Под свист штукатурки
Чиновники могут изощряться, спасая митингующих от падающих карнизов, а рожениц — от митингующих.
«Демократический Петербург» подал заявку на Марш против ненависти, в память ученого-этнографа Николая Гиренко, убитого нацистами в 2004 году. Это траурное шествие по праву можно назвать традиционным; проводится оно почти каждый год, и эксцессов не бывало. Печальный повод к маршу тоже нельзя назвать одиозно оппозиционным – Николай Михайлович выступал официальным экспертом в судах по делам неофашистских группировок.
Заявка устроителей шествия была скромной: собраться на Стрелке Васильевского острова и пройти к зданию Биржи, на митинг. Однако Комитет по вопросам законности объявил, что шедевр Тома де Томона находится в аварийном состоянии и на митингующих может упасть штукатурка. Вообще-то площадь перед зданием достаточно вместительная, чтобы участники собрания не терлись о колонны и стены, провоцируя обвал известковой крошки. Или, может, дело в том, что куски штукатурки со здания бывшего Военно-морского музея способны рикошетить от ступеней, как плоский камушек, пущенный по волнам.
В качестве контрольного аргумента чиновники заявили, что неподалеку от Биржи находится Научно-исследовательский институт имени Отта. Который не только исследует, но и лечит. А рядом с учреждениями здравоохранения митинги, шествия и прочая политическая активность – запрещены.
Правда, почему-то на той же самой Стрелке регулярно проходят концерты такой децибельности, что неминуемо подвергает пациенток нешуточной опасности преждевременных родов. Если этого не происходит, значит, Биржа надежно экранирует знаменитый институт.
Поскольку совсем запретить митинг некрасиво, активистов отправили в Выборгский район, в поселок Новоселки, по сути, в Левашово. Почему именно на эту окраину, чиновники не пояснили.
Привычка запрещать митинги не просто так, а под благовидными предлогами, конечно же, давняя, и, конечно же, не наша. В XIX веке в английских городах власти могли запретить политическое собрание, объявленное на воскресенье: англиканская церковь отводила седьмой день недели молитве и благочестивым размышлениям. В Ватикане, вернее, в Папской области, включавшей в себя Рим целиком и часть Центральной Италии, манифестация могла быть отменена, если в этот день чтили особо значимого святого. Или не то чтобы очень значимого, но сама манифестация была значимой, а потому – нежелательной. Ну а шутки с эпидемиями и карантинами применялись настолько повсеместно, что даже попали в фильм «День выборов». В старой России профилактика митингов привела к городскому благоустройству – перед Казанским собором был разбит сквер, чтобы массам негде было толпиться.
Так как Институт этнографии, в котором работал Гиренко, расположен на Васильевском острове, «Демократический Петербург» предложил Смольному ограничиться шествием по Университетской набережной.
Этот маршрут напомнил историю 1899 года, когда власти невольно организовали митинг. 8 февраля, в день торжественного акта – юбилейного заседания в Санкт-Петербургском университете, – полиция запретила студентам выходить на Дворцовый и Биржевой мост. Естественно, студенты двинулись к Благовещенскому мосту, естественно, толпой, естественно, согреваясь революционными песнями. Конная полиция атаковала импровизированное шествие.
Именно с этого момента поначалу спокойное и внушавшее надежды царствование Николая II пошло в общественно-политический разнос. Студенты бастовали, их отдавали в солдаты, студент Карпович застрелил министра просвещения Боголепова, новые репрессии, новые теракты… и так до Кровавого воскресенья.
Чиновники могут изощряться, спасая митингующих от штукатурки, а рожениц – от митингующих. Могут придумать еще чего-нибудь – опасную близость к важному гидрологическому объекту – реке Неве. Но привычка создавать конфликты на пустом месте куда опаснее, чем самый крупный кусок упавшей штукатурки.
Михаил ЛОГИНОВ