И черный октябрь впереди
Ровно пятнадцать лет назад — мы были куда моложе, о Путине, страшно подумать, знали лишь избранные, о Медведеве и подавно, зато Ельцин был еще энергичен и бодр — разразился не то путч, не то зачистка, которые позднее назовут «черным октябрем 1993-го». К этой дате известный петербургский историк Александр ОСТРОВСКИЙ выпустил книгу. Она должна стать сенсацией. И не только потому, что большинство фактов и свидетельств публикуются впервые: многое из того, что удалось обнаружить ученому, проливает на те события страшный, слепящий свет — а ниточка его тянется прямиком сюда, в 2008-й... Слово автору.
Петербургский ученый предполагает, что события осени 1993-го — это хорошо спланированная и организованная провокация властей и спецслужб
Мокрый ветер в лицо хлестал
На исходе октябрьской ночи...
Из популярной советской песни
— Александр Владимирович, ваша книга «1993 — расстрел Белого дома», насколько я знаю, первое научное исследование на эту тему. Вы считаете, что 15 лет — достаточный срок для беспристрастного исторического анализа тех событий?
— Если честно говорить, то 15 лет для такой серьезной работы — это, конечно, мало. Прежде всего потому, что нам, исследователям, недоступны документы. Сейчас они лежат в ФСБ, МВД, Минобороны. Для некоторых документов установлен срок хранения 30 лет, для некоторых — 40, 50. Передача в архивы начнется только в 2023 году.
Но, к счастью, есть другие источники; используя судебную терминологию — свидетельские показания. Я записал более 50 устных воспоминаний. В этом безусловный плюс нынешнего момента: люди еще живы. Правда, не все.
Например, бывший командир добровольческого полка, который был создан для обороны Белого дома, Алексей Марков; я сделал с ним несколько интервью. Он уже умер. И получилось так, что я, по сути, единственный человек, кто успел его опросить. Те вещи, которые знал только он, он унес с собой...
Умер и Сергей Долженко, наш, питерский офицер милиции, который тогда участвовал в охране министра внутренних дел Дунаева. Он успел меня посвятить в некоторые вещи, поистине потрясающие. Так, вечером третьего октября 1993 года его пригласили и сказали: «Создается группа для похода на Кремль. Мы тебя туда включаем». Поход не состоялся. Но группа была наготове! До сих пор он единственный человек, который эту информацию огласил.
— Что все-таки принципиально нового внесла ваша работа в анализ событий вокруг Белого дома и не только?
— Я попытался по дням, часам и даже минутам реконструировать ход действий, весь алгоритм. Причем я сравниваю, сопоставляю, отбрасываю информацию, стараясь базироваться только на том, что не вызывает сомнений.
Чтобы восстановить хронологию, что за чем следовало, нужно было иногда просчитывать с точностью до минуты... Допустим, когда выступал Руцкой с призывом идти на Останкино и когда выступал Хасбулатов? Это очень важно. Если Хасбулатов утверждает, что он свое заявление сделал через час, то я доказываю, что — непосредственно сразу за Руцким, и он призывал к походу на Кремль.
Я имею основания утверждать, что тогдашние события — по крайней мере, 3 и 4 октября, а вероятно, и более ранние — это хорошо продуманная и организованная провокация.
— То есть власти и спецслужбы намеренно вели к кровопролитию? На чем основана такая версия?
— Приведу несколько фактов. 28 сентября началась блокада Белого дома. Здание было блокировано поливальными машинами, колючей проволокой и т. д. И так продолжалось до третьего числа. Что же они там ели? Я сумел установить, опираясь на свидетельские оказания, причем нескольких человек, что, оказывается, каждую ночь к этому оцеплению подъезжали машины, оцепление снималось. Машины разгружались, продукты заносились в дом... И утром люди снова видели оцепление. Сделать это без санкции Кремля было невозможно. Если бы даже договорились с окружением — это стало бы известно моментально. Считается также, что водоснабжение было отключено, — ничего подобного. Воду подавали на протяжении всей осады...
Более того, мне удалось найти информацию, что днем 3 октября из МВД в Белый дом были переданы сведения. О том, что в министерстве разработан план.
Речь шла, во-первых, об имитации деблокирования Белого дома — то есть блокада будет снята, но сделают вид, что ее прорвали демонстранты. После этого будет брошен лозунг похода на Останкино, на Минобороны, Генштаб, Кремль — всего семь пунктов. Была даже названа фамилия человека, который этот план разрабатывал, но я не могу ее сейчас огласить... И дальше мы видим, что, собственно, так события и развивались. Некоторые люди недоумевали: зачем началась демонстрация, ведь планировался только митинг?..
— Я не ошибаюсь, вам удалось как-то совершенно иначе представить события, связанные со штурмом Останкино?
— Считается, что на Останкино была брошена автоколонна, которую возглавлял Макашов. Но я установил, что на самом деле с пяти часов вечера 3-го числа до часа ночи 4-го туда было направлено семь колонн! Пять автоколонн — и еще две пеших!
И если, предположим, одну колонну еще могли случайно пропустить, то когда бросали, как в мясорубку, одну колонну за другой — притом что туда час дороги на машинах, а пешком вообще шли четыре часа... Возможностей остановить их за это время было сколько угодно. Но никто не останавливал! Наоборот, есть сведения, что пешую колонну, которую вел генерал Тарасов, встретила милицейская машина ГАИ. Она ехала впереди и давала зеленый свет... А главное, людей не предупредили, что там уже идет бойня. Их сознательно вели в пекло...
Один из участников событий рассказал: «Когда мы вышли на Крымский мост и увидели впереди ОМОН, то стали лихорадочно соображать: что же делать, мы же с голыми руками... И вдруг я вижу, что вдоль бордюра разложены куски битого асфальта — их специально привезли и разложили». Им дали оружие!
И таких фактов десятки.
— Насколько, по-вашему, уроки «черного октября» актуальны в текущем политическом процессе?
— Я вообще хотел показать на этом примере, как делается политика. Такую модель мы можем видеть во многих других событиях, эти механизмы действуют сегодня и будут действовать завтра. А уроки? Те, кто все это организует, они, вероятно, на этом учатся... Конечно, нужны веские доказательства, не рискну сейчас называть факты, но я считаю, что опыт 1993 года использовался неоднократно.
— Кто из героев вашего исследования показался вам наиболее симпатичным, с точки зрения даже не историка, а человека, и наоборот?
— Знаете, я могу привести слова одного генерала, который участвовал в обороне Белого дома: «Единственно, кто вел себя мужественно и действительно порядочно — это рядовые люди, которые находились на баррикадах. А мы все... Ниже всякой критики». Я с ним абсолютно согласен.
— У вас были проблемы с изданием этой книги?
— Первая заявка была подана более двух лет назад в одно из питерских издательств. Там сказали: будем думать. Думают до сих пор. После этого я подписал договор с другим местным издательством, 30 ноября 2006 года представил им материалы, уже готовые к печати. Книгу так и не напечатали. Но и не возвращали. Очевидно, что в процесс кто-то вмешался... Я вынужден был изымать рукопись через суд, и она снова оказалась у меня лишь спустя полтора года.
В итоге удалось выпустить книгу в одном из московских издательств, и она подоспела ровно к 15-летию «черного октября».
— Как я понимаю, ряд известных политиков, участников тех событий, отказались с вами общаться по существу. Чем это может быть вызвано? Они боятся?
— Это очень объяснимо. Взять, скажем, Гайдара — я ставил перед ним вопросы, связанные с попыткой выяснить роль внешнего фактора. Понятно, думаю, почему он не захотел на эту тему разговаривать... Перед Зюгановым я ставил вопрос: почему самая крупная политическая партия — а в КПРФ тогда состояло полмиллиона человек — оказалась пассивной силой?.. Ампилова я спрашивал: каким образом он организовал митинг на Октябрьской площади перед зданием МВД, а сам оказался в этот момент на окраине города, на площади Ильича?.. Много месяцев я пытался встретиться с Руцким — но интервью так и не состоялось. С Хасбулатовым я встретился, он посмотрел мои вопросы и сказал, что отвечать на них не будет.
Все эти люди не хотят обнародовать свою истинную роль в тех событиях и не хотят говорить о том, что им известно. Конечно, им известно гораздо больше, чем я написал, — и, судя по всему, правда еще страшнее.
P. S.: Представление книги Александра Островского «1993 — расстрел Белого дома» состоится завтра, 3 октября, на социологическом факультете РГПУ имени Герцена в 17 часов.
Александр Островский
Мокрый ветер в лицо хлестал
На исходе октябрьской ночи...
Из популярной советской песни
— Александр Владимирович, ваша книга «1993 — расстрел Белого дома», насколько я знаю, первое научное исследование на эту тему. Вы считаете, что 15 лет — достаточный срок для беспристрастного исторического анализа тех событий?
— Если честно говорить, то 15 лет для такой серьезной работы — это, конечно, мало. Прежде всего потому, что нам, исследователям, недоступны документы. Сейчас они лежат в ФСБ, МВД, Минобороны. Для некоторых документов установлен срок хранения 30 лет, для некоторых — 40, 50. Передача в архивы начнется только в 2023 году.
Но, к счастью, есть другие источники; используя судебную терминологию — свидетельские показания. Я записал более 50 устных воспоминаний. В этом безусловный плюс нынешнего момента: люди еще живы. Правда, не все.
Например, бывший командир добровольческого полка, который был создан для обороны Белого дома, Алексей Марков; я сделал с ним несколько интервью. Он уже умер. И получилось так, что я, по сути, единственный человек, кто успел его опросить. Те вещи, которые знал только он, он унес с собой...
Умер и Сергей Долженко, наш, питерский офицер милиции, который тогда участвовал в охране министра внутренних дел Дунаева. Он успел меня посвятить в некоторые вещи, поистине потрясающие. Так, вечером третьего октября 1993 года его пригласили и сказали: «Создается группа для похода на Кремль. Мы тебя туда включаем». Поход не состоялся. Но группа была наготове! До сих пор он единственный человек, который эту информацию огласил.
— Что все-таки принципиально нового внесла ваша работа в анализ событий вокруг Белого дома и не только?
— Я попытался по дням, часам и даже минутам реконструировать ход действий, весь алгоритм. Причем я сравниваю, сопоставляю, отбрасываю информацию, стараясь базироваться только на том, что не вызывает сомнений.
Чтобы восстановить хронологию, что за чем следовало, нужно было иногда просчитывать с точностью до минуты... Допустим, когда выступал Руцкой с призывом идти на Останкино и когда выступал Хасбулатов? Это очень важно. Если Хасбулатов утверждает, что он свое заявление сделал через час, то я доказываю, что — непосредственно сразу за Руцким, и он призывал к походу на Кремль.
Я имею основания утверждать, что тогдашние события — по крайней мере, 3 и 4 октября, а вероятно, и более ранние — это хорошо продуманная и организованная провокация.
— То есть власти и спецслужбы намеренно вели к кровопролитию? На чем основана такая версия?
— Приведу несколько фактов. 28 сентября началась блокада Белого дома. Здание было блокировано поливальными машинами, колючей проволокой и т. д. И так продолжалось до третьего числа. Что же они там ели? Я сумел установить, опираясь на свидетельские оказания, причем нескольких человек, что, оказывается, каждую ночь к этому оцеплению подъезжали машины, оцепление снималось. Машины разгружались, продукты заносились в дом... И утром люди снова видели оцепление. Сделать это без санкции Кремля было невозможно. Если бы даже договорились с окружением — это стало бы известно моментально. Считается также, что водоснабжение было отключено, — ничего подобного. Воду подавали на протяжении всей осады...
Более того, мне удалось найти информацию, что днем 3 октября из МВД в Белый дом были переданы сведения. О том, что в министерстве разработан план.
Речь шла, во-первых, об имитации деблокирования Белого дома — то есть блокада будет снята, но сделают вид, что ее прорвали демонстранты. После этого будет брошен лозунг похода на Останкино, на Минобороны, Генштаб, Кремль — всего семь пунктов. Была даже названа фамилия человека, который этот план разрабатывал, но я не могу ее сейчас огласить... И дальше мы видим, что, собственно, так события и развивались. Некоторые люди недоумевали: зачем началась демонстрация, ведь планировался только митинг?..
— Я не ошибаюсь, вам удалось как-то совершенно иначе представить события, связанные со штурмом Останкино?
— Считается, что на Останкино была брошена автоколонна, которую возглавлял Макашов. Но я установил, что на самом деле с пяти часов вечера 3-го числа до часа ночи 4-го туда было направлено семь колонн! Пять автоколонн — и еще две пеших!
И если, предположим, одну колонну еще могли случайно пропустить, то когда бросали, как в мясорубку, одну колонну за другой — притом что туда час дороги на машинах, а пешком вообще шли четыре часа... Возможностей остановить их за это время было сколько угодно. Но никто не останавливал! Наоборот, есть сведения, что пешую колонну, которую вел генерал Тарасов, встретила милицейская машина ГАИ. Она ехала впереди и давала зеленый свет... А главное, людей не предупредили, что там уже идет бойня. Их сознательно вели в пекло...
Один из участников событий рассказал: «Когда мы вышли на Крымский мост и увидели впереди ОМОН, то стали лихорадочно соображать: что же делать, мы же с голыми руками... И вдруг я вижу, что вдоль бордюра разложены куски битого асфальта — их специально привезли и разложили». Им дали оружие!
И таких фактов десятки.
— Насколько, по-вашему, уроки «черного октября» актуальны в текущем политическом процессе?
— Я вообще хотел показать на этом примере, как делается политика. Такую модель мы можем видеть во многих других событиях, эти механизмы действуют сегодня и будут действовать завтра. А уроки? Те, кто все это организует, они, вероятно, на этом учатся... Конечно, нужны веские доказательства, не рискну сейчас называть факты, но я считаю, что опыт 1993 года использовался неоднократно.
— Кто из героев вашего исследования показался вам наиболее симпатичным, с точки зрения даже не историка, а человека, и наоборот?
— Знаете, я могу привести слова одного генерала, который участвовал в обороне Белого дома: «Единственно, кто вел себя мужественно и действительно порядочно — это рядовые люди, которые находились на баррикадах. А мы все... Ниже всякой критики». Я с ним абсолютно согласен.
— У вас были проблемы с изданием этой книги?
— Первая заявка была подана более двух лет назад в одно из питерских издательств. Там сказали: будем думать. Думают до сих пор. После этого я подписал договор с другим местным издательством, 30 ноября 2006 года представил им материалы, уже готовые к печати. Книгу так и не напечатали. Но и не возвращали. Очевидно, что в процесс кто-то вмешался... Я вынужден был изымать рукопись через суд, и она снова оказалась у меня лишь спустя полтора года.
В итоге удалось выпустить книгу в одном из московских издательств, и она подоспела ровно к 15-летию «черного октября».
— Как я понимаю, ряд известных политиков, участников тех событий, отказались с вами общаться по существу. Чем это может быть вызвано? Они боятся?
— Это очень объяснимо. Взять, скажем, Гайдара — я ставил перед ним вопросы, связанные с попыткой выяснить роль внешнего фактора. Понятно, думаю, почему он не захотел на эту тему разговаривать... Перед Зюгановым я ставил вопрос: почему самая крупная политическая партия — а в КПРФ тогда состояло полмиллиона человек — оказалась пассивной силой?.. Ампилова я спрашивал: каким образом он организовал митинг на Октябрьской площади перед зданием МВД, а сам оказался в этот момент на окраине города, на площади Ильича?.. Много месяцев я пытался встретиться с Руцким — но интервью так и не состоялось. С Хасбулатовым я встретился, он посмотрел мои вопросы и сказал, что отвечать на них не будет.
Все эти люди не хотят обнародовать свою истинную роль в тех событиях и не хотят говорить о том, что им известно. Конечно, им известно гораздо больше, чем я написал, — и, судя по всему, правда еще страшнее.
P. S.: Представление книги Александра Островского «1993 — расстрел Белого дома» состоится завтра, 3 октября, на социологическом факультете РГПУ имени Герцена в 17 часов.
Беседовала Валерия СТРЕЛЬНИКОВА