«нас закопают тут»
Избушка, вставшая на пути «прогресса»
Инвалиду Великой Отечественной войны 87-летней Валентине Васильевне Николаевой не снести обиду, а районным чиновникам — дом ветеранки
Воевать Валентина Васильевна научилась смолоду.
— Я, как считалось тогда, уже взрослая была, когда фашисты на нас напали (в апреле 1941 года Валентине Николаевой исполнилось 18 лет. — Н. П.). Мы жили в то время в деревне Костуя (Тосненский район Ленинградской области). Мамка с маленьким ребятенком дома осталась. Батю забрали на фронт. А я в первые же дни ушла в партизаны, — рассказывает ветеранка.
Старая женщина сегодня еле ходит, почти ничего не видит и не слышит, часто болеет, лежит молчит. Но, если спрашивают про войну, говорит уверенно, охотно, бойко, четко — как будто о том, что случилось вчера.
— С оружием была беда! — расстраивается бывшая партизанка так, словно ей в следующую минуту не с чем ринуться в бой. — Только с гранатами нормально: и РГ, и РГД, и Ф-1 у нас в запасе имелись почти всегда. А так, когда шли на пост менять друг друга, одну винтовку из рук в руки передавали. Зато немец с оружием нужды не знал.
В партизанском отряде, с которым воевала Валентина Николаева, постоянно насчитывалось двадцать человек. Но люди то и дело менялись. К концу войны, по словам Валентины Васильевны, она смотрела на лица сослуживцев и не встречала среди них никого из тех, с кем начинала войну в 41-м.
— Я чудом осталась жива, — Валентина Васильевна крестится всякий раз, когда это повторяет.
Однако в 1944 году женщина получила контузию, последствия которой ей аукаются до сих пор. К тому же здоровье подорвала «командировка в Германию» в 1945-м.
— Я уже отвоевала свое, — продолжает бабушка. — Вернулась в Тосно. Телефонисткой работала. Вдруг меня вызывают в НКВД. Требовалось еще одно задание выполнить, а проверенных людей не хватало.
Задание заключалось в том, чтобы привести из Германии угнанных туда врагами быков и коров.
— Несколько гуртов скота по сто голов мы гнали пешком в Ленобласть семь месяцев, — вспоминает ветеранка, — в начале апреля выехали, 4 ноября вернулись. Все — больные.
После войны Валентине Васильевне пришлось не легче.
— Муж умер, когда Коле стукнуло три года, — перечисляет она свои невзгоды. — Я сына поднимала одна. Устроилась грузчиком, чтобы больше получать — 80 рублей в месяц. После смены ходила в лес, собирала грибы и ягоды, носила на рынок, продавала. Копила деньги…
В 1957 году Николаевым дали в Тосненском районе участок — меньше 12 соток — тот самый, на котором и стоит их дом. На сбереженные Валентиной средства наняли бригаду плотников. Те сделали фундамент, поставили коробку, сложили крышу.
— А уж потом, — подытоживает хозяйка, — мы сами, с родителями и с Колей, достраивали дом. Лишь в 1961-м смогли сюда вселиться…
А в конце 80-х годов на окраине города Тосно, где и находится дом Николаевых, было затеяно строительство нового микрорайона (оно продолжается и сегодня). В кольце недавно выросших здесь высоток расположилась школа, тоже новая — ровесница микрорайона. А на пороге учебного заведения, немного закрывая собой его фасад, оказался небольшой неказистый деревянный дом — в один этаж, в две комнаты. Он кажется особенно странным на фоне окружающего пейзажа. Словно кто-то по рассеянности забыл среди комфортных современных новостроек этот атрибут прошлого века, огороженный прохудившейся сеткой, с удобствами во дворе, с водой из скважины. Внутри дома холодно: ни Валентина Васильевна, ни Николай Иванович не снимают валенки. Тесно: всюду рассованы узлы, сумки, чемоданы, коробки. С первого взгляда ясно: хозяева готовятся к переезду.
— Готовимся, двадцать три года готовимся, — усмехается ветеранка и, посмурнев, добавляет: — Я, наверное, уже не дождусь.
1 января 1987 года районные власти лишили Николаевых самого важного: по распоряжению чиновников у них изъяли земельный участок, а дом определили под снос. Как объяснили в администрации, 12 соток, принадлежащие инвалиду войны, понадобились для возведения на их месте школы и нескольких многоэтажек. Николаевым пообещали перенести дом на другой участок. Разобрать и сложить снова за три месяца. Но они от предложения отказались.
— Никто не сказал, где мы будем жить эти три месяца, а то и дольше! — возмущается Валентина Васильевна.
— Начальники из отдела капитального строительства нас заставляли: подписывайте договор о сносе и переносе дома, — подхватывает Николай Иванович. — Мы в ответ просили: покажите нам проект или хоть какие-то документы о том, в каком виде и что вы восстановите, после того как наш дом снесете. Но натыкались на глухую стену. А без проекта, без сметы работ, без реальной оценки стоимости нашего дома мы договор подписывать отказались. Поскольку знали соседей, которые отдали жилье, а получили взамен дрова.
В июне 1988 года за тосненских чиновников вступилась прокуратура, обратившись в суд с иском к участнице войны. Через несколько дней судьи вынесли три решения: землю у Николаевых изъять, дом снести, а мать с сыном выселить.
Ответчики этот вердикт обжаловали и заодно направили материалы дела в Управление юстиции Ленинградской области для проверки. К октябрю 1990 года проверяющие нашли нарушения законных прав и интересов Николаевых и указали сотрудникам отдела капитального строительства на невыполнение ими обязательств.
— Но главное, — подчеркивает Николай Иванович, — руководители областного управления юстиции поручили районным чиновникам разработать проектно-сметную документацию и построить нам новый дом взамен подлежащего сносу на ранее выделенном участке.
Ни сметы, ни проекта Николаевы так и не увидели. Спустя некоторое время тосненские власти сообщили жильцам, что разницу стоимости между старым и новым домом — 20 тысяч рублей (в ценах 1990 года) — им придется доплатить из своего кармана. Для пенсионерки Валентины Васильевны и Николая Ивановича (на тот момент инженера проектного института с копеечной зарплатой) названная сумма была неподъемной. Однако они придумали выход.
— Предложили, — объясняет сегодня уже 62-летний пенсионер Николаев, — на сумму необходимой доплаты оставить нам часть работ. Сделайте фундамент, коробку, крышу, а остальное мы доделаем сами. Один нюанс — чтобы об этом договориться, чиновникам нужно было показать нам смету строительства. И все. В районной администрации после этого с нами разговаривать перестали. Потому что не могли ни отказаться, ни согласиться. Отказ мы бы тотчас обжаловали. А согласившись, пришлось бы предъявить нам смету. Для обвинений у меня мало фактов. Но ничем иным я не могу объяснить такое незаурядное чиновничье упрямство, кроме как коррупцией в строительной сфере.
В итоге местные власти просто саботировали распоряжение о новом доме. В январе 1994 года Николаевы не выдержали и сами подали в суд иск к тосненской администрации. Просили закрепить за ними выбранный земельный участок, обязать чиновников (согласно взятым ими же обязательствам) построить дом и, кроме того, оплатить разницу стоимости построек из бюджетных средств в счет убытков, понесенных истцами. Николаевы, по их собственным подсчетам, за минувшие годы (с 1987-го, когда у них изъяли землю) потеряли сотни тысяч рублей.
— Ведь мы держали большое подворье — несколько десятков голов свиней, корову, — рассказывает Валентина Васильевна, — каждую весну сажали огород. Он нас кормил…
Первое решение по делу тосненский районный суд вынес лишь в феврале 1997 года: Николаевым в иске отказать. Областной суд, куда истцы обжаловали отказ, оставил предыдущее решение в силе, хотя и признал за стариками право на компенсацию материального ущерба, морального вреда и судебных расходов. В июне 2008 года дело дошло до Верховного суда РФ, где Николаевым тоже дали от ворот поворот на том формальном основании, что пропущены сроки. «Обжалуемые решения вступили в законную силу», — констатировали московские служители Фемиды.
— В прошлом году, — вспоминает Валентина Васильевна, — 9 мая меня пригласили в администрацию — поздравляли с Днем Победы. Я тогда подошла к заместителю главы, говорю: посмотрите, на кого вы напали, я старая, немощная, больная, воевала… А он мне на ухо: «В порошок сотрем!» Я даже не досидела до конца праздника, ушла. Сейчас они просто ждут моей смерти.
— Когда я останусь один, со мной церемониться не будут, — уверен Николай Иванович. — Выставят на улицу и точка. Новый участок нам так и не оформили. А недавно в собесе мне сказали, — добавляет пенсионер, — что у них в списках нашего дома нет. Считается, что он уже снесен…
Бывшая партизанка Валентина Николаева из города Тосно Ленинградской области считает себя обделенной больше многих других фронтовиков.
— Кому-то из участников войны сейчас дают квартиры, кому-то что-то обещают, я не прошу себе ничего, — старая женщина отрицательно качает головой. — Но мой дом, который и я сама строила вот этими руками, хотят снести. Мы (Валентина Васильевна живет вместе с 62-летним сыном Николаем) уже больше двадцати лет воюем с чиновниками. Все против нас. Я чувствую, нас закопают тут. Нам дом не отстоять…
Воевать Валентина Васильевна научилась смолоду.
— Я, как считалось тогда, уже взрослая была, когда фашисты на нас напали (в апреле 1941 года Валентине Николаевой исполнилось 18 лет. — Н. П.). Мы жили в то время в деревне Костуя (Тосненский район Ленинградской области). Мамка с маленьким ребятенком дома осталась. Батю забрали на фронт. А я в первые же дни ушла в партизаны, — рассказывает ветеранка.
Старая женщина сегодня еле ходит, почти ничего не видит и не слышит, часто болеет, лежит молчит. Но, если спрашивают про войну, говорит уверенно, охотно, бойко, четко — как будто о том, что случилось вчера.
— С оружием была беда! — расстраивается бывшая партизанка так, словно ей в следующую минуту не с чем ринуться в бой. — Только с гранатами нормально: и РГ, и РГД, и Ф-1 у нас в запасе имелись почти всегда. А так, когда шли на пост менять друг друга, одну винтовку из рук в руки передавали. Зато немец с оружием нужды не знал.
В партизанском отряде, с которым воевала Валентина Николаева, постоянно насчитывалось двадцать человек. Но люди то и дело менялись. К концу войны, по словам Валентины Васильевны, она смотрела на лица сослуживцев и не встречала среди них никого из тех, с кем начинала войну в 41-м.
— Я чудом осталась жива, — Валентина Васильевна крестится всякий раз, когда это повторяет.
Однако в 1944 году женщина получила контузию, последствия которой ей аукаются до сих пор. К тому же здоровье подорвала «командировка в Германию» в 1945-м.
— Я уже отвоевала свое, — продолжает бабушка. — Вернулась в Тосно. Телефонисткой работала. Вдруг меня вызывают в НКВД. Требовалось еще одно задание выполнить, а проверенных людей не хватало.
Задание заключалось в том, чтобы привести из Германии угнанных туда врагами быков и коров.
— Несколько гуртов скота по сто голов мы гнали пешком в Ленобласть семь месяцев, — вспоминает ветеранка, — в начале апреля выехали, 4 ноября вернулись. Все — больные.
После войны Валентине Васильевне пришлось не легче.
— Муж умер, когда Коле стукнуло три года, — перечисляет она свои невзгоды. — Я сына поднимала одна. Устроилась грузчиком, чтобы больше получать — 80 рублей в месяц. После смены ходила в лес, собирала грибы и ягоды, носила на рынок, продавала. Копила деньги…
В 1957 году Николаевым дали в Тосненском районе участок — меньше 12 соток — тот самый, на котором и стоит их дом. На сбереженные Валентиной средства наняли бригаду плотников. Те сделали фундамент, поставили коробку, сложили крышу.
— А уж потом, — подытоживает хозяйка, — мы сами, с родителями и с Колей, достраивали дом. Лишь в 1961-м смогли сюда вселиться…
А в конце 80-х годов на окраине города Тосно, где и находится дом Николаевых, было затеяно строительство нового микрорайона (оно продолжается и сегодня). В кольце недавно выросших здесь высоток расположилась школа, тоже новая — ровесница микрорайона. А на пороге учебного заведения, немного закрывая собой его фасад, оказался небольшой неказистый деревянный дом — в один этаж, в две комнаты. Он кажется особенно странным на фоне окружающего пейзажа. Словно кто-то по рассеянности забыл среди комфортных современных новостроек этот атрибут прошлого века, огороженный прохудившейся сеткой, с удобствами во дворе, с водой из скважины. Внутри дома холодно: ни Валентина Васильевна, ни Николай Иванович не снимают валенки. Тесно: всюду рассованы узлы, сумки, чемоданы, коробки. С первого взгляда ясно: хозяева готовятся к переезду.
— Готовимся, двадцать три года готовимся, — усмехается ветеранка и, посмурнев, добавляет: — Я, наверное, уже не дождусь.
1 января 1987 года районные власти лишили Николаевых самого важного: по распоряжению чиновников у них изъяли земельный участок, а дом определили под снос. Как объяснили в администрации, 12 соток, принадлежащие инвалиду войны, понадобились для возведения на их месте школы и нескольких многоэтажек. Николаевым пообещали перенести дом на другой участок. Разобрать и сложить снова за три месяца. Но они от предложения отказались.
— Никто не сказал, где мы будем жить эти три месяца, а то и дольше! — возмущается Валентина Васильевна.
— Начальники из отдела капитального строительства нас заставляли: подписывайте договор о сносе и переносе дома, — подхватывает Николай Иванович. — Мы в ответ просили: покажите нам проект или хоть какие-то документы о том, в каком виде и что вы восстановите, после того как наш дом снесете. Но натыкались на глухую стену. А без проекта, без сметы работ, без реальной оценки стоимости нашего дома мы договор подписывать отказались. Поскольку знали соседей, которые отдали жилье, а получили взамен дрова.
В июне 1988 года за тосненских чиновников вступилась прокуратура, обратившись в суд с иском к участнице войны. Через несколько дней судьи вынесли три решения: землю у Николаевых изъять, дом снести, а мать с сыном выселить.
Ответчики этот вердикт обжаловали и заодно направили материалы дела в Управление юстиции Ленинградской области для проверки. К октябрю 1990 года проверяющие нашли нарушения законных прав и интересов Николаевых и указали сотрудникам отдела капитального строительства на невыполнение ими обязательств.
— Но главное, — подчеркивает Николай Иванович, — руководители областного управления юстиции поручили районным чиновникам разработать проектно-сметную документацию и построить нам новый дом взамен подлежащего сносу на ранее выделенном участке.
Ни сметы, ни проекта Николаевы так и не увидели. Спустя некоторое время тосненские власти сообщили жильцам, что разницу стоимости между старым и новым домом — 20 тысяч рублей (в ценах 1990 года) — им придется доплатить из своего кармана. Для пенсионерки Валентины Васильевны и Николая Ивановича (на тот момент инженера проектного института с копеечной зарплатой) названная сумма была неподъемной. Однако они придумали выход.
— Предложили, — объясняет сегодня уже 62-летний пенсионер Николаев, — на сумму необходимой доплаты оставить нам часть работ. Сделайте фундамент, коробку, крышу, а остальное мы доделаем сами. Один нюанс — чтобы об этом договориться, чиновникам нужно было показать нам смету строительства. И все. В районной администрации после этого с нами разговаривать перестали. Потому что не могли ни отказаться, ни согласиться. Отказ мы бы тотчас обжаловали. А согласившись, пришлось бы предъявить нам смету. Для обвинений у меня мало фактов. Но ничем иным я не могу объяснить такое незаурядное чиновничье упрямство, кроме как коррупцией в строительной сфере.
В итоге местные власти просто саботировали распоряжение о новом доме. В январе 1994 года Николаевы не выдержали и сами подали в суд иск к тосненской администрации. Просили закрепить за ними выбранный земельный участок, обязать чиновников (согласно взятым ими же обязательствам) построить дом и, кроме того, оплатить разницу стоимости построек из бюджетных средств в счет убытков, понесенных истцами. Николаевы, по их собственным подсчетам, за минувшие годы (с 1987-го, когда у них изъяли землю) потеряли сотни тысяч рублей.
— Ведь мы держали большое подворье — несколько десятков голов свиней, корову, — рассказывает Валентина Васильевна, — каждую весну сажали огород. Он нас кормил…
Первое решение по делу тосненский районный суд вынес лишь в феврале 1997 года: Николаевым в иске отказать. Областной суд, куда истцы обжаловали отказ, оставил предыдущее решение в силе, хотя и признал за стариками право на компенсацию материального ущерба, морального вреда и судебных расходов. В июне 2008 года дело дошло до Верховного суда РФ, где Николаевым тоже дали от ворот поворот на том формальном основании, что пропущены сроки. «Обжалуемые решения вступили в законную силу», — констатировали московские служители Фемиды.
— В прошлом году, — вспоминает Валентина Васильевна, — 9 мая меня пригласили в администрацию — поздравляли с Днем Победы. Я тогда подошла к заместителю главы, говорю: посмотрите, на кого вы напали, я старая, немощная, больная, воевала… А он мне на ухо: «В порошок сотрем!» Я даже не досидела до конца праздника, ушла. Сейчас они просто ждут моей смерти.
— Когда я останусь один, со мной церемониться не будут, — уверен Николай Иванович. — Выставят на улицу и точка. Новый участок нам так и не оформили. А недавно в собесе мне сказали, — добавляет пенсионер, — что у них в списках нашего дома нет. Считается, что он уже снесен…
Нина ПЕТЛЯНОВА
Фото Михаила МАСЛЕННИКОВА
Право на ответ
В администрации города Тосно и Тосненского района комментировать ситуацию отказались.