Монрепо. Боль и ярость «моего отдохновения» – 2
Зачем ихтиандрам Пирумова потребовалось дноуглубление, как связан масштаб преобразований с кредитом МБРР и по каким причинам проект реставрации парка может быть остановлен.
(Продолжение, начало тут)
Остров мертвых
Почти половина идущих под снос деревьев (1207 из 2583) уничтожается не из-за болезни, а согласно «архитектурно-планировочному решению». Оно исходит из надуманной необходимости возврата к не реализованному в полной мере плану 1804 г. – что преподносится как дань уважения баронам Николаи.
Степень уважения можно прочувствовать сполна, поднявшись к фамильному некрополю Николаи на вершине скалистого острова Людвигштайн: разрушающаяся капелла, разбитые и разграбленные склепы… Так, осквернением и уничтожением места последнего упокоения четырех поколений семьи создателей Монрепо ознаменовалось здесь торжество советской власти. Несколько лет назад была поднята одна из сброшенных в воды залива надгробных плит – с могилы Пауля Георга Николаи, где под фамильным гербом выбит девиз этого славного рода: «Выдерживай и воздерживайся».
Чувство меры, самоограничение как категории культуры, о которых столько втолковывал нам Лотман, заказчикам нынешней «реставрации» явно чужды.
Как и чувство стыда, что накрывает всякого нормального человека, оказавшегося на Людвигштайне. Дирекция музея-заповедника просто ввела запрет на его посещение. В дорогостоящий проект работы по реставрации капеллы и мест захоронений не включили. Но заложили средства на воссоздание пристаней переправы на остров – где «экскурсанты могут посетить некрополь и полюбоваться капеллой Людвигсбург».
Ихтиандров Пирумова тянет ко дну
Воссоздание этих пристаней входит в перечень водных и прибрежных работ, включающих также берегоукрепление, восстановление дамб Розенталь и Земляной, четырех пристаней и дноуглубление.
Хотя еще в 2011 году научный отдел музея-заповедника, признавая проблему заболачивания бухты Защитной, констатировал в своем докладе: «Ни удаление водной растительности, ни дноуглубительные работы не предполагают желаемого эффекта и могут нанести еще больший вред».
Но у каждого свой желаемый эффект: дноуглубление благоприятствует круговороту финансовых потоков.
Есть любопытное письмо Минкульта времен Григория Пирумова, курировавшего и масштабные выборгские проекты (осужден минувшей осенью за хищения бюджетных средств). Это датированный 21.05.2015 ответ на обращение к министру Владимиру Мединскому ландшафтного архитектора Аллы Кищук, автора книги-исследования о Монрепо.
Алла Афанасьевна от лица специалистов выражала обеспокоенность за будущее этого уникального памятника – поскольку, по их мнению, проект не отвечает задачам сохранения, а угрожает ему. Ответ поступил из департамента управления имуществом и инвестиционной политики МК за подписью А. М. Новикова (также станет фигурантом коррупционного «дела реставраторов»).
Пустая отписка, но в финале есть примечательная фраза, отсылающая к запланированному дноуглублению: «Без этих сложных технических работ любые решения и методики по возрождению парка бессмысленны».
Вот так. Не будет дноуглубления – незачем и деревья лечить, и деревянные исторические здания реставрировать.
Остров Людвигштайн
Двухсотлетние ели и липы и более юные их собратья еще недавно росли вдоль долины Розенталь, по пути к Земляной дамбе. На ней деревья высаживались и для укрепления склонов. Вдоль дамбы на Розентале была одна из самых старых аллей черной ольхи. «Они составляют особую северную ауру парков, – говорит бывший главный хранитель парка Татьяна Зинчук. – А ранней весной, когда раскрывались чернильные ольховые сережки, тут словно сиреневый туман все окутывал, такое волшебство… После войны КГИОП даже специальную директиву выпустил, рекомендуя высаживать черную ольху в таких низких, подтопляемых местах, как здесь. Потому что она очень хорошо переносит застойное переувлажнение, как гидрант вытягивает воду из почвы, обогащает ее азотом. Но в наших питомниках ее теперь не разводят. Где будут брать саженцы для возмещения?»
Снос черной ольхи проектанты объясняют необходимостью полной разборки просевших дамб Розенталь и Земляной. Хотя независимые эксперты не исключают, что можно было обойтись ремонтом, подсыпкой и дополнительным укреплением. Но не столь радикальным методом, как предлагается: «с усилением откосов сборно-монолитными железобетонными подпорными стенами» (были – из бутовой кладки). Их впоследствии обещают прикрыть камнями – как и берега залива, которым также предписано «усиление» железобетонными стенами.
Полностью разберут и отстроят заново четыре пирса, обещая, помимо железобетона, использовать и «максимально сохраняемые гранитные плиты и валуны».
Работы решили выполнять с воды, мотивируя необходимостью снять с парка нагрузку тяжелой техники. Но в мелководье аквамашинам невозможно маневрировать – вот и сложилось требование дноуглубления (до отметки минус 1,5 БС) на 6,3 га площади Защитной бухты. При этом машины с многотонными грузами все равно будут бороздить парк. Пирс № 2, разбираемый в последнюю очередь, используют как «перегрузочную площадку». Здесь поместят собранные по другим причалам и доставленные по воде «демонтируемые гранитные блоки, пригодные для дальнейшего использования», а непригодные и строительный мусор отсюда же будут отправлять самосвалами на полигон ТБО.
Извлеченный грунт (76 934 м3) намерены сваливать в бухту примерно в километре от береговой полосы парка. По данным разработчиков, глубина в отведенном для свалки месте составляет около 6 метров. Констатируется, что « в месте сброса грунта происходит значительное сокращение числа донных животных, однако они не погибают полностью».
Пересадка кувшинок и гнездостроение
Результаты исследований и оценка влияния планируемых работ, представленные в документации, сводятся к следующему.
В составе ихтиофауны Защитной бухты обнаружено 19 видов рыб. По акватории проходят миграционные пути лососевых: балтийского лосося и балтийской кумжи – вида, занесенного в Красную книгу России. Основными компонентами экосистемы, формирующей кормовую базу рыб, служат заросли водной растительности (макрофиты), планктонные водоросли (фитопланктон), зоопланктон и зообентос.
Бухта является одним из основных нерестово-нагульных участков Выборгского залива. Здесь воспроизводится значительная часть весенне-нерестующих фитофильных рыб. Прибрежное мелководье – место нереста леща, плотвы, язя, судака, окуня, ерша, щуки и других рыб.
Защитная бухта относится к рыбохозяйственным водным объектам высшей категории.
Разовые потери водным биоресурсам вследствие производства работ прогнозируют в размере 6596 кг, затраты на их восстановление (искусственное воспроизводство) оценены скромно – 422 тыс. руб.
Здесь встречается более 70 видов птиц, 7 охраняемых видов. Из краснокнижных млекопитающих – водяная ночница и речная выдра, растений – полушник озерный, кувшинка четырехгранная. Такие растения предписано переместить в искусственную среду, а по окончании работ высадить в акваторию. Птичкам обещают «устройство искусственных гнездовий», людям – установку табличек с информацией об особой редкости и ценности подвергаемых переселению видов.
Специалисты оценивают такую операцию как чудовищный бред, помножая степень опасных последствий на извечное стремление сэкономить на квалифицированных исполнителях. И задаются вопросом: ради чего?
«Использования водной акватории парка «Монрепо» для судоходства, а восстанавливаемых пирсов – для швартовки каких-либо судов проектом не предусматривается. Исторические пирсы (причалы) в дальнейшем предлагается использовать как видовые площадки», – читаем в проектной документации.
Капелла Людвигсбург в проект реставрации не включена
Большие разборки
Состояние исторических деревянных зданий усадебного комплекса оценивается большей частью как аварийное. Если принять на веру данные обследований, чуть ли не наполовину поражены домовым грибом и жуком-древоточцем конструкции главного дома и флигеля. Поэтому допускается их разборка с сохранением поддающихся реставрации элементов. Нельзя исключить и другие причины для разборки – например, планируемое дноуглубление подвалов, ради создания полноценного подземного этажа.
Добавило беспокойства известие, что создавший проект консорциум Архитектурное бюро «Литейная часть – 91» и ЗАО «Новая эра» отодвинут от второго этапа, рабочего проектирования. Генподрядчик – ПО «Возрождение» – вверил его некоему «Санкт-Петербургскому реставрационному центру» (должно быть, готовому сделать подешевле). Но авторский надзор остается за консорциумом, подтвердил «Новой» руководитель «Литейной части – 91» Рафаэль Даянов. Уровень оказавшейся на подхвате компании вызывает вопросы. Осведомленные источники сообщают, что первая поступившая от СПРЦ часть документации изобилует нелепицами. Например, указана переборка окон по фасаду усадебного дома (а они существуют лишь в виде изображений на фальшфасаде), демонтаж давно снятых медальонов и барельефов (первые хранятся у администрации музея-заповедника, вторые – в Выборгском замке). Маркировка демонтируемых элементов, временное их складирование не предусмотрены – как будто их реставрация и дальнейшее использование уже не предполагаются.
В базовом проекте заложено объединение бывшего Дома садовника (сейчас в руинированном виде), Дома управляющего и Оранжереи в единый «Административный корпус с зимним садом». А также появление абсолютно новых строений: административно-бытовой корпус, закрытая автостоянка для садово-парковой техники, буфет, здание для хранения садового инвентаря и кассовый павильон. На круг выходит прибавка около 1620 кв. м к существующей площади застройки.
Закон запрещает новое строительство на территории памятника – но, считает Рафаэль Даянов, их решение следует оценивать как приспособление объекта культурного наследия к современному использованию. Его можно счесть вполне деликатным – это небольшие одноэтажные строения, лаконично оформленные.
Куда большие беды сулит реализация ландшафтной части проекта, разработанной под эгидой Елены Штиглиц (в послужном списке – реконструкция Летнего сада, которой она гордится).
Если какая-то часть санитарных вырубок может быть оправдана тяжелой болезнью деревьев, то ландшафтные выглядят бессмысленным убийством. Например, десятки деревьев уничтожены ради возвращения коридоров видимости, открывавшиеся некогда от разных парковых павильонов.
Но их давно не существует, и воссоздание проектом не предусмотрено. Желание придать больший масштаб своему рукоприкладству оборачивается знакомым по Летнему саду винегретом с переизбытком пошлых новообразований. Декларируется, например, что Ступишинская и Подъездная аллеи «являются «стержнем» и нуждаются в обновлении и композиционной поддержке боскетами, клумбами, грядками и поперечными аллеями».
Что бы не предложить еще добавить люрексу и фестончиков?
Стоп-машина
Противная сторона отвечает на критику традиционно: а где вы раньше были? И посылает в сторону инстанций, от которых уже получены согласования. Но выше приводились выдержки из обращения в Минкульт трехлетней давности, а первая публичная полемика развернулась еще в 2013 г. в Союзе архитекторов. Проходила бурно, едва не завершившись потасовкой. После чего, по словам Рафаэля Даянова, решено было больше обсуждений не проводить. Формально публичные слушания все же необходимы, формально их и провели. Так, слушания по оценке воздействия на окружающую среду организовали настолько ловко (понедельник, 28.08.2017, в 14 ч), что было с десяток человек, включая чиновников, представителей заказчика, разработчика и журналистов.
Небезупречны и согласования. Например, упомянутые слушания и повторное заключение Государственной экологической экспертизы были не до, а после положительного заключения Главгосэкспертизы (от 24.12.2015) и после выданного разрешения на строительство (от 03.08.2017). На момент получения последнего истек срок действия согласования департамента Комитета по культуре Ленобласти (от 08.04.2014) и вступили в силу изменения в федеральный закон № 73, с требованиями которого ряд проектных решений расходится.
Историко-культурная экспертиза проекта (ИКЭ), выполненная Юлией Куваевевой, Валерием Калининым и Владимиром Фоминым в 2014 г., вообще не выдерживает критики.
Анализа нет, сводится к пересказу проектных предложений. Следовало бы детально, по элементам, рассмотреть обоснованность ландшафтных рубок – но этого нет. Неудивительно, ведь в тройке экспертов нет ни одного специалиста в области ландшафтной архитектуры. Подписавший акт Валерий Калинин – инженер, специализирующийся на оценке конструкций. Юлия Куваева известна положительной экспертизой проекта магистрали через Папульский парк. А Владимир Фомин в экспертизе по парку «Мариенталь» допустил застройку, поскольку вид на нее от павильона Трех граций… прикроет иней на ветвях кустарников.
В случае с Монрепо эксперты то и дело противоречат сами себе: констатируя, что «принципы построения пейзажного парка сохранились почти полностью, регулярная часть парка (сады) утрачена», поддерживают возвращение к регулярному устройству на значительной территории. Указывая, что «1788–1820 – период расцвета», а «1820–1830 – наивысший период расцвета», одобряют возврат к плану 1804 года. Допускают «строительство зданий» в охранной зоне памятника и зоне охраняемого природного ландшафта, не видя в этом нарушения закона. Как и в том, что некоторые исторические здания после «восстановления» обретут иные объемно-пространственные показатели. Не вызвало возражений даже устройство на территории памятника хранилища сжиженного газа.
Могила Пауля Георга Николаи
Всякая ИКЭ проектной документации по объектам культурного наследия рассматривает предлагаемые решения на соответствие предмету охраны. Но экспертиза по Монрепо не содержит таких сверок.
«Новая» нашла тому объяснение: при проектировании и проведении ИКЭ утвержденного должным порядком предмета охраны не было.
«Приказа об утверждении предмета охраны нет, признают в департаменте областного комитета по культуре. – Предмет охраны прописан в охранном обязательстве с отсылкой к паспортам объекта».
Но приведенные в приложениях к ИЭК паспорта – 1990-х годов, давно отмененного образца. Их данные перекочевали и в паспорт, выпущенный 23.11.2015 (то есть после проекта и ИКЭ).
Отсутствие утвержденного предмета охраны дает возможность оспорить и экспертизу, и выданные на основании ее согласования. Напомним, что аналогичный сюжет в случае с реконструкцией дворов Михайловского дворца для нужд Русского музея (также с привлечением займа МБРР) привел к отказу от первоначального замысла и вынудил ФИСП заново запустить весь процесс, принципиально изменив проект.
Отказ от щадящих методов реставрации с поддержанием и лечением парка «Монрепо» в пользу масштабных радикальных преобразований может быть связан именно с участием МБРР: как ранее пояснял «Коммерсанту» директор ФИСП Алексей Васильев, «Всемирный банк поддерживает проекты развития, а не ремонта и сохранения культурных объектов, это задача властей».
Ориентацию проекта реставрации Монрепо на план 1804 года с игнорированием последующих этапов развития петербургский ИКОМОС признал методической ошибкой. В обращении, направленном министру культуры РФ, эксперты призывают срочно вынести проект на рассмотрение научно-методического совета и до получения его заключения остановить работы в парке. Также необходимо сохранение подлинности зданий в составе ансамбля, с использованием передовых методов и международного опыта. Предмет охраны ансамбля должен быть обоснован актом исследования и утвержден министерством.
Одновременно петербургский ИКОМОС призывает администрацию Ленобласти остановить вырубки и создать комиссию из независимых авторитетных специалистов для экспертизы ландшафтно-дендрологической части проекта и ее корректировки.