Имплант Миллера
Близкий Газпрому фонд берется достроить за Растрелли колокольню в 170 метров. Смело!
Небывальщина
Проект газпромовской башни на Охте (призванной, как заявлял Алексей Миллер, «формировать новую петербургскую ментальность») подавался под рекламным слоганом «Небывалое — бывает!». С ментальностью у петербуржцев оказалось все в порядке — консолидированный протест тот проект похоронил.
Нынче небывалые потери несет сам Газпром: выручка по итогам первого полугодия сократилась почти на 602 млрд руб. (в сравнении с 2019 годом), чистый убыток составил 276,9 млрд (против прибыли в 371,1 млрд руб. годом ранее). Но состояние глубокого пике не мешает генерировать мечты о высоком.
Петербургу готовят подарок, для которого сгодится старая рекламная упаковка. Очередная небывальщина — «воссоздание» колокольни собора Воскресения Словущего в Смольном монастыре. В реальности она никогда не существовала, зато размер подходящий — 170 м, с перспективой переплюнуть шпиль Петропавловского собора (122,5 м). Воплотить за Растрелли не осуществленный им замысел вызвался Фонд содействия восстановлению объектов истории и культуры в Санкт-Петербурге, учрежденный управленцами Газпрома Ильей Козловым (первый зам гендиректора ООО «Газпром инвест») и Вадимом Красновым (в документах корпорации встречается его полный тезка — гендиректор филиала по управлению служебными зданиями ПАО «Газпром»). Представление завершенных фондом проектов проходит с участием лично Алексея Миллера — как это было недавно на Троицкой площади, где вместе с губернатором Петербурга глава Газпрома открыл памятный знак на месте утраченной церкви.
Алексей Миллер. Фото: Илья Питалев / РИА Новости
Продвигать идею принялись еще в 2009-м, по ходу PR-кампании Охта-центра. Тогда начались историко-архивные, инженерно-геофизические и археологические изыскания (результатом последних стало обнаружение фрагментов фундамента колокольни). Проводились они по заказу Фонда инвестиционных строительных проектов Петербурга (ФИСП) в рамках проекта «Исследование возможности завершения создания ансамбля Смольного монастыря с учетом его первоначального исторического облика». Партнером значилось ООО «Межрегионгаз» (осенью 2010 г. переименовано в ООО «Газпром межрегионгаз»).
Смелая заявка — завершить начатое Растрелли — отсылала к хранящейся в музее Академии художеств модели Смольного монастыря, где колокольня есть. Утверждалось, что реализовать задуманное великим зодчим не удалось из-за финансовых проблем, вызванных Семилетней войной.
Но это у Елизаветы Петровны с деньгами были трудности, а у нас-то с этим все ОК.
Хотя очевидно, что модель и построенный собор — это два разных сооружения. В натуре четыре малые главки стоят вплотную к большому барабану (а на модели отстоят на несколько метров), купол дополнен световым фонарем с луковичным завершением и яблоком с крестом; окон в барабане вдвое меньше, они иной высоты и конфигурации; сам барабан и малые башни-звонницы более вытянуты, общая высота храма на восемь метров превышает макетную и так далее.
Заместитель главного архитектора Эрмитажа Владимир Ефимов, многие годы посвятивший изучению истории создания Смольного монастыря, убеждал в своих публикациях: не война с ее тяготами привела к отказу от колокольни, а изменение автором всей объемно-пространственной композиции собора. Колокольню успели возвести лишь на высоту первого яруса, когда строительство было остановлено в 1756 г. — то есть до вступления России в Семилетнюю войну (август 1757 г.). При этом работы на всех прочих объектах ансамбля продолжались.
Модель — не окончательный вариант осуществленного проекта, а промежуточная его стадия. Трехмерная визуализация, полагает Ефимов, как раз и позволила зодчему выявить конструктивные несовершенства и убедила в необходимости пересмотреть свой замысел. Так, придвинув малые башни вплотную к центральной главе, Растрелли «создал конструкцию, в которой малые главы выполняют роль контрфорсов, воспринимающих вместе с простенками барабана нагрузку от купола и передающих ее на массивные внутренние столбы». Обусловленное соображениями безопасности инженерное решение получило гениальное художественное воплощение: слитые с центральным барабаном башни-звонницы «создают силуэт, подчеркивающий не приземленность храма (как было в макетном варианте), а динамику его архитектуры, легкость и устремленность ввысь». Что и создает тот самый волшебный, потрясающий эффект парения Смольного собора. По мнению Владимира Ефимова, Растрелли отказался от реализации модельного варианта, осознав, что гигантская колокольня убьет собор, заслонив его собою.
Кстати, и в сделанном по заказу ФИСП исследовании содержится отсылка на распоряжение Елизаветы Петровны, поручившей «переработать проект, исключив из нее колокольню».
Макет Смольного монастыря, неосуществленный замысел Растрелли (музей Академии художеств). Фото: Михаил Фомичев / ТАСС
Вас тут не стояло
В разгар противостояния газпромовской башне на Охте и независимыми специалистами, и КГИОП была выполнена оценка (с 3D-моделированием) визуального воздействия небоскреба на охраняемые панорамы. Обе показали чудовищные для Петербурга перспективы — в том числе и для ансамбля Смольного монастыря, над которым громоздилась проектируемая на другом берегу Невы башня.
Потерпев поражение на Охте, отыгрались в Лахте. Построенный там (9 км от исторического центра) 460-метровый офисный небоскреб Газпрома теперь торчит в панораме Стрелки Васильевского острова, Петропавловской крепости и др. Но не подмял ансамбль Смольного монастыря.
Новая атака на выдающийся памятник русского барокко возобновилась с декабря прошлого года. Фонд Козлова — Краснова обращается к губернатору Александру Беглову с предложением «восстановить» колокольню за счет фонда. Среди прописанных в его уставе целей — «формирование имущества и средств на основе добровольных имущественных взносов […] на деятельность по строительству культовых сооружений РПЦ в Петербурге». Смольный собор, напомним, передан в 2016 г. РПЦ. Надо полагать, ей же отойдет и гигантская колокольня в случае реализации проекта.
В КГИОП инициативу восприняли без восторга — у специалистов ведомства не могут не вызывать сомнений шаткие доводы заявителей (как наличие модели), а также соответствие предлагаемого проекта требованиям законодательства и научно-методическим нормам охраны наследия.
По сути, речь идет о новом строительстве, которое в границах памятника (ансамбля Смольного монастыря) запрещено.
Да, в исключительных случаях допускается воссоздание утраченного объекта культурного наследия — при его особой значимости и наличии исчерпывающей иконографии, исторической документации. Но невозможно счесть утраченным то, чего не существовало. А вариант воссоздания только первого яруса — построенного, а затем разобранного — не приходится рассматривать всерьез. Вряд ли удастся воспользоваться и другой законодательной лазейкой — позволяющей вести работы под маркой сохранения историко-градостроительной среды. По мнению членов Совета по сохранению культурного наследия при правительстве Петербурга, появление здесь 170-метровой колокольни эту самую среду как раз и угробит.
«Эта вертикаль убила бы значение Смольного монастыря, — убежден зампредседателя совета Михаил Мильчик. — И существенно разрушила систему городских исторических доминант, и без того изрядно пострадавшую от Лахта-центра. Сам факт отказа от сооружения колокольни — важная часть истории Петербурга и творчества великого архитектора».
«То, что нам предлагают под видом восстановления исторической справедливости, на деле может обернуться очередной газпромовской башней. И это убьет великолепный силуэт Смольного, — солидарен с коллегой Никита Явейн. — Это не просто плохо. Безобразное кидание деньгами особенно отвратительно в наше время, когда денег нет на самое необходимое».
По мнению архитектора Павла Никонова, уместнее направлять «энергию добрых дел» на воссоздание утраченных ключевых доминант Петербурга — таких, как взорванный в 1961 г. храм Спас на Сенной, с утратой которого рассыпалась вся композиция площади и прилегающей застройки.
Бартоломео Растрелли. Портрет работы Лукаса Конрада Пфандцельта
Авторитетный исследователь Петербурга Борис Кириков утверждает, что вопреки заявлениям инициаторов «воссоздания» колокольни не существует документальных источников, фиксирующих ее точные габариты, детальное описание облика. По мнению эксперта, куда большую пользу Смольному собору сослужил бы демонтаж тех диссонирующих сооружений новейшего времени, что перекрыли виды на этот выдающийся памятник и признаны градостроительными ошибками. Но если уж совсем невтерпеж, пусть строят колокольню где-нибудь на отшибе — например, у Экспофорума. «А рядом могут еще башню Татлина построить», — иронизирует историк.
Помимо прочего, ансамбль Смольного монастыря — компонент петербургского объекта всемирного наследия. Любым масштабным работам в его границах должна предшествовать оценка воздействия планируемого строительства на сохранность объекта. Ее надлежит выполнить по методике ИКОМОС (Международный совет по сохранению памятников и достопримечательных мест, экспертная структура ЮНЕСКО) и через Министерство культуры и МИД РФ направить в парижскую штаб-квартиру ЮНЕСКО.
Предложение о строительстве колокольни уже получило оценку архитектурно-градостроительной секции и секции мониторинга петербургского ИКОМОС. В совместном решении отмечается, что распространение практики воплощения нереализованных проектов превращает историю в миф и обесценивает исторические объекты наследия. Колокольня, превышающая по высоте колокольню Петропавловского собора, нанесет непоправимый ущерб как силуэту и панорамам Санкт-Петербурга, так и самому ансамблю Смольного монастыря, «подавив своей массой подлинный шедевр Растрелли — собор Воскресения Словущего и перекрыв вид на его главный фасад». Кроме того, в случае реализации проекта в составе монастыря появятся не только никогда не существовавшие, но и не сосуществовавшие объекты (корпуса арх. В. Стасова, П. Таманского возникли в 1830-е гг.). Что приведет к снижению или полному уничтожению исторической ценности памятника.
Ансамбль Смольного монастыря сейчас. Фото: russianmuseums.info
На взгляд Павла Никонова, колокольня способна навредить историческому ландшафту еще более радикально, чем небоскреб Лахта-центра и современные высотки на задних планах: «Они хоть и нежелательный, но всего лишь фон для исторических ансамблей. Причем фон явно современного периода, не претендующий на то, чтобы замещать собой материю старого Петербурга. Тогда как колокольня станет имплантом, вживленным в саму историческую застройку, элементом ее материи».
«Блажь, вранье и безнравственность» — так оценивает настойчиво продавливаемый проект «воссоздания» колокольни архитектурный критик Алексей Лепорк: «Любой профессионал или даже любитель архитектуры скажет: одно из главных, если не высшее достижение русского барокко — это собор Смольного монастыря.
Это самый ажурный силуэт, просто кружево на небе. Загородить его новодельной колокольней — это преступление.
Нельзя домысливать, достраивать за Растрелли, вязаться к нему в соавторы. Постыдно выдавать новое за старое, придумывать восемнадцатый век, когда у нас рушится девятнадцатый — как то же Конюшенное ведомство».
В КГИОП признают, что термин «воссоздание» неприменим в случае с колокольней у Смольного монастыря. «Речь идет о новом строительстве на месте, где установлены жесткие ограничения», — напоминает глава комитета Сергей Макаров.
Перспектива открытой конфронтации с близкой Газпрому структурой охранное ведомство не особо прельщает, надо полагать. И как уже не раз бывало в подобных случаях, функцию прикрытия комитет отводит Совету по сохранению культурного наследия: на его суд Сергей Макаров и рекомендовал фонду вынести свои предпроектные предложения. Предполагалось, что это случится в сентябре, потом заговорили о конце года. Пока мнение экспертного, архитектурного и градозащитного сообществ складывается в слаженный протестный хор. Диссонансом звучат разве что голоса архитектора Рафаэля Даянова (автора нескольких новодельных храмов), директора ООО «Ленстройуправление» Владимира Трушковского и гендиректора института «Геореконструкция» Алексея Шашкина. Все трое значатся на сайте фонда его экспертами. И солируют практически во всех информационных материалах, выходящих в поддержку проекта.
После виски проблемы со счетом
30 октября газета «Деловой Петербург» сообщила, как в редакции СМИ привозят бутылки виски в подарочной упаковке с колокольней, о замеченных в городе автобусах с ее изображением и выданных первоклассникам дневниках с колокольней на обложке. Но, несмотря на все эти PR-усилия, констатировала газета, «общественное мнение сформировать пока не удалось».
А спустя пять дней, 3 ноября, в том же «ДП» появился анонимный текст под заголовком «Почти половина петербуржцев поддержали восстановление гигантской колокольни». В безымянной заметке, которой явно недостает метки «на правах рекламы», утверждается: «Почти половина жителей Петербурга (45%) высказались «за» восстановление колокольни Смольного собора. Об этом говорится в исследовании АНО «Институт современного государственного развития» (ИСОГОР)».
Но там говорится совсем не об этом, ни о какой «половине петербуржцев» и речи нет. Как пояснил «Новой» директор ИСОГОР Дмитрий Солонников, опрос (уличный) проводился среди жителей Центрального района (в паспорта не смотрели, верили на слово). Опросили 515 человек. Насколько корректно были сформулированы вопросы, выяснить не удалось — они, как и полный отчет, на сайте института не представлены. По словам господина Солонникова, доза выдаваемой информации определяется заказчиком — фондом. Однозначно за высказались лишь 25%, еще 20% — те, кто допускают такую возможность после публичного обсуждения проекта. 20% готовы принять участие в публичных слушаниях, но пока проект не поддерживают. И 15% — однозначно против. Получается, что за — 128 человек. Такая вот «почти половина петербуржцев». Аналогичным образом проводились опросы, выдавались результаты, строилось PR-сопровождение проекта газоскреба на Охте. С известным результатом.
Могут повторить.
Тем временем
Апелляционная коллегия Верховного суда оставила в силе оспариваемый градозащитниками Павлом Шапчицем и Борисом Вишневским приказ Минкульта от 6 марта 2019 года. Этим документом под охрану берется лишь малая часть Охтинского мыса. Таким образом, открывается возможность застройки всего остального массива обнаруженной археологами «Петербургской Трои» (остатки стоянок эпохи неолита, шведская крепость Ландскрона эпохи крестовых походов, городища новгородцев XIII в., укреплений Ниеншанца, взятого Петром I в 1703 г., и др.).
На принадлежащем «Газпром нефти» участке площадью 4,7 га компания намерена возвести здания высотой 28 м. и создать общественную зеленую зону. Противники застройки выступают за создание археологического парка-музея.
«На мысу сосредоточены уникальные археологические находки, которым позавидовали бы все музеи мира, — убежден археолог Петр Сорокин. — Музей, созданный на этом месте, охватывал бы период в примерно пять тысяч лет».
«Суд отказался учитывать результаты множества экспертиз, выполненных крупнейшими специалистами и полностью опровергающих липовую, на наш взгляд, экспертизу, обосновавшую приказ Минкульта, — поясняет депутат Борис Вишневский. — Примечательно, что первой о решении суда лицемерно рапортует пресс-служба «Газпром нефти», которая участвовала в суде вместе с нами, якобы оспаривая приказ Минкульта. На самом деле их целью было, войдя в процесс, проиграть этот суд и максимально мешать в процессе нам, выступая против всех наших ходатайств».