Как валентину ивановну заподозрили в экстремизме
Человека в обычной жизни вовсе не агрессивного, тезку петербургского губернатора Валентину Ивановну (правда, фамилия ее — Григорьева) вызвали на Захарьевскую, 13. В этом доме работает созданная под крылом ГУВД чуть больше года назад структура — так называемая группа «Э» по противодействию экстремизму — и попросили написать объяснение, в котором ей следовало доказать, что она не экстремист.
70-летнюю женщину вызвали «куда следует» и велели писать объяснение
Визит в группу «Э»
Дело в том, что 12 октября Валентина Ивановна оказалась в числе сорока трех задержанных в непосредственной близости от губернаторской дачи в Комарове. Это была совместная акция предпринимателей и обманутых дольщиков дома № 15 по улице Ильюшина.
Как объясняют люди, собравшиеся не буянили, не кричали, вели себя тихо. Правда, место для визита выбрали, с точки зрения стражей порядка, неподходящее, и потому оказались в милиции. В вину им вменяется «нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования» (ч. 1 ст. 20.2 КоАп РФ). Предложение разойтись действия не возымело, и тогда участники акции были доставлены в дежурную часть милиции — не удостоились этой участи единицы из почти полсотни несанкционированно прибывших к Валентине Матвиенко людей.
В это время градоначальница отсутствовала — гостила сначала в Кащенко, а затем наносила визит в обсерваторию. Но стражи порядка проявили завидную бдительность, отчего тезка губернатора и пострадала. В милиции ее обыскали и обнаружили в сумочке аккуратно свернутый листок, на котором было написано: «Мы — жертвы судебного произвола!»
«Листок я из сумки не вынимала, — объясняет Григорьева. — Плакатов и лозунгов у дачи Валентины Ивановны Матвиенко никто не разворачивал. Но могу подтвердить и сейчас: мы против судебного произвола и ситуаций, когда человек бесправен».
Беда в том, что ильюшинский дом, ранее принадлежавший «Главленинградстрою», был приватизирован в середине девяностых годов, и 50 квартир были зарегистрированы под носом у ничего не подозревающих жильцов как собственность некой коммерческой компании. Затем иные квартиры компания продала и перепродала. Теперь первоначальных хозяев норовят выгнать на улицу без каких-либо альтернатив.
В этакой кутерьме Валентина Ивановна потеряла прописку, ей и проживающей вместе с ней дочке грозит участь бездомных.
Мыслим инако — в отличие от кого?
Люди (более сотни семей) получили это жилье за длительную, на протяжении 10 лет и больше, работу на городских строительных предприятиях. В начале девяностых (1992 год) отпраздновали новоселье, и только через двенадцать лет, как снег на голову, свалился некий инвестор — «Четвертый трест», неожиданно объявивший себя хозяином положения. Потрясенным странным известием жильцам пришлось принять к сведению информацию о том, что именно с участием треста был выстроен этот дом — стало быть, квартиры ему принадлежат, и обитатели могут выкупить жилье по коммерческим ценам, а если делать этого не желают, пусть катятся на все четыре стороны. Судебные органы поддержали инвестора, и первым пострадавшим в соответствии с решениями городской Фемиды предстояло выселиться на улицу. Некоторых стариков добровольно-принудительно поместили в дом престарелых. Одна из несогласных некоторое время демонстрировала протест своеобразно: поселилась перед Смольным в домике из картона, а когда не помог этот способ протеста — обосновалась на лестничной площадке своего дома. В итоге лично ее проблема и проблема еще нескольких человек, которым судебным решением было предписано выселиться, была решена, но заложниками ситуации остаются очередные жертвы этой жилищной войны.
По словам одной из тех, кто на очереди в никуда, Татьяны Прокопенко, дом сейчас напоминает крепость в осаде. «Мы — заложники власти!», «Мы не позволим наших детей выбросить на асфальт!» — плакаты такого содержания вывесили жильцы.
Они устали томиться в приемных, просить их принять и выслушать, и уже не надеются на независимые судебные решения.
Валентина Ивановна Григорьева проработала на стройке 33 года, да и сейчас, несмотря на солидный возраст, работает. До недавних пор полагала, что нужна государству и городу, в котором живет. Но события последнего времени заставили ее в этом усомниться. Груз сомнения стал еще более ощутимым после визита на Захарьевскую.
«Центры или группы «Э» в соответствии с распоряжением Нургалиева под указку власти были созданы по всей России. Предполагалось, что такая группа должна выявлять экстремистов и отчаянно с ними бороться. О необходимости противодействовать экстремизму четко говорится в Уголовном кодексе, и это оправданно. Но фактически «Э» превратились — и доказательств этому предостаточно — в узаконенные структуры, которые борются с инакомыслием. Но вот вопрос: «инако» — в отличие от кого? От власти? — комментирует происходящее советник председателя Совета Федерации, ответственный секретарь Правозащитного совета Наталия Евдокимова. — Симптоматично, например, что к юристу Ольге Покровской в один прекрасный день явился участковый милиционер, объяснивший, что с «такими» людьми он должен работать. Она послала запрос в ГУВД, стремясь выяснить, для чего, собственно, приходил страж порядка. Выяснила, что она состоит в экстремистской молодежной организации (странная ситуация, если учесть, что у нее два внука). В свою очередь, Правозащитный совет Петербурга на одном из своих заседаний отправил запрос в правоохранительные органы с просьбой разъяснить, на каком основании действует группа «Э», чем она занимается. Ответа пока не получили. Думаю, если экстремизмом будет считаться, как в случае с Валентиной Ивановной Григорьевой, желание пообщаться с властью, дабы восстановить социальную справедливость, — все мы приплыли: до гражданского общества как до луны…»
Получается, выгонять людей из квартир — не экстремизм, а протестовать против этого, исчерпав все возможные способы достучаться до власти, — экстремизм, в этом суть претензий ильюшинцев.
Вместе с Валентиной Ивановной Григорьевой на Захарьевскую, где ее просили назвать организаторов выезда к губернаторской даче и требовали объяснений по поводу собственного участия, пришла группа поддержки, состоящая из женщин, тоже проживающих на Ильюшина, в доме 15. Тех, что не в первый раз получили черную метку — уведомление «об отказе от продления договора найма квартиры…» и просьбу «освободить квартиру или выкупить ее со скидкой 10% от рыночной стоимости».
Маленький человек — вечная тема российской классики. К слову, Захарьевская улица, где находится дом 13, в который вызвали Валентину Ивановну, полна аллюзий, связанных с известными временами. Неподалеку от центра «Э» — кафе под названием «У Большого дома»…
У другой Валетины Ивановны меньше поводов для оптимизма
Визит в группу «Э»
Дело в том, что 12 октября Валентина Ивановна оказалась в числе сорока трех задержанных в непосредственной близости от губернаторской дачи в Комарове. Это была совместная акция предпринимателей и обманутых дольщиков дома № 15 по улице Ильюшина.
Как объясняют люди, собравшиеся не буянили, не кричали, вели себя тихо. Правда, место для визита выбрали, с точки зрения стражей порядка, неподходящее, и потому оказались в милиции. В вину им вменяется «нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования» (ч. 1 ст. 20.2 КоАп РФ). Предложение разойтись действия не возымело, и тогда участники акции были доставлены в дежурную часть милиции — не удостоились этой участи единицы из почти полсотни несанкционированно прибывших к Валентине Матвиенко людей.
В это время градоначальница отсутствовала — гостила сначала в Кащенко, а затем наносила визит в обсерваторию. Но стражи порядка проявили завидную бдительность, отчего тезка губернатора и пострадала. В милиции ее обыскали и обнаружили в сумочке аккуратно свернутый листок, на котором было написано: «Мы — жертвы судебного произвола!»
«Листок я из сумки не вынимала, — объясняет Григорьева. — Плакатов и лозунгов у дачи Валентины Ивановны Матвиенко никто не разворачивал. Но могу подтвердить и сейчас: мы против судебного произвола и ситуаций, когда человек бесправен».
Беда в том, что ильюшинский дом, ранее принадлежавший «Главленинградстрою», был приватизирован в середине девяностых годов, и 50 квартир были зарегистрированы под носом у ничего не подозревающих жильцов как собственность некой коммерческой компании. Затем иные квартиры компания продала и перепродала. Теперь первоначальных хозяев норовят выгнать на улицу без каких-либо альтернатив.
В этакой кутерьме Валентина Ивановна потеряла прописку, ей и проживающей вместе с ней дочке грозит участь бездомных.
Мыслим инако — в отличие от кого?
Люди (более сотни семей) получили это жилье за длительную, на протяжении 10 лет и больше, работу на городских строительных предприятиях. В начале девяностых (1992 год) отпраздновали новоселье, и только через двенадцать лет, как снег на голову, свалился некий инвестор — «Четвертый трест», неожиданно объявивший себя хозяином положения. Потрясенным странным известием жильцам пришлось принять к сведению информацию о том, что именно с участием треста был выстроен этот дом — стало быть, квартиры ему принадлежат, и обитатели могут выкупить жилье по коммерческим ценам, а если делать этого не желают, пусть катятся на все четыре стороны. Судебные органы поддержали инвестора, и первым пострадавшим в соответствии с решениями городской Фемиды предстояло выселиться на улицу. Некоторых стариков добровольно-принудительно поместили в дом престарелых. Одна из несогласных некоторое время демонстрировала протест своеобразно: поселилась перед Смольным в домике из картона, а когда не помог этот способ протеста — обосновалась на лестничной площадке своего дома. В итоге лично ее проблема и проблема еще нескольких человек, которым судебным решением было предписано выселиться, была решена, но заложниками ситуации остаются очередные жертвы этой жилищной войны.
По словам одной из тех, кто на очереди в никуда, Татьяны Прокопенко, дом сейчас напоминает крепость в осаде. «Мы — заложники власти!», «Мы не позволим наших детей выбросить на асфальт!» — плакаты такого содержания вывесили жильцы.
Они устали томиться в приемных, просить их принять и выслушать, и уже не надеются на независимые судебные решения.
Валентина Ивановна Григорьева проработала на стройке 33 года, да и сейчас, несмотря на солидный возраст, работает. До недавних пор полагала, что нужна государству и городу, в котором живет. Но события последнего времени заставили ее в этом усомниться. Груз сомнения стал еще более ощутимым после визита на Захарьевскую.
«Центры или группы «Э» в соответствии с распоряжением Нургалиева под указку власти были созданы по всей России. Предполагалось, что такая группа должна выявлять экстремистов и отчаянно с ними бороться. О необходимости противодействовать экстремизму четко говорится в Уголовном кодексе, и это оправданно. Но фактически «Э» превратились — и доказательств этому предостаточно — в узаконенные структуры, которые борются с инакомыслием. Но вот вопрос: «инако» — в отличие от кого? От власти? — комментирует происходящее советник председателя Совета Федерации, ответственный секретарь Правозащитного совета Наталия Евдокимова. — Симптоматично, например, что к юристу Ольге Покровской в один прекрасный день явился участковый милиционер, объяснивший, что с «такими» людьми он должен работать. Она послала запрос в ГУВД, стремясь выяснить, для чего, собственно, приходил страж порядка. Выяснила, что она состоит в экстремистской молодежной организации (странная ситуация, если учесть, что у нее два внука). В свою очередь, Правозащитный совет Петербурга на одном из своих заседаний отправил запрос в правоохранительные органы с просьбой разъяснить, на каком основании действует группа «Э», чем она занимается. Ответа пока не получили. Думаю, если экстремизмом будет считаться, как в случае с Валентиной Ивановной Григорьевой, желание пообщаться с властью, дабы восстановить социальную справедливость, — все мы приплыли: до гражданского общества как до луны…»
Получается, выгонять людей из квартир — не экстремизм, а протестовать против этого, исчерпав все возможные способы достучаться до власти, — экстремизм, в этом суть претензий ильюшинцев.
Вместе с Валентиной Ивановной Григорьевой на Захарьевскую, где ее просили назвать организаторов выезда к губернаторской даче и требовали объяснений по поводу собственного участия, пришла группа поддержки, состоящая из женщин, тоже проживающих на Ильюшина, в доме 15. Тех, что не в первый раз получили черную метку — уведомление «об отказе от продления договора найма квартиры…» и просьбу «освободить квартиру или выкупить ее со скидкой 10% от рыночной стоимости».
Маленький человек — вечная тема российской классики. К слову, Захарьевская улица, где находится дом 13, в который вызвали Валентину Ивановну, полна аллюзий, связанных с известными временами. Неподалеку от центра «Э» — кафе под названием «У Большого дома»…
Евгения ДЫЛЕВА
Фото автора