Послушные тараканы понесут газету строем
Собрать мух в коллектив или заставить курицу зевать — анимал-тренер может все. Никакого кнута, только пряник. И абсолютное понимание животных.
Дрессировщика Андрея Шишкина называют самым высокооплачиваемым в России. По поводу «самого высокооплачиваемого» он смеется. А со словом «дрессировщик» просто не согласен. Хотя куры, собаки, свиньи, голуби, коты, тараканы и мухи у него всегда делают то, чего он требует.
— Я animal trainer, — говорит Андрей. — В англоязычных фильмах так называют постановщиков трюков с животными. В картине «1612» студии [«ТриТэ» Никиты] Михалкова, где было сделано поселение XVIII века, мы, например, въехали целым зоопарком: пять гусей, пять овец, пять собак, штук пятнадцать кур.
То, чем занимается animal trainer Шишкин, очень сложно назвать дрессировкой. Мы встретились на закрытом показе короткометражки «В раю делать нечего», где он работал с голубями. «Этот человек может добиться от животного чего угодно», — представил режиссер своего ассистента.
В 1997 году Шишкин создал сокольничий клуб «Кречет» и начал выступать с птицами. Потом у него стала появляться и другая живность. Особенно это оценили люди из кино.
— Работа начинается с кастинга среди животных, — рассказывает Андрей. — Есть конкретная задача — ты придумываешь решение, потом подбираешь животное.
Когда пройден кастинг, когда придумано решение задачи, вот тут, признается он, появляются элементы дрессировки.
— Кнут я не использовал никогда в жизни ни с одним животным. Даже никаких прутиков.
— Неужели совсем животных не наказываете? — вспоминаю я недавние рассказы об ужасах в цирках.
— Свиньи у меня, например, ходят в шлейках, — объясняет он. — Если свинья куда-то отправилась в сторону, я могу немного дернуть за поводок. Если маленькая, могу поднять на руки, что свиньям очень не нравится. Но чтобы брать за шкирятник и тащить куда-то…
Всю работу дрессировщик строит на этологии — науке о поведении животных. Трудно назвать этот процесс дрессировкой.
Курицы и вороны
— Классический пример применения этологии, — рассказывает Андрей. — Мы вытряхиваем кур из коробки — они никуда не уходят. Меня спрашивают: они у тебя дрессированные, что ли? Нет, отвечаю. А почему не уходят? Потому что куры. Они должны видеть друг друга, быть вместе. У них просто мозгов нет, чтоб куда-то идти.
Обычные люди и этологи очень по-разному воспринимают животных. Однажды режиссеру нужно было в кадре усыпить кур. Он вызвал ветеринара, тот заколол несчастных лекарствами. Курицы полегли с открытыми глазами, загнув шеи, а через двадцать минут пришли в себя. Больше колоть их нельзя, а сцену не сняли.
— На второй день я предложил ветеринару посидеть попить кофе, — вспоминает Андрей. — Есть исследования по гипнозу кур. Птицу кладут на спину, шея вытягивается, курица смотрит как бы вверх. И от ее клюва мы прокладываем белую полосочку. Потом полоску убираем, а курица так и лежит.
Но режиссеру требовалось, чтоб курицы не просто лежали, а спали на подушках, как люди.ъ
Для анимал-тренера на съемках нет невыполнимых задач / Фото: из личного архива Андрея Шишкина
— У них длинные, как у всех птиц, шеи. Каждой сделали ошейник из двух проволочных колец, сверху и снизу, между которыми вдоль шеи — проволока. Проволоку изгибали, и курица под гипнозом лежала так, как надо для съемки. Одна по сценарию должна была храпеть в кадре. Ей верхнее кольцо чуть-чуть сжимали, она открывала рот, похрипывала, потом кольцо отпускали. В конце концов в тепле их разморило, куры уснули и глазки закрыли. Вдруг, когда пора снимать, одна очнулась. Режиссер в шутку прикрикнул: «Это что?! Ну-ка спать!» Она глаза закрыла. Смеялись, что курица дрессированная.
В фильме «Полторы комнаты» Иосифу Бродскому снятся умершие мама с папой в образе двух ворон. Он возвращается в Петербург, и вороны ведут его в их старую квартиру. Андрея попросили убедить двух ворон пройтись рядом с артистом по заданной траектории.
— Идти вороны могут только за едой. Мы сделали дорожку из корма. Но ворона работает только до тех пор, пока голодная, потом ей неинтересно. А известно, что у ворон нет зоба, как у других птиц, они едят часто, но чуть-чуть. И очень быстро наедаются. То есть корм на дорожке надо рассчитать так, чтобы ворона не наелась раньше времени.
Кроме этологии, он использует разные технические трюки. Например — мастерски красит белых крыс в серый цвет.
Крысы и мыши
Дикие пасюки в современном российском кино очень востребованны. У крыс, в отличие от куриц, мозг есть. Но они совершенно не приучаемы, заставить дикую крысу даже просто пробежать из пункта А в пункт Б невозможно. Поэтому для съемок Андрей берет крыс домашних, обучаемых. Они белые.
— Легче выбрать животное по рабочим качествам, а потом покрасить, только осторожно, потому что глазки, ушки, — раскрывает он технологию. — В прошлом году мы, например, красили крыс для сериала «Цыпленок жареный». Сначала обесцветили их, как в парикмахерской. Дело в том, что дикая крыса не монохромна, у нее подшерсток другого цвета. Нижний слой мы делаем обычными красками для волос, а потом важно подкрасить сверху сухими красками. Чтобы крыса не выглядела как крашеная шуба.
Крашеные крысы под руководством Шишкина снимались в фильмах «Сонька Золотая Ручка» и «Пером и шпагой». В обоих случаях — в тюрьме.
— Крысы, когда их много, кусаются, — рассказывает он. — На «Соньке» мы предупреждали актера, чтоб не лез к ним, он не слушал, его укусили. Он был страшно доволен.
Про крыс все думают, что их только пусти на площадку — разбегутся. Если съемки проходят в музее или в квартире, там как-то особенно болезненно к этому относятся.
— Ничего подобного, никуда они не бегут, — заступается за крыс Андрей. — Они начинают поэтапно обследовать территорию. Привыкнут к одному куску — пойдут к другому. Если крысу выпустить слишком рано, она обследует и уйдет. Нужно выпускать непосредственно перед съемкой. К третьему дублю они, как правило, уже находят место, где прятаться. Если режиссера не устраивает траектория, по которой начинает двигаться крыса, ее нужно переносить в другую точку или брать другую крысу. Чтобы снять одну, берем пять-десять.
Кто действительно норовит стрекануть раньше времени — это мыши. Чтобы в сериале «Расписание судеб» они бегали в рамках художественного замысла, Андрей придумал конструкцию из двух стаканов.
— Кадр должен начинаться между стаканами, — объясняет он. — Убираю один стакан и дую через трубку на мышь. Задаю ей направление. Мыши это не нравится, потому что против шерсти. Она бежит.
Фото: из личного архива Андрея Шишкина
Мухи и прочие тараканы
Со временем Шишкину стали поступать заказы на нестандартных артистов. Для съемок фильма «Полторы комнаты» требовались послушные тараканы.
— Тараканы слишком быстро бегают, — сетует дрессировщик. — Чтобы снимать, мы их подмораживаем. Известно, что таракан бежит туда, где ему комфортнее. Если, например, с одной стороны поставить горячий софит, с другой — лед, то тараканы будут бежать в середину, и там из них образуется холмик. В ванне сидел подмороженный таракан, на тщательно рассчитанном расстоянии от него — софит. Траектория задана. Чтобы тараканы не разбежались на радость хозяевам квартиры, края ванны смазывали вазелином. У тараканов ножки разъезжались, они падали обратно.
На съемках, подчеркивает Андрей, у него не пострадало ни одно животное. Включая тараканов. Даже те, кому согласно режиссерской задумке надо было нести газету с портретом Сталина.
— Маленьких тараканов очень сложно приклеить к газете. Мы брали американских: они точно такие же, как наши, только размером 4–5 сантиметров. Высчитали, что оптимальное количество — четыре штуки. Если посадить шесть, один обязательно попытается тормозить. Я приклеил к четырем тараканам газету двусторонним скотчем, подул на них, с другой стороны — тепло. Тараканы побежали ровным строем с газетой.
В фильме «Трудно быть богом» Алексею Герману требовались мухи. Очень много мух. Их требовалось собрать в коллектив и заставить лететь в заданном направлении. Мухи вели себя идеально.
— Мы придумали специальный фен-мухомёт, — говорит дрессировщик. — К фену приделывается большая трубка. В ней — отсеки. В каждый сажаем по сотне мух. Запускаем фен. Одну перегородочку сняли — одна порция мух вылетела. Десять секунд прошло — следующую партию выпускаем. И так — тысячами.
После «Трудно быть богом» заказы на мух стали для Шишкина привычным делом.
— В фильме «Груз 200» пришлось делать мерзкий кадр, — морщится он. — На кровати лежит труп, рядом с ним голая женщина, пристегнутая наручниками, и мент читает какие-то чернушные тексты. Вокруг мухи. Я в нужный момент вентилятором выдувал мух из полиэтиленового мешка штук по триста, руками их дозировал, чтоб не все сразу вылетели. Самое трудное — одни дубли длились 30 секунд, другие — 45, трудно было высчитать. Мухи заканчивались, а впереди еще один кадр: бабушка смотрит телевизор, а по ней ползают мухи. Бабушку не предупредили. Я мух только выпущу — она: «Ой, муха!» И рукой ее прихлопнет или смахнет. Ей объясняют — все равно. Пришлось подкрасться и в последний момент высыпать мух ей на голову.
Коты и собаки
— У людей часто такие представления: совы не видят днем, ежи носят яблоки на колючках, а коты на съемочной площадке пьют валерьянку. Ничего подобного: коты в стрессе ничего не едят и не пьют. А съемочная площадка для них — стресс. Но наши коты без всякой валерьянки все делают.
Самые талантливые коты — рыжие. Потому что они, уверяет Шиишкин, самые общительные. Среди рыжих самым гениальным и общительным он считает своего наглого кота Мау, когда-то взятого в дом с помойки. А добиться чего-то от кота можно только через общение. Кот — не тот фраер, чтоб работать только за еду.
— Чтобы кот выполнял задачу, за ним надо бегать, — объясняет Андрей. — Ему надо создавать условия.
В «Полутора комнатах» у него работали шесть одинаковых котов, разных по возрасту. В сцене смерти Бродского один из них должен был пройти по актеру и лечь на сердце. Но зверь упрямо прятался под диван.
— Тогда мы начали его под диваном тискать, чтобы знал, как там плохо, — рассказывает дрессировщик. — А на диване гладили и кормили колбасой. И потом на съемке я держал его за задние лапы, в нужный момент отпускал — и он прыгал на диван, где ему уже нравилось.
Собаки снимаются в кино с удовольствием. Но как раз с ними дрессировщик работает неохотно. Потому что работа с собаками — это только работа с хозяевами.
Фото: из личного архива Андрея Шишкина
— Для кино собаку ведь дрессировать не надо, а надо найти такую, которая уже что-то умеет, — объясняет. — Дальше с ней работает хозяин, а я чай приношу или кофе. Объясняю, что смена немножко задерживается, но через часик мы вас обязательно снимем.
Иногда от хозяев есть польза. В съемке рекламного ролика для сотового оператора собака отказывалась идти в ногу с актрисой. Андрей повел рядом с ними, но за границей кадра хозяйку. Собака согласилась.
В другом клипе такса должна была висеть на шлейке. Не как повешенная, а горизонтально и при этом не страдать.
— Нам с коллегой сказали: вы нам только собаку дайте, а мы купим шлейку, будет висеть, — смеется Андрей. — Ну, купили. Такса из шлейки благополучно вывалилась.
Тогда дрессировщики придумали целую технологию: по аналогии с детским «кенгурятником» к шлейке на ремешках подвесили дощечку, на ней и сидела такса. Ей было удобно, она даже не пискнула.
С собаками самое сложное — подобрать нужную. В «Соньке Золотая Ручка» режиссер хотел видеть, как героиню ловят среди сибирских снегов с овчарками. Беда в том, что овчарок в то время еще не вывели. Ради исторической правды остановились на аляскинских маламутах. Но они оказались слишком добрыми и Соньку ловить не хотели. Сошлись на кавказцах, которых, правда, тоже не было в ту пору.
— Снимали по уши в снегу, — вспоминает Андрей. — Чтобы собаки злились, моя коллега ползла по снегу с котом под курткой. Причем ползти приходилось так, чтобы в кадре не оставалось следов.
«Пером и шпагой» снимали летом в 30-градусную жару. Там должны были красиво бежать борзые. Шишкин предупредил, что этой породе нельзя бегать при температуре выше +15.
— Сделали несколько дублей — а это оказалась репетиция для массовки, — говорит он. — Мы не стали работать, пока собаки не отдохнут.
На съемках сериала «Пером и шпагой» / Фото: из личного архива Андрея Шишкина
Чаще всего Андрея зовут в сериалы. В «Троцком», в «Окрыленных», в «Тоболе» работали с птицами. В «Чапаеве» была сложная сцена с ястребом: он должен взлететь с сосны (подвешенной на кране) ровно в тот момент, когда герой бросается в реку.
Слово «сериал» Шишкин не любит, чаще говорит — проект. А больше всего ему нравится слово «картина». В настоящих картинах на съемку животных выделяют в десять раз больше времени, чем на людей. Но это другая история.
За кадром
— У меня живут коза, гусь. Журавль живет. Всякая мелочь, кролики. Такой джентльменский набор, чтобы разыграть сказку, — рассказывает Андрей. — Вороны вытаскивают бумажки с предсказаниями. Очень часто, между прочим, сбываются.
Когда нет съемок, Шишкин со своими животными устраивает шоу. Тут уже он выступает как истинный дрессировщик. Но это дрессировщик, который никогда не ударит животное. Так, оказывается, бывает.
— С животным, конечно, нельзя сюсюкаться, — объясняет Андрей. — Если будешь сюсюкаться с обезьяной, можно лишиться руки. Она ее просто отгрызет. Будешь нежничать с вороном — он поклюет тебе лицо. С животными надо общаться на их языке. Даже с маленьким воробьем надо понимать, что он в любой момент может клюнуть тебя в глаз. Все надо прогнозировать. Бить их нельзя.
Часто дрессировщики оправдываются: как, мол, заставишь хищника прыгать через огонь, если от природы он огня боится? Значит, должно быть что-то, что пугает его больше, чем огонь.
— У меня птицы спокойно летают через огонь, — пожимает плечами Андрей. — Никто их не бьет. Нужно два человека, один отправляет птицу, второй принимает. Птица должна запомнить траекторию. Сначала учим пролетать совсем немного. Птица понимает: это нестрашно, зато потом есть еда. Иногда бывает, что они облетают обруч, но редко. Бывают такие, которые через огонь никогда не пойдут. Так и не надо их заставлять.
Зная психологию зверей, он не насилует их, заставляя выполнять трюки, а наоборот: под трюк подбирает животное. Номер с дымовой завесой никогда не станет делать с чешским волчаком, потому что эта порода собак боится любого дыма, даже автомобильного выхлопа.
— Я никогда не заставляю животных что-то делать, — продолжает Андрей. — Все только на корм. Свинья через обруч прошла — получила лакомство. Можно делать перерывы, но недолгие, потому что свинья поймет, что корма больше не дадут. И нельзя делать одинаковые интервалы, вроде как три раза прошла — на четвертый получила. Потому что это свинья тоже выучит.
На огонь он свинью никогда не погонит, несчастная не успеет прыгнуть. К тому же свиньи подслеповаты и реагируют больше на запах, поэтому им не понравится даже безопасное холодное пламя. Они у Андрея лихо раскатывают ковровую дорожку и различают цветные карточки. А потом через обруч так же лихо скачет его коза.