Медвед не сказал ни да ни нет
Пикет против башни на Дворцовой набережной
Президент ждет окончания судебных
процессов и требует учесть мнение ЮНЕСКО
К консультациям не допущен
Президент заявил, что в Петербурге «большинство людей неравнодушных очень сильно обеспокоены» перспективой появления газпромовского небоскреба, хотя к нему поступали и письма в его защиту. Что надо «дать пройти всем судебным процедурам», и хотя «определенные инстанции уже закончились, но будет обжалование в вышестоящей инстанции». Что «мы должны продолжить консультации с ЮНЕСКО как с международным агентом, который уполномочен на такого рода вопросы». Что «для Питера крайне важно, чтобы появлялись какие-то новые центры развития, появлялись архитектурные доминанты, но надо ли это делать рядом со Смольным? Это очень большой вопрос». И что он навскидку может предложить «десяток других мест, которые эта башня бы украсила»…
В ответ «Охта-центр» распространил пресс-релиз, смысл которого — в том, что они уже давно «после длительных и детальных консультаций» выбрали для башни именно Охтинский мыс — как «обширную депрессивную зону на правом берегу Невы», которая «нуждается в развитии». Иными словами — не суйтесь, Дмитрий Анатольевич, не в свое дело: все решили без вас. Заметим, когда проходили эти «консультации» (хотелось бы узнать, кто, как и с кем консультировался), Медведев был еще не президентом, а первым вице-премьером и председателем совета директоров Газпрома. Надо ли так понимать ответ «Охта-центра», что Медведев к «консультациям» допущен не был, потому что вопрос решали совсем другие люди? И мы примерно представляем себе, кто именно?
Чуть раньше главный газоскребовский акын Владимир Гронский в который раз рассказал общественности старую сказку о том, что за весь двадцатый век в Петербурге ничего серьезного не построено, и что все, чем мы гордимся, создано «исключительно в XVIII и XIX веках». И в который раз посетовал, что «сейчас, когда мы пытаемся каким-то образом прорваться, нам опять не дают», потому что «многие люди ничего не хотят менять».
Над утверждением о том, что в прошлом веке питерские архитекторы не создали «ничего серьезного», можно только посмеяться. Оно доказывает не бездарность зодчих эпохи модерна, конструктивизма и неоклассицизма, создавших такие символы Петербурга, как Дом Зингера (Дом книги) на Невском проспекте, Нахимовское училище, Елисеевский магазин, Дом ленинградской торговли, здание Музея Суворова и другие, а необразованность их критика. Но очень хочется понять: кто же это «не дает прорваться», если «Охта-центр» с легкостью получает все бюрократические согласования и разрешения? Если губернатор открыто поддерживает проект, вносит закон о целевой программе строительства и подписывает постановление о высотном отклонении? Если суды, не обращая внимания на вопиющие нарушения правовых норм, признают законным все, что делается ради «Охта-центра»? И если сейчас Валентина Матвиенко заявила: «Как решит Главгосэкспертиза — так и будет», по сути, анонсировав разрешение Смольного на строительство башни?
Что же согласовано?
О том, что решила Главгосэкспертиза, стоит поговорить отдельно.
По Градостроительному кодексу РФ (пункт 5 статьи 49) предметом государственной экспертизы проектной документации является оценка ее соответствия требованиям технических регламентов, в том числе санитарно-эпидемиологическим, экологическим требованиям. А также требованиям государственной охраны объектов культурного наследия, пожарной, промышленной, ядерной, радиационной и иной безопасности и результатам инженерных изысканий.
Ключевой момент здесь — соответствие требованиям государственной охраны объектов культурного наследия: эти требования в данном случае однозначно нарушены. И это не частное мнение противников башни, а официальная позиция Росохранкультуры, ясно выраженная в ее прошлогоднем заключении, приобщенном к материалам дела, которое представители «Яблока» и «Охтинской дуги» вели в Смольнинском суде, оспаривая разрешение на отклонение высоты башни до 403 метров. Ведь Росохранкультура — как многократно сообщалось — согласовала лишь 40-метровую высоту зданий на Охтинском мысу, которая при положительном заключении государственной историко-культурной экспертизы может быть увеличена не более чем на 10% — то есть до 44 метров. И это предел, который нельзя превышать, исходя из необходимости сохранения исторических панорам Петербурга — на фоне которых 403-метровая башня будет видна по данным всех без исключения исследований.
Предположить, что в проектной документации не указана высота башни, трудно — но в таком случае хотелось бы понять, что же подвергалось экспертизе. Ведь мы столько раз слышали, что проект готов и направлен на экспертизу, а потом это оказывалось липой. Поэтому теперь хочется получить информацию из первоисточника, а не от пиарщиков «Охта-центра», и понять, что же написано в решении Главгосэкспертизы. Зампред комиссии ЗакСа по городскому хозяйству Сергей Малков уже направил в службу запрос, прося разъяснить, на каком основании был согласован проект. И, как представляется, положительное заключение Главгосэкспертизы можно объяснить лишь оказанным на нее административным давлением — но вовсе не законностью проектной документации…
Что касается судебных процедур, до окончания которых президент Медведев не считает возможным строительство башни, то они, как известно, продолжаются в Европейском суде по правам человека, куда обратилась одна из самых упорных активисток питерского градозащитного движения Ольга Андронова, прошедшая все российские судебные инстанции. Ее заявление уже находится в Страсбурге, и на прошедшем Марше в защиту Петербурга было собрано более двух тысяч подписей под обращением в ЕСПЧ с просьбой ускорить его рассмотрение. А практика работы Страсбургского суда, где Россия проигрывает подавляющее большинство дел и для которого ни желания Владимира Путина, ни амбиции Газпрома не имеют никакого значения, не обещает «Охта-центру» ничего хорошего.
Точно так же ничего хорошего не обещает ему и ЮНЕСКО — которое давно и последовательно выступает против башни. Представители «Охта-центра» уверяют, что их компания «продолжает взаимодействовать» с ЮНЕСКО, но мнение Комитета всемирного наследия на сей счет хорошо известно и вряд ли будет изменено. И итогом консультаций, о которых говорит президент, может быть только решительный отказ в появлении газоскреба на Охте. После чего настаивать на строительстве башни можно будет, только решившись на разрыв международных обязательств России.
Начальники-молчальники
Вчера у здания Института истории материальной культуры РАН на Дворцовой набережной, 18, движение «Живой город» и инициативная группа «Башне — нет!» провели серию одиночных пикетов против готовящегося уничтожения «Петербургской Трои» — уникальных археологических памятников, расположенных на Охтинском мысу.
Как известно, руководство ИИМК в ближайшие дни должно подписать акт о полном завершении археологических исследований на Охтинском мысу. Это будет означать, что под ножи бульдозеров и экскаваторов, которые будут рыть котлован для небоскреба «Охта-центра», пойдут сохранившиеся на Охтинском мысу памятники XIII–XVII веков — валы и рвы крепости Ниеншанц, перекрытые Ниеншанцем слои поселения Невское Устье, рвы и валы крепости Ландскрона и открытое, но практически неизученное древнерусское городище времен Александра Невского. А также находящиеся под законсервированными укреплениями неисследованные (!) слои неолитического поселения (которым более 5 тысяч лет).
— Наталья Соловьева (нынешний руководитель раскопок. — Б. В.) вела раскопки только на тех участках Охтинского мыса, которые не были подвергнуты раскопкам при работах экспедиции Сорокина, — говорит доктор исторических наук археолог Сергей Белецкий. — Фортификации, открытые в раскопах Сорокина, частично были законсервированы (засыпаны), а частично так и стоят незасыпанными на протяжении уже почти целого года. Это более двух третей площади Охтинского мыса, и эти территории в договор ОДЦ «Охта» с ИИМК включены не были. И именно памятники археологии, исследованные и законсервированные экспедицией Сорокина, КГИОП в августе прошлого года вывел из-под охраны распоряжением зампреда комитета Алексея Разумова. Но все археологи-профессионалы Санкт-Петербурга знают, что эти памятники существуют независимо от желания КГИОП считать их несуществующими. Не может об этом не знать и руководство ИИМК.
По мнению организаторов акции протеста, директор ИИМК член-корреспондент РАН Евгений Николаевич Носов не хуже других специалистов-археологов Петербурга осведомлен о готовящемся преступлении. Но, судя по всему, известный во всем мире археолог нашел компромисс между профессиональной честью и интересами одной из самых богатых сырьевых компаний России.
Цель акции, заявляют организаторы, — «напомнить археологическому сообществу о том, что годы честного служения науке могут быть перечеркнуты одним бесчестным поступком. Промолчав, каждый археолог принимает непосредственное участие не только в уничтожении истории Петербурга, но в дискредитации профессиональной науки».
Три дня начиная с субботы представители Смольного и Газпрома, потирая руки от радости, комментировали согласование Главгосэкспертизой проектной документации «Охта-центра», заявляя, что она «признана соответствующей всем необходимым требованиям и стандартам» и теперь они без малейших проблем получат разрешение на строительство башни, а весной следующего года к нему приступят.
На четвертый день этот бурный поток был прерван заявлением Дмитрия Медведева о том, что строительство не может начаться до окончания всех судебных процессов и без консультаций с ЮНЕСКО. И на сей раз это не заявления или комментарии его помощников или пресс-секретарей — это его собственные слова.
Что повлияло на президента — сказать трудно. Одни считают, что сыграл свою роль Марш в защиту Петербурга, прошедший в субботу, после которого Медведеву невозможно было сохранять до неприличия затянувшееся молчание по острейшему вопросу, другие — что таким путем он делает первый шаг в предвыборной кампании.
Но гадание о причинах — не главное. Для нас главное — результат.
К консультациям не допущен
Президент заявил, что в Петербурге «большинство людей неравнодушных очень сильно обеспокоены» перспективой появления газпромовского небоскреба, хотя к нему поступали и письма в его защиту. Что надо «дать пройти всем судебным процедурам», и хотя «определенные инстанции уже закончились, но будет обжалование в вышестоящей инстанции». Что «мы должны продолжить консультации с ЮНЕСКО как с международным агентом, который уполномочен на такого рода вопросы». Что «для Питера крайне важно, чтобы появлялись какие-то новые центры развития, появлялись архитектурные доминанты, но надо ли это делать рядом со Смольным? Это очень большой вопрос». И что он навскидку может предложить «десяток других мест, которые эта башня бы украсила»…
В ответ «Охта-центр» распространил пресс-релиз, смысл которого — в том, что они уже давно «после длительных и детальных консультаций» выбрали для башни именно Охтинский мыс — как «обширную депрессивную зону на правом берегу Невы», которая «нуждается в развитии». Иными словами — не суйтесь, Дмитрий Анатольевич, не в свое дело: все решили без вас. Заметим, когда проходили эти «консультации» (хотелось бы узнать, кто, как и с кем консультировался), Медведев был еще не президентом, а первым вице-премьером и председателем совета директоров Газпрома. Надо ли так понимать ответ «Охта-центра», что Медведев к «консультациям» допущен не был, потому что вопрос решали совсем другие люди? И мы примерно представляем себе, кто именно?
Чуть раньше главный газоскребовский акын Владимир Гронский в который раз рассказал общественности старую сказку о том, что за весь двадцатый век в Петербурге ничего серьезного не построено, и что все, чем мы гордимся, создано «исключительно в XVIII и XIX веках». И в который раз посетовал, что «сейчас, когда мы пытаемся каким-то образом прорваться, нам опять не дают», потому что «многие люди ничего не хотят менять».
Над утверждением о том, что в прошлом веке питерские архитекторы не создали «ничего серьезного», можно только посмеяться. Оно доказывает не бездарность зодчих эпохи модерна, конструктивизма и неоклассицизма, создавших такие символы Петербурга, как Дом Зингера (Дом книги) на Невском проспекте, Нахимовское училище, Елисеевский магазин, Дом ленинградской торговли, здание Музея Суворова и другие, а необразованность их критика. Но очень хочется понять: кто же это «не дает прорваться», если «Охта-центр» с легкостью получает все бюрократические согласования и разрешения? Если губернатор открыто поддерживает проект, вносит закон о целевой программе строительства и подписывает постановление о высотном отклонении? Если суды, не обращая внимания на вопиющие нарушения правовых норм, признают законным все, что делается ради «Охта-центра»? И если сейчас Валентина Матвиенко заявила: «Как решит Главгосэкспертиза — так и будет», по сути, анонсировав разрешение Смольного на строительство башни?
Что же согласовано?
О том, что решила Главгосэкспертиза, стоит поговорить отдельно.
По Градостроительному кодексу РФ (пункт 5 статьи 49) предметом государственной экспертизы проектной документации является оценка ее соответствия требованиям технических регламентов, в том числе санитарно-эпидемиологическим, экологическим требованиям. А также требованиям государственной охраны объектов культурного наследия, пожарной, промышленной, ядерной, радиационной и иной безопасности и результатам инженерных изысканий.
Ключевой момент здесь — соответствие требованиям государственной охраны объектов культурного наследия: эти требования в данном случае однозначно нарушены. И это не частное мнение противников башни, а официальная позиция Росохранкультуры, ясно выраженная в ее прошлогоднем заключении, приобщенном к материалам дела, которое представители «Яблока» и «Охтинской дуги» вели в Смольнинском суде, оспаривая разрешение на отклонение высоты башни до 403 метров. Ведь Росохранкультура — как многократно сообщалось — согласовала лишь 40-метровую высоту зданий на Охтинском мысу, которая при положительном заключении государственной историко-культурной экспертизы может быть увеличена не более чем на 10% — то есть до 44 метров. И это предел, который нельзя превышать, исходя из необходимости сохранения исторических панорам Петербурга — на фоне которых 403-метровая башня будет видна по данным всех без исключения исследований.
Предположить, что в проектной документации не указана высота башни, трудно — но в таком случае хотелось бы понять, что же подвергалось экспертизе. Ведь мы столько раз слышали, что проект готов и направлен на экспертизу, а потом это оказывалось липой. Поэтому теперь хочется получить информацию из первоисточника, а не от пиарщиков «Охта-центра», и понять, что же написано в решении Главгосэкспертизы. Зампред комиссии ЗакСа по городскому хозяйству Сергей Малков уже направил в службу запрос, прося разъяснить, на каком основании был согласован проект. И, как представляется, положительное заключение Главгосэкспертизы можно объяснить лишь оказанным на нее административным давлением — но вовсе не законностью проектной документации…
Что касается судебных процедур, до окончания которых президент Медведев не считает возможным строительство башни, то они, как известно, продолжаются в Европейском суде по правам человека, куда обратилась одна из самых упорных активисток питерского градозащитного движения Ольга Андронова, прошедшая все российские судебные инстанции. Ее заявление уже находится в Страсбурге, и на прошедшем Марше в защиту Петербурга было собрано более двух тысяч подписей под обращением в ЕСПЧ с просьбой ускорить его рассмотрение. А практика работы Страсбургского суда, где Россия проигрывает подавляющее большинство дел и для которого ни желания Владимира Путина, ни амбиции Газпрома не имеют никакого значения, не обещает «Охта-центру» ничего хорошего.
Точно так же ничего хорошего не обещает ему и ЮНЕСКО — которое давно и последовательно выступает против башни. Представители «Охта-центра» уверяют, что их компания «продолжает взаимодействовать» с ЮНЕСКО, но мнение Комитета всемирного наследия на сей счет хорошо известно и вряд ли будет изменено. И итогом консультаций, о которых говорит президент, может быть только решительный отказ в появлении газоскреба на Охте. После чего настаивать на строительстве башни можно будет, только решившись на разрыв международных обязательств России.
Начальники-молчальники
Вчера у здания Института истории материальной культуры РАН на Дворцовой набережной, 18, движение «Живой город» и инициативная группа «Башне — нет!» провели серию одиночных пикетов против готовящегося уничтожения «Петербургской Трои» — уникальных археологических памятников, расположенных на Охтинском мысу.
Как известно, руководство ИИМК в ближайшие дни должно подписать акт о полном завершении археологических исследований на Охтинском мысу. Это будет означать, что под ножи бульдозеров и экскаваторов, которые будут рыть котлован для небоскреба «Охта-центра», пойдут сохранившиеся на Охтинском мысу памятники XIII–XVII веков — валы и рвы крепости Ниеншанц, перекрытые Ниеншанцем слои поселения Невское Устье, рвы и валы крепости Ландскрона и открытое, но практически неизученное древнерусское городище времен Александра Невского. А также находящиеся под законсервированными укреплениями неисследованные (!) слои неолитического поселения (которым более 5 тысяч лет).
— Наталья Соловьева (нынешний руководитель раскопок. — Б. В.) вела раскопки только на тех участках Охтинского мыса, которые не были подвергнуты раскопкам при работах экспедиции Сорокина, — говорит доктор исторических наук археолог Сергей Белецкий. — Фортификации, открытые в раскопах Сорокина, частично были законсервированы (засыпаны), а частично так и стоят незасыпанными на протяжении уже почти целого года. Это более двух третей площади Охтинского мыса, и эти территории в договор ОДЦ «Охта» с ИИМК включены не были. И именно памятники археологии, исследованные и законсервированные экспедицией Сорокина, КГИОП в августе прошлого года вывел из-под охраны распоряжением зампреда комитета Алексея Разумова. Но все археологи-профессионалы Санкт-Петербурга знают, что эти памятники существуют независимо от желания КГИОП считать их несуществующими. Не может об этом не знать и руководство ИИМК.
По мнению организаторов акции протеста, директор ИИМК член-корреспондент РАН Евгений Николаевич Носов не хуже других специалистов-археологов Петербурга осведомлен о готовящемся преступлении. Но, судя по всему, известный во всем мире археолог нашел компромисс между профессиональной честью и интересами одной из самых богатых сырьевых компаний России.
Цель акции, заявляют организаторы, — «напомнить археологическому сообществу о том, что годы честного служения науке могут быть перечеркнуты одним бесчестным поступком. Промолчав, каждый археолог принимает непосредственное участие не только в уничтожении истории Петербурга, но в дискредитации профессиональной науки».
Борис ВИШНЕВСКИЙ
Фото Михаила МАСЛЕННИКОВА