Маленькие трагедии театра комедии
«Русские деятели театра во все времена были обижены. Когда великий Петипа, отправленный в отставку, подошел как-то к подъезду Мариинки, то услышал из уст швейцара: «Пущать не велено!» А что уж говорить сегодня о рядовых тружениках кулис?..»
О конфликтах за кулисами некоторых петербургских театров «Новой» рассказали… врачи. С одной стороны – немного странно. С другой – по-своему символично. Видимо, что-то нездоровое по ту сторону рампы, если артистов стали делить не на таланты и посредственности, а на борцов и не борцов. А сцена превратилась в ринг, где в одном углу площадки – солисты, танцоры и музыканты, а в другом – дирекция…
Нокаут за кулисами
Небойцовский характер (по словам знакомых) был у артистки оркестра Санкт-Петербургского Театра музыкальной комедии Лады Майстренко. В начале октября Ладу похоронили. Театральное руководство не помянуло виолончелистку даже минутой молчания перед спектаклем, который шел уже без ее участия. Между тем артистке стало плохо прямо в театре, во время репетиции, с которой ее срочно отправили домой. Женщина была настолько слаба, что не смогла забрать свою виолончель. Та так и осталась сиротливо стоять в фойе, где оркестранты оттачивали мастерство. А у хозяйки инструмента через несколько часов остановилось сердце. Ей было 36 лет. Ее пятилетнему сыну Никите еще никто не объяснил, что мама больше не вернется.
В смерти Лады Майстренко коллеги, друзья и близкие винят работу. Администрация не соглашается и списывает печальный исход на личные проблемы покойной.
Факт остается фактом: в последние два месяца некоторые артисты оркестра Театра музкомедии забыли про отдых. По распоряжению начальства отдельно взятая группа виолончелей работала дольше обычного и больше остальных. Репетировали по семь-восемь часов почти каждый день, а по вечерам выступали перед зрителями наряду со всеми.
— Это не просто игра в свое удовольствие, — предостерегают от заблуждений музыканты, — а огромная нагрузка, к тому же требующая усердия, концентрации внимания, правильной посадки, постоянных усилий.
Руководство театра возражает: КЗоТ нарушен не был. Но КЗоТ – один на всех, а труд на сцене, работа в поле и служба в Государственной Думе – процессы разные.
— В других театрах отдельные оркестровые коллективы не репетируют днями напролет, — приводят аргумент виолончелисты, — и в Музкомедии тоже прежде столько не репетировали.
Сейчас в сложившейся ситуации разбирается театральный профком. Ни общественные организации, ни прокуратура (куда обращались артисты) не помогли им в этом вопросе. Однако нагрузки сразу уменьшились после смерти Лады Майстренко.
— Чрезвычайные дискриминационные меры применили впервые и исключительно из-за меня, — не сомневается оркестрант того же театра Сергей Минкус-Юзенков. — Администрация не скрывает, что эти меры повлекло мое обращение в суд…
Оркестр на гарнир
;Сергей Минкус-Юзенков (в отличие от Лады) оказался борцом. Противопоставил позиции начальства свои законные права. Только эта борьба ему дорого стоила и не окончена до сих пор.
В январе 2008 года дирекция вышеназванного учреждения культуры взялась сокращать чрезмерно раздутые (как показалось правительству города) штаты. Лишней единицей в Театре музыкальной комедии (в числе еще нескольких) стал виолончелист Минкус-Юзенков. На то действительно были веские причины…
Как указано в трудовом договоре, Сергей Минкус-Юзенков (родственник знаменитого композитора, скрипача и дирижера Людвига Минкуса) является «артистом оркестра высшей категории». У него два образования и 23 года работы в жанре оперетты за плечами. А также сотрудничество с ведущими коллективами Петербурга, в том числе не одно выступление за рубежом (в Польше, Германии, Австрии, Сербии). До смены руководства Театра музкомедии (в 2005 году) на протяжении десяти лет никто не сомневался в уровне мастерства и квалификации виолончелиста. Но новая дирекция пригляделась и заметила, что Минкус-Юзенков – «музыкант среднего уровня». А еще обнаружила, что главная ценность, которой он обладает, – не талант, опыт или стаж, а… служебная жилплощадь.
Потомок известного музыканта доставшуюся ему 16-метровую комнату в театральном общежитии искренне считает «по петербургским меркам роскошью». Лишить этой роскоши Сергея, по-видимому, и надумали руководители учреждения культуры. Единственный нюанс, который мешал — в договоре найма жилого помещения значилось: «Предоставлено на период трудовых отношений».
— Под сокращение Минкуса-Юзенкова подвели с целью освободить занимаемую им комнату в театральном общежитии на Кирочной, — предполагают его коллеги по цеху. — Проживание в общежитии артистов оркестра противоречит политике нынешнего руководства театра. Согласно ей оркестр — обслуживающий персонал. Нам часто указывают: главное блюдо в театре — солист, все остальные – гарнир.
Сопротивление бесполезно
Слухи о сокращении и выселении ходили за кулисами с декабря 2007-го. Накануне встречи Нового года Минкусу-Юзенкову предстояло продлить договор найма жилого помещения. Однако администрация театра омрачила ему праздник отказом в продлении, несмотря на то что трудовые отношения прерваны не были. Артист настолько распереживался, что попал в больницу и перенес операцию.
— Я не успел выйти с больничного, — вспоминает Сергей, – когда меня вызвали в отдел кадров и попросили расписаться в уведомлении о выселении из общежития до 1 марта. — Как? Почему? Я же пока не сокращен? – удивился музыкант.
Его успокоили:
— Не переживайте. За этим дело не станет.
Едва покинувшего больничную палату Минкуса-Юзенкова вычеркнули из списков сотрудников театра 8 февраля 2008 этого года. Приказ об увольнении Сергей счел несправедливым и обжаловал в суде. Совершенно правомерный шаг, уверяет артист, ему не простили.
— Я постоянно испытывал давление, — рассказал в интервью «Новой» истец. — Меня увещевали в стопроцентном фиаско на суде. Убеждали, что администрация – это «машина», перед которой сопротивление бесполезно. В судебном процессе доказывали, что я плохой артист…
Но Куйбышевский районный суд не внял этим доводам и 22 мая 2008 года восстановил Сергея на работе. Театр обжаловал решение в Городском суде и еще раз потерпел поражение. А полностью реабилитированный судом музыкант до сих пор не знает: радоваться ему или огорчаться своей победе? В театре восстановившегося виолончелиста встретили двумя приказами.
— Одним приказом администрация установила мне 40-часовую рабочую неделю для изучения оркестровых партий двух спектаклей («Мадам Помпадур» и «Продавец птиц»), постановки которых осуществились после моего увольнения, — объясняет Минкус-Юзенков. — Вторым назначила квалификационную комиссию в количестве 11 (!) человек, которой я должен сдать подготовленные партии. В комиссию, возглавляемую директором театра, включили его заместителей и даже начальника отдела кадров – людей, далеких от музыкальной деятельности. Зато в нее не вошел дирижер, ведущий спектакль. А репетировать в итоге пришлось всем виолончелистам. Может быть, — рассуждает Сергей, — всю группу вынудили работать для того, чтобы коллеги ополчились на меня. Но этого не произошло.
Случилось иначе. В одном из своих последних обращений (Сергею сейчас вновь пришлось вступить в переписку с ведомствами и инстанциями) музыкант писал: «Я очень прошу помочь, так как уже боюсь за здоровье и жизнь не только свою, но и моих коллег». Слова эти никто не услышал. А они оказались пророческими.
Нина ПЕТЛЯНОВА
Карикатура Виктора БОГОРАДА
Прямая речь
Юрий ШВАРЦКОПФ, генеральный директор Санкт-Петербургского Государственного Театра музыкальной комедии:
— На первом месте в любом творческом коллективе стоят вопросы качества. Виолончелист Минкус-Юзенков имеет высшее образование, но не по той специальности, по которой он работает в оркестре. Поэтому, когда встал вопрос о сокращении, это была первая причина: уволить тех, кто не соответствовал квалификационным требованиям по должности.
Вторая причина: когда люди проживают в общежитии, хотелось бы, чтобы они там проживали не всю свою жизнь. В театр постоянно приходят новые артисты. Им нужно где-то жить. Приходящим в театр молодым или известным артистам жить практически негде. Сергей Минкус-Юзенков уже очень давно живет в общежитии. Не только же ему жить. Есть и другие ребята. Нельзя жить в общежитии десять лет. Если человек нужен театру, администрация смотрит: как ему помочь с жильем. Есть те, кто более нужны. Иначе театр просто лишается возможности решать кадровые вопросы. КЗоТ мы не нарушали. У нас никто не перерабатывает.