Люди боятся открывать свой статус, но я не такой
ВИЧ-инфицированный Михаил Л. обратился в прокуратуру Петербурга с заявлением, что его вместе отцом, который 13 лет является лежачим инвалидом, сняли с социального обслуживания.
По словам молодого человека, в телефонной беседе чиновники собеса сказали ему, что не могут подвергать своих сотрудников опасности: «Вы можете заразить их, у вас же ВИЧ».
Михаил называет это мракобесием: «Во-первых, кто-то нарушил врачебную тайну и рассказал о моем диагнозе, во-вторых, ВИЧ – это не СПИД, я не являюсь источником заражения, я не опасен для общества. Это дискриминация и ущемление моих прав».
О том, что он болен ВИЧ, 34-летний петербуржец узнал в 2016 году. Жизнь его не баловала – после ДТП, в котором чудом остался жив, получив перелом основания черепа, двух шейных позвонков, раздробленный коленный сустав, тяжелую контузию, парез зрительных нервов и пр., он восстанавливался более двух лет. «Но я не сдался», – говорит Михаил. Он живет вместе с лежачим отцом 1944 года рождения, состоявшим на соцобслуживании в собесе (теперь – СПб ГБУ «Комплексный центр социального обслуживания населения») Центрального района и в благотворительной организации «Ева». В 2017 году по совокупности диагнозов – последствия ДТП, гепатит С и ВИЧ – Михаил получил третью группу, и его тоже взяли на соцобслуживание.
Меньше года все шло нормально, но потом их перестали обслуживать: сначала в «Еве», что оказалось существенно, потому что благотворительная организация помогала ежедневно, а затем и в собесе, где Михаилу сообщили, что договор с ним истек. Хотя в самом договоре, как он утверждает, срок окончания – 2020 год.
«У меня нет копии, а на той, что показали они, в углу ручкой приписано: до 24 апреля 2018 года. Насколько я помню, при подписании такой приписки не было», – говорит Михаил, но понимает, что доказать ничего не может.
Официально никто не признается, что семью перестали обслуживать из-за диагноза.
«Это неправда, – уверяет Алла Шварц, руководитель патронажа еврейской благотворительной общественной организации «Ева». – Да, его сняли с обслуживания, но это никак не связано с его ВИЧ-положительным статусом. У нас две категории подопечных: жертвы и не жертвы нацизма. И он, и его отец не пострадали от нацизма».
«Мы существуем на деньги спонсоров, и они определяют правила. К сожалению, сейчас все средства направлены на пострадавших от нацизма, и мы перестали обслуживать 20% от всех подопечных».
Заместитель начальника отдела соцзащиты администрации района Светлана Ильина утверждает, что Михаила перестали обслуживать, так как закончилось действие его медицинской справки. «Поскольку медсправка была выдана на определенный срок, он и обслуживался определенный срок, – сообщила Ильина. – После окончания срока обслуживания он к нам не обращался, а значит, и соцпомощь ему не оказывается. Мы должны признать его нуждающимся и обслуживать, например, если он принесет справочку от доктора, что он нуждается в соцобслуживании».
Михаил показывает справку от лечащего врача Николая Черненко, заведующего инфекционным отделением поликлиники № 38, выданную в феврале 2018 года. Срок действия в ней не указан. Именно этот врач счел, что Михаил в силу своих заболеваний имеет право на соцобслуживание.
Черненко считает, что отказывать в обслуживании из-за диагноза неправомерно. «Михаил обращался ко мне, сказал, что каким-то образом соцработники узнали о его ВИЧ-статусе и на этом фоне отказали, хотя не имеют права, поскольку его заболевание не является противопоказанием к оказанию ему помощи. Он просил написать в справке, что противопоказаний к обслуживанию не имеет. Отец у него лежачий инвалид, и ему необходима помощь, которую сын в полной мере оказать не может».
Врач-инфекционист признает, что в России люди вынуждены скрывать свой ВИЧ-статус, чтобы не было ущемлений прав, подобно нынешней истории. «Ко мне с такой проблемой пациенты не обращались, но тут еще особенность характера Михаила. Он правдолюбец, борец».
Фото: из личного архива Михаила Л.
Врач уточняет, что ВИЧ-статус – это не СПИД. Кроме того, пациент, по словам врача, находится на терапии, а это означает, что вирус подавлен и не является источником заражения: в этом и есть суть противовирусной терапии.
Светлана Ильина, в свою очередь, настаивает, что ВИЧ тут совершенно ни при чем. «Я не считаю этичным обсуждать, чем он болен – СПИДом или еще чем-то. Если медучреждение не дает противопоказания для обслуживания, то мы эту тему даже не поднимаем и не обсуждаем, – уверяет чиновница. – Если он себе сам этот статус установил и этим статусом кичится – ради бога, пожалуйста, наверное, он считает это уместным».
Ильина утверждает, что отца Михаила, Леонида Рафаиловича, продолжают ежедневно посещать соцработники, «в чем вы можете убедиться, спросив его лично».
Однако Михаил это отрицает.
«Я очень не хотел этого делать, но просто все свелось к тому, что они мне уже даже сами сказали: если тебя что-то не устраивает – иди в прокуратуру. Я пошел туда и 17 апреля написал заявление, – рассказывает Михаил. – 17 мая мне сообщили, что сроки рассмотрения продлили. Подполковник юстиции, которая принимала заявление, сказала, что 292-я статья (подлог документов) – то, что они в журнале за нас расписывались, – доказуема, а 137-ю – разглашение врачебной тайны – доказать будет непросто. Дело находится у прокурора Елисеева».
«После этого мне позвонила соцработник, – рассказывает Михаил, – которая перестала к нам ходить, и сказала, что после моего заявления ее увольняют и она сделает так, что от нас все отвернутся. Я спросил: «А разве вы уже того не сделали?» Она швырнула трубку».
В администрации района утверждают, что это фантазии и никого из соцработников они не увольняли.
«Я не прячусь ни от кого, дело даже не во мне. Я справлюсь, – продолжает пострадавший. – Дело в отношении к лицам с таким диагнозом в нашем городе. Если создать прецедент и донести до рядовых соцработников информацию о том, что ВИЧ-инфицированные люди, принимающие терапию, не заразны, то они что-то поймут. Лучше станет не мне лично, а людям, которые живут с ВИЧ-статусом, сталкиваются с этим, но не идут жаловаться, потому что боятся».
Юрист Александр Голованов, специализирующийся на медицинских делах, считает, что алгоритм действий Михаила, если он хочет чего-то добиться, должен быть таков: жалоба в прокуратуру, письмо в организацию, занимающуюся соцобеспечением, обращение в Росздравнадзор, суд. «Есть проблема, что люди боятся такого диагноза, их можно понять. Но есть закон, и государство должно отвечать за обеспечение соцуслугами своего гражданина», – уверен он.
Александр Малахов, сотрудник фонда «Позитивная волна», говорит, что это первый случай, когда к ним обратился человек с такой проблемой. «Но такие истории не единичны, – считает он, – просто люди боятся открывать свой статус, потому что это может привести к другим сложностям. Михаила допекли, вот он и решил идти в прокуратуру и суд».