Всех не посадишь, но можно попробовать
Судя по историям задержанных, лозунг «Всех не посадишь», звучавший на протестной акции 12 марта, в петербургском главке восприняли как вызов.
Оппозиционные депутаты ЗакСа обратились к спикеру Вячеславу Макарову с просьбой вызвать начальника ГУ МВД Петербурга и Ленобласти Сергея Умнова в парламент, чтобы тот объяснил действия своих сотрудников на Марсовом поле. 19 июня Макаров ожидаемо отказался ставить вопрос на голосование. Примерно в это время стало известно, что в камерах ОП-33 ночью 12 июня люди задыхались от пущенного полицейскими перцового газа.
Как такое могло произойти? Может быть, это вопиющее исключение, а в целом температура по больнице в норме?
Рассказы задержанных из 28-го ОП напоминают повести о застенках Лубянки. После шестичасовой поездки в автозаке Александра привезли в участок в переулке Крылова. У Александра третья группа инвалидности, связанная с болезнью легких. На справку служители закона никак не отреагировали. «Взять куртку в камеру не разрешили, – говорит он, – не получилось вытащить пришитые шнурки. На семь человек было три грязных матраса и одно одеяло».
Камера в 28-м отделе полиции // Фото vk.com
Манера полицейских вести опрос тоже вызывает недоумение.
«На меня оказывалось такое давление, которое я в жизни не забуду. Меня оскорбляли, в основном матом», – рассказал Александр. Объяснения сотрудник буквально давал сам, требуя от задержанного подтверждения своей версии. «Он спрашивал, в каких группировках я состою и сколько мне заплатили».
Оперуполномоченный, который проводил опрос, долго досматривал, просил показать включенные приложения на телефоне и в плеере. По словам Александра, полицейский почти все время кричал, матерился, оскорблял его и угрожал статьей об экстремизме.
«Еще один митинг – и попадешь по 282-й, тогда тебе это все санаторием покажется», – горячился опер.
В конце концов слабые нервы правоохранителя не выдержали, и он швырнул паспорт задержанного через кабинет. В это время в отделе настало время сдавать оружие. «Да я его сейчас прямо здесь застрелю!» – кричал страж порядка, держа в руках пистолет. Полицейский так распсиховался, что другой сотрудник заканчивал опрос за него. Любопытно, что добытых объяснений, стоивших оперу столько сил, в материалах дела не оказалось. После Александра насильно повели фотографироваться.
«Один меня держал, – говорит он, – другой держал табличку, третий фотографировал. При этом они мне угрожали: «Ты какой-то невменяемый, может, ты наркоман? Мы сейчас у тебя что-нибудь найдем». А я просто хотел, чтобы все правильно было сделано».
На второй день Александру стало плохо. Его мать обрывала телефоны отдела и групп помощи и добилась того, чтобы сыну вызвали скорую. С предварительным диагнозом «пневмония» он в сопровождении полицейских отправился на скорой в Мариинскую больницу. Несмотря на наличие в палатах свободных мест, его уложили в коридоре на раскладушке, поближе к конвоирам. Сейчас Саша находится на лечении в другой больнице, в лучшем случае его выпишут 26 июня, а суд состоится 21-го. При выписке из Мариинской больницы он с большим трудом получил у врача заключение скорой помощи, в котором указаны первичный диагноз и обстоятельства поступления пациента.
Другой доставленный в 28-й отдел болен астмой, и ему тоже понадобилась медицинская помощь, но полицейские заявили, что скорая к нему не приедет. «Там было безумно холодно, даже здоровый человек почувствовал бы себя плохо. Я ночью стучал и просил теплую одежду, – рассказывает Дмитрий (имя изменено. – Ред.). – Пол в камере крошился, бетонная пыль стояла в воздухе и оседала в легких. И семь человек туда явно не вмещается. В туалет приходилось проситься по три часа».
Любые просьбы задержанных соблюдать их права вызывали у сотрудников МВД приступы гнева и угрозы перевести в камеру к «буйным».
«С нами в камере были воришка и нелегальный эмигрант, их кормили, а нас нет, – рассказывает Дмитрий. – Они вели себя как садисты. В суд перевозили в машине с тесной клеткой, в ней не было ни одного окна, абсолютная темнота. Я никогда не думал, что так людей можно возить, как картошку».
К слову, из пяти доставленных в отделение двоих увезли на скорой. У одного из них обострилась язва желудка, потому что в отделе его не кормили весь день.
26-летний Данила попал в 78-й ОП. 13 июня, уже после суда, его привезли в отдел дожидаться отправки в ИВС и зачем-то пристегнули наручниками к другому арестанту через стул. Так молодые люди провели три часа, будучи не в состоянии даже встать.
«Я не вел себя буйно, – говорит Данила. – Мне сказали, что раз я осужден – значит должен быть в наручниках». Кстати, в суд Данилу тоже везли в наручниках.
Член Общественной наблюдательной комиссии Яна Теплицкая пояснила «Новой», что применение спецсредств строго регламентировано законом и возможно только в определенных ситуациях. Кроме того, сотрудник, использовавший наручники, резиновую дубинку или газовый баллон, должен составить соответствующий документ, чего, по сведениям Теплицкой, сделано не было.
Из предоставленного ОНК акта стало известно еще о нескольких случаях явного превышения полномочий сотрудниками полиции. Так, в ОП-24 спустя три законных часа после доставления задержанный спросил, когда будут протоколы. Его повалили на пол, сняли ботинки, вытащили из них шнурки, чтобы отправить в камеру. В ОП-15 активиста демократического движения «Весна» в поисках телефона раздели догола.
В 55-м ОП Колпино восемь человек в течение шести часов содержались в камере площадью семь квадратных метров, притом что на одного человека по закону положено два метра. Помещение не вентилировалось, туалет был засорен и не работал. В 80-м ОП люди битком сидели на общих нарах без матрасов. Александр из 86-го отдела рассказывает, что не спал больше суток. Отделение, суд, снова отделение, очередь в спецприемник – не везде было возможно даже присесть.
ОП 55 в Колпино // Фото vk.com
«Пять часов мы провели у ИВС в пазике, где было 23 арестованных и несколько полицейских. Ребята из 35-го отдела просидели в нем на два часа больше. Потом меня и еще восемь человек отвели в десятиметровую камеру. Там мы пробыли еще два часа. В комнате этой три стула, а нас девять. Кто-то два часа тупо простоял».
Вице-спикер Законодательного собрания Петербурга Сергей Соловьев оценивает действия полиции положительно. Условия содержания в отделениях депутат объясняет тем, что они не рассчитаны на беспрецедентное число нарушителей.
«С каждым нужно разобраться, опросить, составить протокол, это долгая процедура, – говорит депутат. – Кому-то могло стать плохо, да, это жизнь. Все-таки не зима на улице, и сложно представить, что там могло быть уж так холодно. Но отделение полиции и не предусматривает условия пятизвездочного отеля. Мы же не будем, как Брейвику, книжки давать, компьютер, это было бы странно. Если бы задержанных было меньше, условия были бы лучше. Люди должны, наверное, сделать выводы из этого. Когда им говорят: товарищи, расходитесь, пожалуйста, а они ходят, залезают на памятник, грубят сотрудникам, как реагировать? К памятнику павшим революционерам не подойти – такое количество людей, все что-то кричат. Может, они там начнут деревья пилить, что, стоять и смотреть, как они разрушают исторический центр Петербурга? То, что не было серьезных эксцессов, результат профессиональной работы правоохранителей. Грустно только, что столько людей пошло на поводу у организаторов».