Революция в онкоцентре

Сергей

Рано утром Оля и Сергей Красновы на маршрутке приезжают в Песочный. В НИИ онкологии. Целый день, пока мужу капают химию, Оля сидит в коридоре и ждет. Сергей выглядит изможденным — лицо серо-желтого цвета, больничное одеяло натянуто до худющих ключиц, в глазах тревога вперемешку с грустью. «Началась механическая желтуха. Пришлось делать две операции по дренированию желчных протоков. Если бы химию сделали вовремя, этого бы не произошло — динамика была, опухоль реагировала», — тихонько говорит Оля, мама двоих детей, хрупкая, как девочка-подросток. И глядя в глаза мужу, добавляет: «Но теперь будем надеяться». Сергей кивает. Он верит Оле.

Его приговаривали к смерти несколько раз. Рак у 34-летнего Сергея обнаружили неожиданно — три года назад на курорте, куда они приехали отдыхать всей семьей, накануне рождения второго ребенка. Сергею стало трудно глотать, врачи сделали исследование и сказали: «Возвращайтесь в Петербург, срочно!» Дома Сергею поставили четвертую, финальную, стадию, и объяснили жене, что проживет он максимум полтора-два месяца. Оперировать никто не брался. Но Оля пробилась к гуру. Операция длилась 10 часов — Сергею вырезали желудок, селезенку, пищевод, лимфоузлы, сальники. Оставив мужа, жизнь забрала у Оли ребенка — он умер через несколько дней после рождения. В больнице ей тогда сказали: «Ну что ты горюешь? У тебя через месяц-два муж умрет — осталась бы с двумя детьми». Оля говорит, что научилась пропускать мимо ушей такие слова, иначе ей самой была бы давно нужна помощь. Через год у Оли и Сергея родилась дочь Маша. В конце 2011-го у Сергея обнаружили метастазы, и его отправили лечиться в новый онкоцентр в поселке Песочный.

Центр

Онкоцентр до сих пор путают с НИИ онкологии в том же Песочном. Но это две разные структуры: институт — старая федеральная, центр — новая городская. Его начали строить еще в 1998 году, чтобы разгрузить городской онкодиспансер на Березовой. Как начали, так и прекратили: долгострой ожил только в 2001 году. В 2008-м ввели первую очередь.

Поначалу центр рассматривали как «вторую площадку» — клиника росла под наблюдением главного врача диспансера Георгия Манихаса. Но под влиянием тогдашнего руководителя комитета здравоохранения Юрия Щербука центр сделали самостоятельной структурой. Директором мощной, напичканной современным оборудованием клиники Юрий Александрович назначил в 2010 году Леонида Башкова, а через полгода — своего 32-летнего сына Александра. До этого Щербук-младший заведовал в онкодиспансере нейрохирургическим отделением. Онкологи опешили — в Петербурге работают профессора с именем и многолетним опытом… Но назначение молодого доктора объяснили общим курсом на омоложение руководящего состава.

Во время торжественного открытия онкоцентра Валентина Матвиенко перерезала ленточку и осмотрела врачей, которых для ее визита положили вместо больных. Фото: Интерпресс

В апреле 2011-го центр с помпой открыла тогдашний губернатор Валентина Матвиенко. В оптимистичных репортажах предрекали скорый конец изматывающим очередям в старом диспансере. Но в реальности в палатах и операционных еще долго обитали только строители.

«Количество недоделок было гигант­ским. Источники бесперебойного питания в операционных функционировали 30 секунд вместо часа, дизель-генератор не включался. Не работала кислородная станция. В контуре, по которому должен был идти кислород, отсутствовало 10 метров трубы. Дверные косяки были сделаны из таких материалов, что «вспухали» после обычной влажной обработки.

«Представьте себе, что в центре, где больных возят на каталках и инвалидных колясках, была установлена 1000 дверей с 6-7-сантиметровым порогом. Спилили 623 порога, но для этого потребовалось несколько заседаний в администрации города», — рассказывает Андрей Вовк, заместитель директора по медицинской части.

Как центр при таком количестве недоделок ввели в эксплуатацию — отдельный вопрос. Считалось, что компанию «Ленстройремонт», которая достраивала здание, поддерживал вице-губернатор Филимонова. Как бы там ни было, заложниками ситуации стали врачи.

«Параллельно с выяснением отношений со строителями, мы делали документацию, набирали людей, консультировали, обследовали, проводили химио- и лучевую терапию. Это были непросто. Онкологи-хирурги пришли оперировать, а у них не было такой возможности. Мы поднимали центр с такими же чувствами, как строители — БАМ», — вспоминает Андрей Вовк.

Через полгода после открытия, осенью 2011-го, врачи первый раз услышали вопрос: когда же в центре начнут оперировать и вообще работать в полную силу.
Строители окончательно ушли из клиники только в марте-апреле 2012 года. Еще полгода в центре работали 9 операционных из 12. К концу 2012-го появилась информация, что учреждение развернулось на полную мощность (531 койко-место нашло своих пациентов).

«За полгода мы приняли на работу 500 человек. Сделали невозможное. Огромная проблема во всех больницах города — дефицит медицинских сестер, их просто нет. А мы их нашли, при том что находимся вдали от города, платных услуг у нас нет, работаем в системе страховой медицины», — говорит Вовк.

Сергей

Как раз в марте 2012-го, когда центр начал подниматься, туда направили Сергея Краснова. Он прошел в новой клинике 6 циклов химиотерапии. «Каждый раз в течение двух недель после комиссии нам звонили из центра, назначали госпитализацию. Задержек не было», — говорит Оля. Последний раз Красновы были в центре весной: 8 мая врачебная комиссия направила Сергея на очередную госпитализацию. «Ждите звонка в течение двух недель». Они ждали. Месяц, два, три… Звонили сами. В приемном покое отвечали, что мест нет. Лечивший врач попросила не беспокоить ее до тех пор, пока Сергей не окажется в стационаре. «Мы жили и спали с телефоном у уха в ожидании звонка, пересдавали анализы на СПИД и сифилис, справка действует недолго. Я обращалась на горячую линию Комитета по здравоохранению — все глухо».

Центр

«К декабрю 2012 года мы сделали из центра конфетку», — убежден Андрей Вовк. Но у городской власти было другое мнение.

— Молодые амбициозные ребята — у них был шанс показать себя. Но эффективность управления определяется только результатом, а он не был достигнут, — говорит вице-губернатор Ольга Казанская. — Мы и так тянули, говорили: «У вас не загружен штат, не работает часть операционных, до сих пор не запущено уникальное оборудование. Куда вы смотрите?» Они обещали — введется, сделается. Но не справились. Для того чтобы организовать работу такого мощного учреждения, нужны знания и жизненный опыт. Откуда он возьмется у 30-летних?

В конце марта вице-губернатор представила коллективу центра нового руководителя — Владимира Моисеенко. Профессор — признанная величина, доктор наук, лауреат правительственных премий, член международных ассоциаций онкологов, 30 лет работал в НИИ онкологии им.Петрова, но не нашел общего языка с новым директором Алексеем Беляевым — и два года руководил отделением в частной клинике.

По словам Ольги Казанской, перед Владимиром Моисеенко была поставлена задача «вывести онкоцентр из пике», запустить оборудование и все операционные, улучшить экономические показатели и привлечь в центр профессионалов с именем.

Новый директор начал с кадров, полагая, что это поможет справиться со всеми остальным. Начал круто. Профессор пришел в центр со своими замами. Сразу нескольким руководителям отделений новый директор предложил стать обычными докторами, уступив места более именитым и опытным. В результате из центра по собственному желанию ушли многие завотделениями, некоторые согласились работать рядовыми врачами.

Не согласился покинуть свой пост руководитель гинекологического отделения Николай Бондарев. При этом на его место уже пришел из НИИ онкологии профессор Сергей Максимов. Николаю Бондареву были объявлены несколько взысканий, которые он сейчас оспаривает в суде. В состоянии войны с новым директором находятся заведующий маммологическим отделением Игорь Чиж, тоже получивший несколько взыскании, и заместитель по медицинской части Андрей Вовк — он ушел в долгосрочный отпуск, но статус его не определен.

Директор принял решение о сокращении юридической службы. Ее руководитель Инна Заведеева писала письма в следственное управление и прокуратуру о том, что новый директор провел два научных семинара, использовав государственную собственность — конференц-зал центра — без разрешения КУГИ. На 16 листах она живописала увольнения, давление на врачей, введение бесплатных дежурств, «дрязги и разборки».

Аналогичные жалобы появлялись на форумах для врачей, в комментариях под новостями о центре. Нового директора обвиняли во всех мыслимых и немыслимых грехах, даже в самоубийствах пациентов, к которым он абсолютно точно не имел никакого отношения. Доктора из других больниц не выдерживали, и под одним из обсуждений появился пост: «Коллеги, вам же работать некогда, склоками занимаетесь, деньги делите, за места под солнцем боретесь, какие уж тут пациенты».

Проверки в клинике пошли одна за одной. Комиссия трудовой инспекции признала незаконными установленные для врачей дежурства в сверхурочное время (и то, что эти дежурства не оплачивались). Нарушением инспекторы признали и сокращение сотрудницы юрслужбы, имеющей маленькую дочь, и выговоры докторам за проступки, вынесенные без причины.

Комиссия Роспотребнадзора, прибывшая вслед за «трудовиками», выдала директору предписания привести в порядок вентиляцию, обеспечить ремонт стерилизационной аппаратуры, развести потоки стационарных и амбулаторных больных и т. д. Прокуратура предупредила, что использовать помещение центра для каких-либо семинаров можно только с разрешения города.

Профессор Моисеенко долго не соглашался говорить на тему конфликта: «Не хочу вставать на одну плоскость с теми, кто на меня жалуется. Я бы многое мог рассказать об их работе, но некрасиво это, вредно для центра. Люди жалуются, пытаются создать впечатление, что здесь все рушится и приходит в упадок. Это неправда. Центр работает ритмично, хотя бесконечные комиссии мешают. Может, я и совершаю какие-то ошибки, но главное, я делаю все для блага пациентов. Разве плохо, что пришел в центр профессор Максимов, при котором хирургическая активность отделения выросла в три раза, или профессор Мирошников, который проводит уникальные операции на пищеводе, которые в центре вообще не делались?»

Говоря о проблемах с вентиляцией, директор признает — не получается решить все вопросы сразу: «Центр обеспечен мощным оборудованием. С одной стороны, это прекрасно. С другой — требует миллионных затрат на обслуживание». И хотя, по данным Комитета по здравоохранению, клиника стала зарабатывать больше — 54 млн в августе против 35 млн в феврале — денег все равно не хватает.

В комитете говорят о положительной динамике: за последние полгода увеличилось количество операций (в феврале было сделано 374, в августе — 537) и число пролеченных больных. Город, подчеркивает Моисеенко, старается помогать — планируется построить общежитие на 400 человек в Курортном районе, чтобы хотя бы жильем привлечь драгоценных медсестер. При максимальной штатной численности в 1500 человек в клинике работают 760, и хотя формально центр достиг проектной мощности, не отлажена логистика, нет полноценного взаимодействия между подразделениями, предстоит усилить научную составляющую. «Это хорошо, что в центре работает так много молодых докторов — это будущее, это перспективы, но им нужно учиться», — говорит директор, замечая, что из-за шума, поднятого вокруг клиники, от предложений о работе отказались те, кто мог бы усилить позиции центра.

«О чем можно судить за такое короткое время? Дайте мне хотя бы год, — говорит глава клиники. — И потом сделаете выводы о том, удалось ли Моисеенко сделать центр лучше».

Похоже, это время у него есть. Председатель комиссии по здравоохранению в Законодательном Собрании Людмила Косткина говорит, что не видит оснований вмешиваться в конфликт в онкоцентре: «Жалоб от больных у нас нет. Да, ситуация там не очень стабильная, но посмотрим на показатели к концу года — сравним их с плановыми и с прошлогодними».

Вице-губернатор Ольга Казанская оценивает то, что делает профессор, положительно. «Там очень много проблем — технических, экономических, центр стоит не на Невском проспекте, сложно привлечь высокопрофессиональных специалистов, непросто идет притирка. Но нет никаких сомнений, что ситуация уляжется».

Ольга Казанская не считает, что новый директор действует слишком жестко. «Моисеенко — выдающийся врач, под его имя в центр идут профессионалы, у которых молодые врачи могут поучиться — и через пять лет сами будут нарасхват».

Сергей

…Отчаявшись дождаться вызова из центра, Оля Краснова взяла фотографию мужа, собрала его документы и приехала в институт онкологии НИИ им. Петрова. «Я понадеялась, что врач, который раньше работал в центре, а теперь ушел в институт, Сережу вспомнит. Нас приняли в НИИ и начали курс химии».

Центр

«Для того чтобы сделать клинику спокойно работающим учреждением, нужно не менее 7 лет», — говорит главный врач онкодиспансера Георгий Манихас. Он принципиально не хочет характеризовать работу прежней команды центра и осторожно комментирует нынешнюю ситуацию: «Я не очень хорошо знаю, что там происходит, но та информация, которая у меня есть, позволяет сказать, что в работе учреждения появляется системность и логичность».

Руководитель одной из городских клиник, который попросил не называть его имени, признался, что как администратор понимает Моисеенко — команду надо менять. Вопрос — какими методами: «Я бы тоже уволил нескольких заведующих отделениями, но по-человечески не могу. А Владимир Михайлович действует жестко. У него очень сложная задача, и ему надо показать быстрые результаты». Он уверен, что профессора не бегали бы за строителями, а «ребята центр запустили — это большое дело». Сегодня в клинику удается привлечь маститых специалистов, и это достижение нового руководства.

Многие специалисты соглашаются с тем, что центр надо было усиливать, хотя его пионерам это не кажется справедливым, но, как сказал о ситуации один из известных онкологов, «Плодами революции всегда пользуются не те, кто ее делал». Важно, чтобы при этом, как иногда бывает в революцию, не страдали те, ради кого она замышляется — ради пациентов.

Сергей

…В понедельник вице-губернатор Казанская от корреспондента «Новой» узнала о ситуации с Сергеем Красновым. Во вторник в редакцию позвонил Вячеслав Чубенко, заведующий отделением химиотерапии онкоцентра: «Мы выяснили, что произошло с Сергеем. Его фамилия была в журналах очередников на госпитализацию, но был неправильно записан телефон, ошибка в последней цифре. Ему не могли дозвониться. Сегодня мы нашли его правильный номер в карточке». По словам заведующего, очередь в отделение сегодня не превышает двух недель.

с