«Она повернулась и помахала мне на прощание»
В редакции «Новой» уже четыре года существует традиция: в середине декабря мы встречаем посылку, которая на перекладных добирается в Петербург из Америки, и везем ее в детский дом в Петергофе, где живет Лера, – ее день рождения 19 декабря.
Раньше мы писали «маленькая Лера», но девочка растет, ей уже 12 лет, пять из которых она могла бы жить в Калифорнии в большой и дружной семье Моррисов, а не быть обитателем «специального учреждения для детей с отклонениями в умственном развитии № 1».
В этом году в детском доме были какие-то проверки, и мы попали к Лере перед самым Новым годом, на утренник. Лера живет в отличном интернате. Там всегда чисто, вкусно пахнет печеными булочками, на Новый год им привозят огромную елку, которую не всякая семья может себе позволить, им дарят подарки, с ними поют и танцуют. Но, по признанию директора детского дома Валерия Асикритова, все равно его воспитанникам лучше жить в семье, а не в казенном учреждении.
Фото: Елена Лукьянова
Катрина и Стив познакомились с Лерой, когда ей было шесть. Они мечтали ее удочерить, но помешал «антисиротский закон». В 2012 году Кремль в ответ на «акт Магнитского» запретил гражданам США усыновлять российских детей.
«Мы играли в мяч, разглядывали книжки, привыкали друг к другу, – вспоминает Катрина свое знакомство с белокурой малышкой. – На другой день, увидев нас, она кинулась ко мне на руки. Мы пошли кататься на горке, она карабкалась вверх так, будто нуждалась в помощи (позже я видела, что, играя с детьми, она проделывала это сама с легкостью). Когда пришло время расставаться, она крепко обняла нас и поцеловала. Мы пообещали вернуться. Я смотрела, как она поднималась по лестнице, затем повернулась и помахала на прощание».
Это была их последняя встреча – пять лет назад, летом 2012 года. А потом грянул «антисиротский закон», и все пошло прахом.
Лера могла бы половину своей жизни задувать свечки под Happy Birthday to you, путешествовать с родителями по Калифорнии, играть с сестрой Нивеей, капризничать перед тремя старшими братьями.
Она бы точно была заводилой – веселая, сообразительная и... своенравная. Все, с кем мы знакомили Леру за эти годы, говорят о ней – «звездочка». К гостям она бежит, широко распахнув руки, и со смехом бросается в объятия. С ней не чувствуешь неловкости. (Как себя вести с сиротой, у которой синдром Дауна?) Нет, Лера сама тебе объяснит, во что с ней играть и о чем болтать. Усадит рядом, покажет свои игрушки, укоризненно тыкая пальцем, если будешь отвлекаться на других детей. Айфон от нее лучше держать подальше, потому что музыку в телефоне она находит в два клика – не вернет, пока не послушает все. И это притом, что ребенок почти не говорит.
Фото: Елена Лукьянова
Каждый год Катрина Моррис, которая по-прежнему борется за свою дочь, отправляет в далекий Петергоф подарки. Не исключено, что у Леры в интернате самый богатый гардероб – Катрина шлет восхитительные платья и туфельки, и не только девочке, но и ее куклам. Лера знает, что в день рождения ей обязательно передадут подарки. Когда она видит фотографию Катрины, кричит: «Мама!»
Так случилось и 27 декабря 2017-го. Увидев фотографию Катрины, она радостно закричала: «Да, это моя мама!» – и бросилась примерять обновки. Она улыбается и хохочет, распаковывая подарки. Прижимает их к себе. Пока Лера не исследует их все, другие дети не могут дотронуться до ее драгоценностей. Катрина в этот раз прислала не только подарки для Леры и ее подружек (Барби и мягкие игрушки), но и книгу, которую посвятила Наташе (так они хотели назвать девочку). На обложке книги «Наташа и ее рождественское желание» Лера сидит на коленях у Деда Мороза и разглядывает новогоднюю игрушку. Себя она в книжке не признала, но картинки разглядывала с удовольствием. Ей остается теперь только ждать, сбудется ли ее рождественское желание – обнять маму, которая рано или поздно заберет ее домой.
Фото: Елена Лукьянова