи – игрушки, миску, подстилку – и уйти из дома, в котором я выросла и провела всю жизнь».

Более пронзительного объявления о том, что человек хочет избавиться от собаки, я не читала. С фотографии смотрела дворняжка с глупой, извиняющейся улыбкой: простите, что я вас беспокою, но мне совсем некуда идти. У нее уже поседела морда, и хорошенькой она была только в щенячьем возрасте. Теперь выбор у нее невелик – или на улицу, или в приют.

Меня никогда не выгоняли из дома, поэтому я не очень представляю, как из теплой и родной квартиры с миской и игрушкой перебраться в барак, где все сидят друг у друга на головах, воют, болеют и чешутся. Где подстилку, которая пахнет домом, выбросят, потому что ее все равно некуда постелить. Где ночью, когда тебе приснится, что ты несешь мячик хозяину, кто-то укусит тебя за лапу – всем тесно, и тебе тут не двуспальная кровать.

Когда мы решили взять второго пса – друга нашему Арчику – я увидела объявление в фейсбуке, что Илюша ищет дом. Судя по фото, Илюшин двоюродный дядя был золотистым ретривером. Меня даже не так тронула его морда, сколько ласковое имя. Жил он в приюте где-то у черта на рогах, под Гатчиной, я три раза потерялась, прежде чем услышала многоголосый лай и увидела ряды бытовок без окон.

Женщине, которая катила тележку с опилками, я сказала, что приехала познакомиться с Илюшей. «Подождите, пока я разгружу блок». Я ничего не поняла и осталась стоять рядом с машиной. Где-то через полчаса женщина отперла одну из бытовок и оттуда вышли три собаки: Илюша был на веревке, а две другие трусили рядом: одну я совсем не запомнила, другая была коротколапая и толстая, как бочка. Я наклонилась, чтобы погладить Илюшу, но бочка встала между нами и зарычала. Я похлопала бочку по попе и сказала, что я приехала к Илюше, но она рявкнула так, что он, зажмурившись, сел богатыми штанами прямо в лужу. Любые попытки сказать Илюше что-то ласковое приводили к тому, что бочка грызла его веревку или кусала за ноги. Это было похоже то ли на визит в тюрьму под присмотром надзирателя, то ли на дедовщину в армии. Илюша так всех боялся, что снег, в котором он сидел, стал желтым.

Я не выдержала и потребовала, чтобы нам с Илюшей дали личное свидание. Взяла его за веревку и пошла вдоль забора. Бочка пыталась увязаться за нами, но тетка с опилками увела ее. Илюша шел медленно и внимательно смотрел под лапы. Я спросила, хочет ли он отсюда уехать. Не поднимая головы, он ответил «нет».
– Но тебя здесь обижают. Бочка, небось, у тебя и еду отбирает?
Он смотрел на снег и не шевелился.
– У тебя будет окно, травка и своя подстилка!
Даже не посмотрев в мою сторону, Илюша потянул поводок к бытовке. Мы еще немного побродили вдоль забора и вернулись в приют. Мне показалось, что он вздохнул с облегчением, когда я отдала конец драной веревки служительнице и она повела его в каморку.

Мы не взяли Илюшу из приюта. Я поняла, что мне с ним не справиться – в нем не было никакого желания жить. Он не хотел даже смотреть на нас, людей. Мы взяли другого псенка – визгливого и задиристого. А Илюша остался сидеть в бытовке без окон. Я о нем часто думаю, и хотя невозможно спасти всех собачьих сирот, мне очень перед ним неловко. И я не представляю, что с этим делать.

Поэтому, когда мои хорошие друзья и замечательные карикатуристы Вячеслав Шилов и Виктор Богорад решили нарисовать книжку “Je suis dog, je suis cat” («Я – собака, я – кот») и 100 рублей с каждого проданного экземпляра перечислять приюту «Полянка» и центру защиты прав животных «Вита», я решила, что не только сама куплю книжку, но и попрошу всех знакомых. Я отдаю себе отчет, что эти 100 рублей, увы, не дойдут до Илюши – он совсем в другом приюте. Но, может, они перепадут другому Илюше, жизнь которого станет немного послаще – с игрушкой и, может быть, даже с мозговой косточкой?

P.S. Помочь проекту можно здесь.