День знаний об охта-центре
Слушания сопровождались задержаниями. Из зала выводят оппозиционного активиста Андрея Дмитриева.
Общественные слушания по строительству газоскреба прошли в режиме гражданской войны
Наша милиция их бережет
Питерская администрация уже давно проводит эти градостроительные слушания по тем же лекалам, что и митинги оппозиции: начиная с окружения ОМОНом места проведения и заканчивая задержанием нежелательных участников. Теперь сходство еще усилилось — так же, как перед митингами и маршами, милиция начинает превентивные задержания.
Слушания назначены на девять утра 1 сентября, мы подъезжаем в половине восьмого и уже видим неслабую толпу. В здание пока никого не впускают, и люди переговариваются между собой. А затем подошедшие омоновцы уводят руководителя группы «Эра» Алексея Ярэму.
«Какие претензии? — спрашиваю я, идя с ним к омоновской машине. — Он нарушал общественный порядок? Нет, он спокойно стоял в нескольких метрах от меня. Почему вы, которые должны охранять порядок, его задерживаете?» Омоновцы отвечают, что «давать вам интервью мы не обязаны», и отсылают к своему начальству, которое найти не удается. Алексей окажется не единственным задержанным — но остальных заметут уже во время слушаний (правда, потом отпустят, но с перспективой судов по административным делам).
Спрашиваю у милиционеров: кто вас пригласил? И зачем вас столько? Подполковник с усмешкой отвечает: «А чтобы вас не убили. Слышали, что бывают террористические акты?» Еще перед входом в здание у Татьяны Дорутиной из «Лиги избирательниц» милиция отбирает листовки с критикой предложений «Охта-центра». Чуть поодаль стоит явная массовка, и одна из «бабушек по вызову» зло бросает Валерию Нечаю с «Эха Петербурга»: «Сколько вам заплатили, чтобы опорочить слушания?»
300-местный зал, где проходят слушания, набит битком уже за полчаса до начала. Люди стоят в проходах, а многим, из-за чрезвычайно неторопливой процедуры допуска, удается пройти лишь с большим опозданием, и войти в зал они уже не могут чисто физически — нет места. При этом первые два ряда кресел поставлены во всю ширину зала, без проходов — к столу президиума и сцене не подойти: учтен опыт прошлогодних слушаний, когда оппозиционеры прорвались на сцену. Розданный регламент слушаний наглядно демонстрирует намерения организаторов: подавляющая часть 4-часового времени отведена на выступления представителей «Охта-центра» и приглашенных ими экспертов. На вопросы из зала отводят 15 минут, на выступления от открытого микрофона — сорок.
Оппозиция разворачивает принесенные с собой плакаты — «Газоскреб вне закона», «Газпром — нахлебник, а не инвестор» и другие. И на объявление о том, что в зале дежурит милиция, из зала отвечают репликой: «Как в концлагере».
Зал четко делится на две части: в центре сидят оппозиционеры, справа и слева — сторонники башни. В президиуме — начальник отдела строительства Красногвардейской районной администрации Андрей Галахов, главный архитектор города Юрий Митюрев, депутат ЗакСа Игорь Риммер, заместитель генерального директора «Охта-центра» Владимир Гронский, начальник отдела сопровождения инвестиционных проектов «Охта-центра» Петр Лучин, архитектор Филипп Никандров (автор идеи башни)… Знакомые до боли лица.
Чтобы лучше слышать
«Мы постараемся дать слово всем желающим», — обещает президиум, но нарушать регламент начинает сразу: в нем планировались вопросы после выступления каждого из трех докладчиков, но на самом деле спрашивать позволили лишь после всех трех выступлений, когда о первом и отчасти втором уже многие забыли.
Впрочем, надо сказать, что ничего особенно нового по сравнению с тем, что было представлено на экспозиции, в докладах не прозвучало.
Первым выступал Петр Лучин, который заявил, что действия заказчика основаны на выполнении процедуры получения разрешения на отклонение, и после долгого рассказа о параметрах будущей башни признался, что «заказчик пришел к выводу о том, что реализация технико-экономических показателей возможна только при условии получения разрешения на отклонение». В этот момент сумевшие пройти в зал нацболы разбросали листовки с криками: «Ваши слушания — фарс!» — после чего охранники «Охта-центра» вытолкали их из зала.
«По мнению заказчика, земельный участок имеет несколько факторов, неблагоприятных для застройки, — заявил Лучин (на что оппозиционная часть зала отреагировала криками: «Вранье!», «Так и нечего тут строить!») и перечислил давно известные аргументы «Охта-центра», сводящиеся к тому, что строить в предписанных ПЗЗ параметрах заказчику экономически невыгодно.
Впрочем, прозвучало и новое утверждение: разместить все запланированные объекты можно, лишь только застроив всю площадку зданиями высотой в 110 метров, и что «мы должны сбалансировать строительный объем архитектурными формами, которые должны быть гармонично вписаны в окружающую застройку». Заметим, что анализ центра ЭКОМ (его директор Александр Карпов впоследствии об этом скажет) убедительно показывает, что даже при застройке 60% площади участка в соответствии со строительными нормами и правилами весь полезный объем «Охта-центра» легко укладывается в комплекс зданий 43-метровой высоты.
Филипп Никандров говорил полчаса, причем абсолютно не по теме. Про архитектурный конкурс, проведенный по «концепции» башни в 2006 году (когда, напомним, в жюри отказались входить крупнейшие архитекторы), про то, что шпиль «Охта-центра» будет «памятником этому месту» (из зала закричали: «Памятником уродству!» и начали скандировать: «Позор!»), про Париж и Эйфелеву башню (на что ему логично ответили: «Вот в Париже и стройте»), что башня будет «отражать свет, как бриллиант высокой огранки», что «заказчик не стремится поставить рекорды высоты» и что городу «нужна новая доминанта».
В этот момент в дискуссию вновь вмешались нацболы, начавшие скандировать: «Нет Газпром-Сити!» На сей раз охранники выволакивали их из зала в куда более грубой форме, а яблочника Дениса Васильева и Андрея Воронцова из «Живого города», которые заступились за нацболов, скрутили и задержали вместе с ними.
Продолжив, Никандров заявил, что «в историческом центре есть всего несколько мест, где башню будет видно» (на что ему логично ответили: «Вранье!»), и вспомнил про пресловутую «вертолетную экспертизу» КГИОП. Анализ, проведенный экспертами ВООПИиК и центра ЭКОМ, он назвал «некорректным фотомонтажом» и вспомнил про колокольню Растрелли, которую назвал «петербургским недостроем» (свою башню он, видимо, считает способной восполнить этот «недострой», а себя чтит на уровне Растрелли).
Наконец последовал замечательный пассаж о том, что в Петербурге «часто встречается визуальное наложение высотных доминант» — при этом на экране возникла знаменитая фотография Стрелки Васильевского острова, изуродованной новой биржей. В общем, понятно, что аргументы Никандрова зал (точнее, его оппозиционная часть — молчаливо-послушное большинство не реагировало) встретил криками и свистом.
Наконец, заместитель директора ЗАО «НИПИГрад» Владимир Аврутин — один из авторов заказанного ОДЦ «Охта» исследования видимости газоскреба — привел его результаты, которые, как рассказывала «Новая», показывают, что башня будет видна из 44 из 135 взятых для анализа точек и неизбежно вторгнется в охраняемые законом исторические панорамы. Однако давать оценку этой ситуации Аврутин не стал, заявив, что они «хотели только дать полную информацию о видимости объекта»…
Посеете газоскреб — пожнете революцию?
Затем начались вопросы — и многие ответы были весьма примечательны.
Так, на вопрос о том, почему слушания «с таким цинизмом» назначены на утро 1 сентября в маленьком зале, Петр Лучин заявил: «Давайте построим «Охта-центр» и в нем будем проводить публичные слушания». На вопрос: «Разве некуда больше во время кризиса потратить 60 миллиардов рублей?» — Владимир Гронский ответил, что «кризис обязательно закончится, и если не будет офисных помещений суперсовременного масштаба, то к нам придут транснациональные корпорации». А на вопрос о том, не станет ли башня объектом террористической угрозы, Гронский возразил, что «мы все предусмотрели для предотвращения террористических актов» и что в здании предусмотрены «самые засекреченные технологии»…
Депутат ЗакСа трех созывов и экс-председатель комиссии по городскому хозяйству яблочник Михаил Амосов спросил у Филиппа Никандрова, возможно ли на выбранном участке построить здание высотой в 100 метров. Никандров был вынужден признать, что возможно (это к рассуждениям о «неблагоприятных» для строительства свойствах земельного участка, якобы не позволяющих строить в пределах, установленных ПЗЗ, где как раз лимит в 100 метров и установлен).
«К вам больше вопросов нет, — заметил Амосов, — но есть к Владимиру Аврутину: правильно ли мы вас поняли, что есть закон о границах зон охраны объектов культурного наследия, где сказано, что не допускается появление новых доминант в пределах панорам исторического центра и открытых городских пространств и ваше исследование доказывает, что новая доминанта будет видна как раз в тех точках, где панорамы охраняются законом?
«По результатам исследования «Охта-центр» будет виден из 44 точек, которые выбирались с учетом Закона о границах зон охраны. А дальше — юридический вывод, который вы делаете, его должны делать юристы. Мы говорим, что с этих точек «Охта-центр» действительно виден», — ответил Аврутин, но из его слов неизбежно следует именно этот юридический вывод — о незаконности выдачи разрешения на отклонение.
Другие оппозиционеры говорили о незаконности самих слушаний и недопустимости предложенного для них формата. Тамара Ведерникова (КПРФ) спросила: «Если «Охта-центр» — такая бедная компания, что не могла арендовать для слушаний зал побольше — какие еще блага с барского плеча они нам скинут, кроме газовой камеры?» А Геннадий Турецкий (РКРП) спросил: «Зачем вы сеете гражданскую войну — с ОМОНом, тройным кордоном и обысками? Разве вы не видите, что против вас втрое больше, чем за?». Однако от любых юридических вопросов — о том, кто назначил слушания, соответствует ли закону заявка «Охта-центра» и так далее, — президиум всячески уходил: вместо того, чтобы отвечать по существу, Владимир Гронский непрерывно повторял, что «мы действуем по закону», «мы не собираемся нарушать закон», «если кто недоволен, пусть обращается в суд».
Охта-бомба
Сторонники башни, конечно же, в долгу не оставались. Гражданин, представившийся как генеральный директор какой-то фирмы, но при этом очень похожий на известного по телепередачам актера, спрашивал: «Кому этот центр помешает?» — и заявлял, что «спрашивать тут нечего — люди пытаются город улучшить». Артист, закончивший класс Андрея Толубеева при БДТ, заявлял, что «в будущем — все!», и вспоминал, что, когда он пришел в театр, «новые спектакли отвергались на фоне старых». И что «кто-то пошел на вольные заработки, как я» (в зале захохотали — «оно и видно, что пошел на заработки»).
Следующая сторонница проекта, выражая мнение тихой части зала, славила будущий «Охта-центр», который «даст деньги в бюджет и рабочие места». Гражданка, представившаяся «малолетней узницей концлагерей», заявила, что «мы, пожилые люди, думаем не о себе» и что «это для наших внуков — прекрасное будущее с «Охта-центром». Представительница общества блокадников уверяла, что строительство «Охта-центра» — это «оазис и перспектива на будущее»…
Но сразу за ней к микрофону вышла блокадница Людмила Эльяшова (интервью с ней недавно печатала «Новая») — и стала так наглядна разница между «ветеранами по вызову» и теми, кому дорог наш город…
— Я не думала в 1941 году, когда гасила зажигательные бомбы, что придется вторично защищать наш город, — сказала Эльяшова. — Это очень страшно, когда падают фугасные бомбы. Страшно за собственную жизнь, но кроме этого, — уверяю вас, — мы боялись за Петропавловскую крепость, за Петропавловский собор, за Смольный собор, за Зимний дворец, за то, что их могут изуродовать фашистские снаряды и бомбы. Слава богу, они не пострадали! И после войны мы радостно встречали белые ночи, разгуливая и любуясь панорамой Невы. Те, кто это понимает, у кого есть чувство прекрасного, кто понимает ценность панорам Невы, ценность и красоту нашего города, не будут сейчас говорить о каких-то мелочах, а будут говорить, что сейчас городу грозит опасность: над ним может нависнуть новая бомба! «Газпром-башня», как сказала губернатор, — это «новая доминанта». Это, простите, доминанта всевластия денег! Деньги любить, конечно, можно, но не кощунствуйте, вспомните, в конце концов, завещание Лихачева: не увеличивать высотный регламент. Вы, которые настаиваете на этом, совершаете большой грех. Самая большая ценность нашего города — это его красота. Она важнее любых денег. Не зря под обращением в защиту Петербурга подписались люди не только из других городов, но и из других стран. Берегите наш город!
Оппозиционеры ответили овацией — Людмиле Эльяшовой несколько минут аплодировали стоя. Что же, отличить искренние выступления от организованных пиарщиками Газпрома просто: никому из массовки их сотоварищи так — и с такими лицами — не аплодировали. О лицах автор упомянул не зря: сторонников «Охта-центра» можно было сразу отличить по лицам, большей частью злым и хмурым…
На выступления отвели, как уже сказано, немного времени, но все же получить слово удалось не только защитникам «Охта-центра».
Из выступлений сторонников проекта порадовало заявление Марата Козлова (собирателя десятков тысяч подписей в поддержку башни) о том, что «мы строим выдающийся проект, который украсит наш город», и о том, что те, кто против строительства, как в известной евангельской притче, «зарывают свои таланты в землю». И как это на плакате с высказываниями в поддержку проекта пиарщики газоскреба не додумались поместить Спасителя?
Указанный плакат назвал некорректным Михаил Амосов, заявивший, что высказывания известных петербуржцев используют, мягко говоря, лукаво. «Андрей Аршавин говорит, что Газпром принесет в город инвестиции и что он это поддерживает — но при чем тут высота башни? — спросил он. — А что, если башня будет 100-метровая, инвестиций не будет?»
По словам Амосова, на слушаниях должен обсуждаться один-единственный вопрос — о разрешении на увеличение высоты башни. И анализ, который представили сами же эксперты «Охта-центра», показывает, что давать это разрешение нельзя.
«Если бы закон позволял дать разрешение, мы бы тут спорили: кому-то нравится небоскреб, кому-то не нравится, кто-то считает, что он принесет городу пользу, а кто-то с этим не согласен, — заявил Амосов. — Но нельзя обсуждать, будем мы нарушать закон или будем его выполнять! Это правовое хулиганство — и об этом прекрасно знают все, кто сидит в президиуме».
Президиум все прекрасно понимал, но ему нужно было пройти обязательный этап публичных слушаний, поставив галочку — и теперь «Охта-центру» можно отправляться в Смольный за разрешением на отклонение. Мало кто сомневается, что комиссия по землепользованию и застройке, десять членов которой из пятнадцати являются чиновниками, пойдет газпромовцам навстречу, невзирая на закон — воля губернатора куда важнее. Значит, впереди новые суды, где уйти от неприятных юридических вопросов сторонникам газоскреба уже не удастся. А пока оппозиционеры намереваются в течение четырех отведенных для этого дней передать в Красногвардейскую районную администрацию свои замечания для включения в протокол слушаний, доказывая, что разрешение на отклонение будет заведомо незаконным.
Две машины с ОМОНом, стоящие рядом со зданием, два десятка сотрудников правопорядка в чинах вплоть до полковника и множество милицейских машин — у входа, подойти к которому можно только через три кордона, с рамками, проверкой документов и досмотром личных вещей под присмотром служебных собак.
Нет, это не база ракетных войск стратегического назначения, не оперативный центр Службы внешней разведки, не зона строгого режима и не секретный комплекс по производству биологического оружия. Это гостиница «Карелия», где 1 сентября проходили публичные слушания по предоставлению «Охта-центру» разрешения на отклонение до 400-метровой высоты.
Наша милиция их бережет
Питерская администрация уже давно проводит эти градостроительные слушания по тем же лекалам, что и митинги оппозиции: начиная с окружения ОМОНом места проведения и заканчивая задержанием нежелательных участников. Теперь сходство еще усилилось — так же, как перед митингами и маршами, милиция начинает превентивные задержания.
Слушания назначены на девять утра 1 сентября, мы подъезжаем в половине восьмого и уже видим неслабую толпу. В здание пока никого не впускают, и люди переговариваются между собой. А затем подошедшие омоновцы уводят руководителя группы «Эра» Алексея Ярэму.
«Какие претензии? — спрашиваю я, идя с ним к омоновской машине. — Он нарушал общественный порядок? Нет, он спокойно стоял в нескольких метрах от меня. Почему вы, которые должны охранять порядок, его задерживаете?» Омоновцы отвечают, что «давать вам интервью мы не обязаны», и отсылают к своему начальству, которое найти не удается. Алексей окажется не единственным задержанным — но остальных заметут уже во время слушаний (правда, потом отпустят, но с перспективой судов по административным делам).
Спрашиваю у милиционеров: кто вас пригласил? И зачем вас столько? Подполковник с усмешкой отвечает: «А чтобы вас не убили. Слышали, что бывают террористические акты?» Еще перед входом в здание у Татьяны Дорутиной из «Лиги избирательниц» милиция отбирает листовки с критикой предложений «Охта-центра». Чуть поодаль стоит явная массовка, и одна из «бабушек по вызову» зло бросает Валерию Нечаю с «Эха Петербурга»: «Сколько вам заплатили, чтобы опорочить слушания?»
300-местный зал, где проходят слушания, набит битком уже за полчаса до начала. Люди стоят в проходах, а многим, из-за чрезвычайно неторопливой процедуры допуска, удается пройти лишь с большим опозданием, и войти в зал они уже не могут чисто физически — нет места. При этом первые два ряда кресел поставлены во всю ширину зала, без проходов — к столу президиума и сцене не подойти: учтен опыт прошлогодних слушаний, когда оппозиционеры прорвались на сцену. Розданный регламент слушаний наглядно демонстрирует намерения организаторов: подавляющая часть 4-часового времени отведена на выступления представителей «Охта-центра» и приглашенных ими экспертов. На вопросы из зала отводят 15 минут, на выступления от открытого микрофона — сорок.
Оппозиция разворачивает принесенные с собой плакаты — «Газоскреб вне закона», «Газпром — нахлебник, а не инвестор» и другие. И на объявление о том, что в зале дежурит милиция, из зала отвечают репликой: «Как в концлагере».
Зал четко делится на две части: в центре сидят оппозиционеры, справа и слева — сторонники башни. В президиуме — начальник отдела строительства Красногвардейской районной администрации Андрей Галахов, главный архитектор города Юрий Митюрев, депутат ЗакСа Игорь Риммер, заместитель генерального директора «Охта-центра» Владимир Гронский, начальник отдела сопровождения инвестиционных проектов «Охта-центра» Петр Лучин, архитектор Филипп Никандров (автор идеи башни)… Знакомые до боли лица.
Чтобы лучше слышать
«Мы постараемся дать слово всем желающим», — обещает президиум, но нарушать регламент начинает сразу: в нем планировались вопросы после выступления каждого из трех докладчиков, но на самом деле спрашивать позволили лишь после всех трех выступлений, когда о первом и отчасти втором уже многие забыли.
Впрочем, надо сказать, что ничего особенно нового по сравнению с тем, что было представлено на экспозиции, в докладах не прозвучало.
Первым выступал Петр Лучин, который заявил, что действия заказчика основаны на выполнении процедуры получения разрешения на отклонение, и после долгого рассказа о параметрах будущей башни признался, что «заказчик пришел к выводу о том, что реализация технико-экономических показателей возможна только при условии получения разрешения на отклонение». В этот момент сумевшие пройти в зал нацболы разбросали листовки с криками: «Ваши слушания — фарс!» — после чего охранники «Охта-центра» вытолкали их из зала.
«По мнению заказчика, земельный участок имеет несколько факторов, неблагоприятных для застройки, — заявил Лучин (на что оппозиционная часть зала отреагировала криками: «Вранье!», «Так и нечего тут строить!») и перечислил давно известные аргументы «Охта-центра», сводящиеся к тому, что строить в предписанных ПЗЗ параметрах заказчику экономически невыгодно.
Впрочем, прозвучало и новое утверждение: разместить все запланированные объекты можно, лишь только застроив всю площадку зданиями высотой в 110 метров, и что «мы должны сбалансировать строительный объем архитектурными формами, которые должны быть гармонично вписаны в окружающую застройку». Заметим, что анализ центра ЭКОМ (его директор Александр Карпов впоследствии об этом скажет) убедительно показывает, что даже при застройке 60% площади участка в соответствии со строительными нормами и правилами весь полезный объем «Охта-центра» легко укладывается в комплекс зданий 43-метровой высоты.
Филипп Никандров говорил полчаса, причем абсолютно не по теме. Про архитектурный конкурс, проведенный по «концепции» башни в 2006 году (когда, напомним, в жюри отказались входить крупнейшие архитекторы), про то, что шпиль «Охта-центра» будет «памятником этому месту» (из зала закричали: «Памятником уродству!» и начали скандировать: «Позор!»), про Париж и Эйфелеву башню (на что ему логично ответили: «Вот в Париже и стройте»), что башня будет «отражать свет, как бриллиант высокой огранки», что «заказчик не стремится поставить рекорды высоты» и что городу «нужна новая доминанта».
В этот момент в дискуссию вновь вмешались нацболы, начавшие скандировать: «Нет Газпром-Сити!» На сей раз охранники выволакивали их из зала в куда более грубой форме, а яблочника Дениса Васильева и Андрея Воронцова из «Живого города», которые заступились за нацболов, скрутили и задержали вместе с ними.
Продолжив, Никандров заявил, что «в историческом центре есть всего несколько мест, где башню будет видно» (на что ему логично ответили: «Вранье!»), и вспомнил про пресловутую «вертолетную экспертизу» КГИОП. Анализ, проведенный экспертами ВООПИиК и центра ЭКОМ, он назвал «некорректным фотомонтажом» и вспомнил про колокольню Растрелли, которую назвал «петербургским недостроем» (свою башню он, видимо, считает способной восполнить этот «недострой», а себя чтит на уровне Растрелли).
Наконец последовал замечательный пассаж о том, что в Петербурге «часто встречается визуальное наложение высотных доминант» — при этом на экране возникла знаменитая фотография Стрелки Васильевского острова, изуродованной новой биржей. В общем, понятно, что аргументы Никандрова зал (точнее, его оппозиционная часть — молчаливо-послушное большинство не реагировало) встретил криками и свистом.
Наконец, заместитель директора ЗАО «НИПИГрад» Владимир Аврутин — один из авторов заказанного ОДЦ «Охта» исследования видимости газоскреба — привел его результаты, которые, как рассказывала «Новая», показывают, что башня будет видна из 44 из 135 взятых для анализа точек и неизбежно вторгнется в охраняемые законом исторические панорамы. Однако давать оценку этой ситуации Аврутин не стал, заявив, что они «хотели только дать полную информацию о видимости объекта»…
Посеете газоскреб — пожнете революцию?
Затем начались вопросы — и многие ответы были весьма примечательны.
Так, на вопрос о том, почему слушания «с таким цинизмом» назначены на утро 1 сентября в маленьком зале, Петр Лучин заявил: «Давайте построим «Охта-центр» и в нем будем проводить публичные слушания». На вопрос: «Разве некуда больше во время кризиса потратить 60 миллиардов рублей?» — Владимир Гронский ответил, что «кризис обязательно закончится, и если не будет офисных помещений суперсовременного масштаба, то к нам придут транснациональные корпорации». А на вопрос о том, не станет ли башня объектом террористической угрозы, Гронский возразил, что «мы все предусмотрели для предотвращения террористических актов» и что в здании предусмотрены «самые засекреченные технологии»…
Депутат ЗакСа трех созывов и экс-председатель комиссии по городскому хозяйству яблочник Михаил Амосов спросил у Филиппа Никандрова, возможно ли на выбранном участке построить здание высотой в 100 метров. Никандров был вынужден признать, что возможно (это к рассуждениям о «неблагоприятных» для строительства свойствах земельного участка, якобы не позволяющих строить в пределах, установленных ПЗЗ, где как раз лимит в 100 метров и установлен).
«К вам больше вопросов нет, — заметил Амосов, — но есть к Владимиру Аврутину: правильно ли мы вас поняли, что есть закон о границах зон охраны объектов культурного наследия, где сказано, что не допускается появление новых доминант в пределах панорам исторического центра и открытых городских пространств и ваше исследование доказывает, что новая доминанта будет видна как раз в тех точках, где панорамы охраняются законом?
«По результатам исследования «Охта-центр» будет виден из 44 точек, которые выбирались с учетом Закона о границах зон охраны. А дальше — юридический вывод, который вы делаете, его должны делать юристы. Мы говорим, что с этих точек «Охта-центр» действительно виден», — ответил Аврутин, но из его слов неизбежно следует именно этот юридический вывод — о незаконности выдачи разрешения на отклонение.
Другие оппозиционеры говорили о незаконности самих слушаний и недопустимости предложенного для них формата. Тамара Ведерникова (КПРФ) спросила: «Если «Охта-центр» — такая бедная компания, что не могла арендовать для слушаний зал побольше — какие еще блага с барского плеча они нам скинут, кроме газовой камеры?» А Геннадий Турецкий (РКРП) спросил: «Зачем вы сеете гражданскую войну — с ОМОНом, тройным кордоном и обысками? Разве вы не видите, что против вас втрое больше, чем за?». Однако от любых юридических вопросов — о том, кто назначил слушания, соответствует ли закону заявка «Охта-центра» и так далее, — президиум всячески уходил: вместо того, чтобы отвечать по существу, Владимир Гронский непрерывно повторял, что «мы действуем по закону», «мы не собираемся нарушать закон», «если кто недоволен, пусть обращается в суд».
Охта-бомба
Сторонники башни, конечно же, в долгу не оставались. Гражданин, представившийся как генеральный директор какой-то фирмы, но при этом очень похожий на известного по телепередачам актера, спрашивал: «Кому этот центр помешает?» — и заявлял, что «спрашивать тут нечего — люди пытаются город улучшить». Артист, закончивший класс Андрея Толубеева при БДТ, заявлял, что «в будущем — все!», и вспоминал, что, когда он пришел в театр, «новые спектакли отвергались на фоне старых». И что «кто-то пошел на вольные заработки, как я» (в зале захохотали — «оно и видно, что пошел на заработки»).
Следующая сторонница проекта, выражая мнение тихой части зала, славила будущий «Охта-центр», который «даст деньги в бюджет и рабочие места». Гражданка, представившаяся «малолетней узницей концлагерей», заявила, что «мы, пожилые люди, думаем не о себе» и что «это для наших внуков — прекрасное будущее с «Охта-центром». Представительница общества блокадников уверяла, что строительство «Охта-центра» — это «оазис и перспектива на будущее»…
Но сразу за ней к микрофону вышла блокадница Людмила Эльяшова (интервью с ней недавно печатала «Новая») — и стала так наглядна разница между «ветеранами по вызову» и теми, кому дорог наш город…
— Я не думала в 1941 году, когда гасила зажигательные бомбы, что придется вторично защищать наш город, — сказала Эльяшова. — Это очень страшно, когда падают фугасные бомбы. Страшно за собственную жизнь, но кроме этого, — уверяю вас, — мы боялись за Петропавловскую крепость, за Петропавловский собор, за Смольный собор, за Зимний дворец, за то, что их могут изуродовать фашистские снаряды и бомбы. Слава богу, они не пострадали! И после войны мы радостно встречали белые ночи, разгуливая и любуясь панорамой Невы. Те, кто это понимает, у кого есть чувство прекрасного, кто понимает ценность панорам Невы, ценность и красоту нашего города, не будут сейчас говорить о каких-то мелочах, а будут говорить, что сейчас городу грозит опасность: над ним может нависнуть новая бомба! «Газпром-башня», как сказала губернатор, — это «новая доминанта». Это, простите, доминанта всевластия денег! Деньги любить, конечно, можно, но не кощунствуйте, вспомните, в конце концов, завещание Лихачева: не увеличивать высотный регламент. Вы, которые настаиваете на этом, совершаете большой грех. Самая большая ценность нашего города — это его красота. Она важнее любых денег. Не зря под обращением в защиту Петербурга подписались люди не только из других городов, но и из других стран. Берегите наш город!
Оппозиционеры ответили овацией — Людмиле Эльяшовой несколько минут аплодировали стоя. Что же, отличить искренние выступления от организованных пиарщиками Газпрома просто: никому из массовки их сотоварищи так — и с такими лицами — не аплодировали. О лицах автор упомянул не зря: сторонников «Охта-центра» можно было сразу отличить по лицам, большей частью злым и хмурым…
На выступления отвели, как уже сказано, немного времени, но все же получить слово удалось не только защитникам «Охта-центра».
Из выступлений сторонников проекта порадовало заявление Марата Козлова (собирателя десятков тысяч подписей в поддержку башни) о том, что «мы строим выдающийся проект, который украсит наш город», и о том, что те, кто против строительства, как в известной евангельской притче, «зарывают свои таланты в землю». И как это на плакате с высказываниями в поддержку проекта пиарщики газоскреба не додумались поместить Спасителя?
Указанный плакат назвал некорректным Михаил Амосов, заявивший, что высказывания известных петербуржцев используют, мягко говоря, лукаво. «Андрей Аршавин говорит, что Газпром принесет в город инвестиции и что он это поддерживает — но при чем тут высота башни? — спросил он. — А что, если башня будет 100-метровая, инвестиций не будет?»
По словам Амосова, на слушаниях должен обсуждаться один-единственный вопрос — о разрешении на увеличение высоты башни. И анализ, который представили сами же эксперты «Охта-центра», показывает, что давать это разрешение нельзя.
«Если бы закон позволял дать разрешение, мы бы тут спорили: кому-то нравится небоскреб, кому-то не нравится, кто-то считает, что он принесет городу пользу, а кто-то с этим не согласен, — заявил Амосов. — Но нельзя обсуждать, будем мы нарушать закон или будем его выполнять! Это правовое хулиганство — и об этом прекрасно знают все, кто сидит в президиуме».
Президиум все прекрасно понимал, но ему нужно было пройти обязательный этап публичных слушаний, поставив галочку — и теперь «Охта-центру» можно отправляться в Смольный за разрешением на отклонение. Мало кто сомневается, что комиссия по землепользованию и застройке, десять членов которой из пятнадцати являются чиновниками, пойдет газпромовцам навстречу, невзирая на закон — воля губернатора куда важнее. Значит, впереди новые суды, где уйти от неприятных юридических вопросов сторонникам газоскреба уже не удастся. А пока оппозиционеры намереваются в течение четырех отведенных для этого дней передать в Красногвардейскую районную администрацию свои замечания для включения в протокол слушаний, доказывая, что разрешение на отклонение будет заведомо незаконным.
Борис ВИШНЕВСКИЙ
Фото Михаила МАСЛЕННИКОВА и ИНТЕРПРЕСС
Кстати
Выступая на слушаниях, Владимир Гронский посетовал, что «за сто лет не построено ничего, кроме уродливого БКЗ «Октябрьский». Узнав об этом, сопредседатель ВООПИиК Александр Марголис (к сожалению, только что приехавший и не сумевший прийти на слушания), заметил, что человек уровня Гронского обязан знать, что под охраной государства находится немало памятников двадцатого века: это все шедевры неоклассицизма, конструктивизма и модерна, а также советский авангард и «сталинский ампир».
«Достаточно взять справочник, изданный городской администрацией, чтобы узнать об этих памятниках, — говорит профессор Марголис. — Елисеевский магазин, Витебский вокзал, особняк Кшесинской, ДЛТ, Училищный дом Петра Великого, Доходный дом Толстого на улице Рубинштейна, площадь Стачек, фабрика «Красное знамя», Дом Советов на Московской площади и многие другие — памятники двадцатого века. И надо быть или большим ненавистником своего города, или круглым невеждой, чтобы говорить, что «за сто лет ничего не построено».