Иcторическому центру прописали снос как сохранение

Пакет поправок к федеральным законам, разработанный под программу сохранения исторического центра Петербурга, эксперты охарактеризовали как голубую мечту инвестора. Положения, приравнивающие снос к работам по сохранению зданий, заставили их вспомнить об Оруэлле, а выказанный подход к городу и его обитателям вызвал ассоциации с планом Барбаросса.

Подгоним и перегоним

Совет по сохранению культурного наследия при правительстве Санкт-Петербурга рассмотрел вариант проекта федерального закона «О сохранении исторического центра Санкт-Петербурга и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», созданный рабочей группой во главе с председателем КУГИ Марией Смирновой.

Представляя документ, глава Комитета по экономической политике и стратегическому планированию (КЭПиСП) Анатолий Котов попытался задать вектор ожидаемой дискуссии, предложив «поговорить о пожеланиях и предложениях, которыми этот вариант может быть дополнен» и «обсудить, как провести обследование исторической застройки и заставить людей в него поверить».

Чиновник признал: да, надо, конечно, было бы проводить обследование не только техническое, а еще и социально-экономическое, но «не смогли мы этого предусмотреть». Хотя, насколько известно «Новой», члены рабочей группы — авторитетные специалисты из ГАСУ и ЛенЖилНИИпроекта извещали о такой необходимости весьма настойчиво (и письменно, и устно) и раз восемь направляли свои замечания к сочиняемому стройкомитетом заданию к тендеру на обследование.

Собственно говоря, начинать его надо было с историко-культурной экспертизы, раз уж декларируемая цель Программы — сохранение петербургского объекта ЮНЕСКО. Определить ценность того, к чему намерены подступиться, описав до мельчайших деталей, а уж после, осознав эту самую ценность, диагностировать состояние ее носителей и определять допустимые методы «лечения».

Анатолий Котов пообещал, что историко-культурное обследование непременно будет, в октябре объявят конкурс на его проведение. Меж тем госконтракт на техобследование уже заключен. Компания-победитель (доселе не известное на этом рынке ООО «Город») приступает к работе. Историко-культурное, значит, стартует, дай бог, к исходу осени. Если по-хорошему, оно должно включать в себя натурные, архитектурные и археологические исследования. Какими силами в столь сжатые сроки намереваются осуществить эту гигантскую работу? Аттестованных Минкультом экспертов — считанные единицы. А подлежащих обследованию домов на двух пилотных территориях — 418, из них каждый второй — охраняемый государством объект наследия. И как отмечает заведующий сектором архитектурной археологии Государственного Эрмитажа Олег Иоаннисян, немало среди них многослойных — внутри здания XIX века нередко можно обнаружить предшественника веком постарше. Но все эти академические благоглупости, должно быть, представляются забавной ерундой Комитету по строительству, а именно он (!) составляет задание на проведение историко-культурного обследования, тогда как КГИОП и КГА отводится скромная роль согласовальщиков продукта мозгового штурма строительного блока.

— Надо же не только обследовать, но и осмыслить, сделать выводы! Несерьезно, невозможно в такие сроки! Если, конечно, все это обследование не имеет заранее известного результата, под который и будет сделана подгонка. Но мы этого не позволим, — предупредил Александр Марголис.

Подозрения эксперта понятны. Программой задается, что на двух пилотных территориях аварийными могут быть признаны до 15 % зданий, износ которых превышает 40 %.

Тогда как, по сведениям руководителя подведомственной КГА первой мастерской Бюро Генплана Бориса Николащенко, на территории Конюшенной аварийных домов нет вообще, а на территории Северной Коломны — Новой Голландии их всего два (подробнее см. «Новая», № 92 за 2012 год).

Аварийность — не повод для сноса

Непонятно, на каком основании именно 40 % износа приняты за критическую отметку. В старом Петербурге есть немало домов с износом и свыше 60 %, не имеющих ни малейших признаков покушения на обрушение. Например, пять лет назад техническое обследование дома Чичерина на Невском выявило износ фундаментов — 40 %, стен — 45 %, а состояние отдельных их участков (около 12 % площади стен) — как близкое к аварийному. Исходя из этих показателей, специалисты охарактеризовали в целом состояние здания (ведущего свою историю с середины XVIII века и неоднократно перестраивавшегося) как удовлетворительное.

Предложенный Смольным пакет поправок фактически ставит знак равенства между диагнозом «аварийность» и приговором «снос». Между тем, как подчеркнул в своем убедительном выступлении профессор СПбГАСУ Юрий Ветров, действующие ГОСТы и нормы федерального закона трактуют аварийность как эксплуатационную непригодность, опасность, вызывающую необходимость принятия срочных мер, проведения ремонта или реконструкции, но о сносе речи там не идет.

— В рассматриваемом документе положения о сносе содержатся в девяти статьях, причем в статье 7 снос называется одним из видов работ по сохранению исторического центра! Важно также напомнить, что все здания, построенные до 1917 года, обладают статусом «исторические» (по петербургскому закону № 820 их снос запрещен, за исключением случаев, когда аварийность невозможно устранить). Все положения о сносе необходимо убрать из проекта федерального закона, — заключил профессор под одобрительный гул зала.

Юрий Ветров предложил также использовать в законопроекте те же термины и определения, что используются в стандартах; а под термином «сохранение» понимать совокупность должного режима эксплуатации, текущего обслуживания, системы планово-предупредительных ремонтов, в том числе капитального.

— Процесс сохранения и мониторинга — процесс обязательный и постоянный для исторического центра, — подчеркнул эксперт ГАСУ.

Поддержал его и профессор Владимир Улицкий:
— Во всем цивилизованном мире первостепенное внимание уделяется методам и способам усиления конструкций исторических зданий, недавно такая конференция прошла под эгидой ЮНЕСКО. Важно не только обследовать объект, но и отследить динамику. Установить датчики, специальные приборы — в Японии, например, это обязательная, прописанная в законе процедура. Почему здесь из документа выпала часть о мониторинге?
— Да, мы поняли, что упустили этот момент. Обязательно это туда инсталлируем, — поспешил заверить Анатолий Котов.

Голубая мечта инвестора

— Программа сохранения центра Хельсинки, рассчитанная на 1973–2015 гг., основывалась на том, что все ее действия должны улучшать условия жизни каждого жителя города и бизнеса, которым они занимаются, вот что там было, — продолжил Улицкий. — А у нас что?

— У нас — это воплощение голубой мечты инвестора, вот что такое предлагаемый законопроект, — дала свое определение директор ГМЗ «Царское Село» Ольга Таратынова. — При абсолютном ущемлении интересов собственника. В статье 10 указано, что собственники должны произвести необходимые работы не более чем за год! А сколько обычно уходит времени только на разработку проектной документации и получение всех согласований?

— Около трех лет, — ответил из зала профессор Улицкий.

— Я живу в историческом центре, в доме-памятнике федерального значения, на фасаде которого много мемориальных досок, — продолжила госпожа Таратынова.

— Интерес к таким домам известен. И все мы прекрасно знаем цену таких заключений, что проводили люди вроде Гринберга (Вадим Гринберг — скандально известный экс-председатель городской экспертно-строительной комиссии по аварийным жилым и общественным зданиям и сооружениям. — Прим.ред.), с его приснопамятным «на основании визуального обследования…» Я вообще в своей жизни не видела независимой экспертизы, — призналась Ольга Владиславовна, проработавшая первым замом председателя КГИОП с 1996 по 2008 год. — Кто населяет эти дома? В моем еще живут потомки тех, чьи имена высечены на мемориальных досках. Это пожилые люди, у них нет денег. А вы их — выселять…

— Я тоже житель центрального района, — подхватил эстафету Олег Иоаннисян. — Особые законы тут нужны, статус ЮНЕСКО этого требует. Но не такой закон, как здесь предлагается. Он расходится почти со всеми существующими. И демонстрирует такой подход к городу, к его обитателям…, как будто рассматривает эти пилотные территории как безлюдные, словно тут пустые дома стоят. Когда я читал этот документ, все время думал: что же он мне напоминает? Аналогии напрашиваются с другим известным документом — план Барбаросса он назывался.

Маргарита Штиглиц напомнила, что при несоответствии названия диссертации ее содержанию оная отклоняется ученым советом. А здесь как раз такой случай: заявленная цель — сохранение исторического центра, а реставрация почти вообще не упоминается.

Михаил Мильчик подсчитал: в тексте документа термин «реконструкция» применен 10 раз, «снос» — 8, «капитальный ремонт» — 6, реставрация — 1 и только применительно к фасадам.

— «Тема сочинения не раскрыта», как написал бы учитель в тетрадке школьника, — подытожил директор международного фонда им. Лихачева Александр Кобак. — Это закон не о сохранении исторического центра, а о его реконструкции.

Эксперимент на сердце

В поддержку документа выступила лишь Вера Дементьева, призвавшая коллег:
— Надо соглашаться на какой-то рамочный закон. Мы могли бы дать свои поправки редакционные, понятийный аппарат уточнить. Вряд ли стоит волноваться по поводу этого законопроекта. Тут есть работы по сохранению, а есть федеральный закон № 73, где прописано, что к ним относится и реставрация. И 820-й закон Петербурга тут учтен, ну да, не в полной мере, но так или иначе… Эти два квартала не дадут нам картины, конечно, опыта по жилым домам (Там из 418 домов жилых — всего 115. — Прим. ред.).Членам Совета надо очень пристально смотреть на этот эксперимент.

Коллеги, однако, не пожелали примириться с тем, что экспериментировать предлагается не на мышах, а на сердце Петербурга.

— Это самые ценные, ответственные кварталы, зона охраны высшей категории, территория объекта ЮНЕСКО! — с металлом в голосе напомнил Александр Марголис.

Кстати сказать, выбор пилотных кварталов, где, как выражается Анатолий Котов, «мы опробуем технологии», изначально вызывал самый широкий спектр эмоций — от недоумения до яростного возмущения и прямых подозрений в том, что все затевается в интересах двух якорных инвесторов — братьев Зингаревичей (Конюшенная) и Романа Абрамовича (Новая Голландия). В одном из интервью господин Котов весьма своеобразно ушел от ответа на прямой вопрос: неужели Конюшенная и Коломна-Новая Голландия — самые запущенные территории? «Они значительны по площади», — ответствовал чиновник. Лозунг расселения коммуналок применительно к этим кварталам тоже не очень подходит для объяснения сделанного выбора. В том же интервью господин Котов указывает: тут 154 жилых дома, из них в 124-х есть коммуналки. Однако далее сообщает, что всего коммунальных квартир — 570, то есть на дом приходится по 4–5.

Что же до примиренческих сентенций госпожи Дементьевой, то едва ли она не прочла заключительную часть обсуждаемого варианта законопроекта, где сказано: «В случае противоречия законов и иных нормативных правовых актов Российской Федерации и (или) субъектов Российской Федерации положениям настоящего Федерального закона, действует настоящий Федеральный закон». Так что в случае возникновения конфликта интересов отсылы к ФЗ № 73 едва ли пройдут.

С тем, что рассматриваемый документ «учел 820-й закон», кроме госпожи Дементьевой согласных не нашлось. Напротив, было указано на прямое его нарушение:
— Закон №820 запрещает снос исторических зданий, кроме случаев их необратимой аварийности. А здесь предлагается всякую аварийность считать основанием для сноса. Мы что, хотим отказаться от всех завоеваний последних лет и открыть дорогу к уничтожению исторической застройки на этих территориях? Предлагаемая концепция совершенно противоречит политике Петербурга последних лет, — убежден зам­председателя Петербургского отделения ВООПИиК Александр Кононов.

Заслушав представителя Комитета по строительству Андрея Молоткова, члены Совета окончательно разуверились в реалистичности заявляемых сроков.

Выяснилось, что из 8 выбранных для возведения маневренного фонда территорий, чуть ли не на половине дело застопорилось: «вдруг» оказалось, что на Тележной улице нельзя приступить к реконструкции, потому что участки сформированы по обрезу фундаментов; а в районе улицы Шкапина вообще, оказывается, не предусмотрена жилая застройка; из-за других неприятных открытий приостановлены и работы на улице Тамбасова. А согласно Программе, переселение граждан в маневренный фонд должно стартовать с конца 2015 года.

— Мы уже идем, но мы идем в ручном режиме, — попытался обнадежить обескураженных членов Совета господин Котов.

В общем, грамотно выбрать и подготовить участки для маневренного фонда не сумели, социально-экономическое обследование «не смогли предусмотреть», ситуацию с мониторингом «упустили», об историко-культурной экспертизе вспомнили в последний момент… И что, вот эти вот люди будут «экспериментировать», «обкатывать технологии» на самых ценных территориях старого Петербурга?

— Стройкомитет продемонстрировал крайне узкий подход, порученная работа им проведена плохо. И я это скажу глядя в глаза губернатору на октябрьском Совете, — отчеканил Александр Марголис.

Привести к здравому смыслу

По общему мнению экспертов, было большой ошибкой закреплять ключевую роль за Комитетом по строительству (собственно, по естественной своей функции заточенного отнюдь не на сохранение). Совет еще раз подтвердил ранее высказанную рекомендацию: назначить ответственными за Программу три комитета — КЭПиСП, КГА и КГИОП.

Первоочередная задача — оперативно скорректировать разработанное стройкомитетом техническое задание на проведение обследования. Сейчас оно исходит из нормативов, применимых к современным зданиям, а с такими мерками можно хоть каждое историческое здание записывать в аварийные.
Совет поддержал и рекомендации, высказанные главным архитектором ЛенжилНИИпроекта Ксенией Шарлыгиной.

Ксения Александровна обосновала необходимость комплексного обследования: историко-культурного, градостроительного, социально-экономического и технического. Обратила внимание на еще одно существенное упущение рассматриваемого документа: в нем нет ни слова о социальной инфраструктуре, на которую приходится существенная часть территории, активно используемой населением. И предложила прописать в законе объекты, функция которых не может быть изменена. Удивление эксперта вызвало и то, что статья 9 законопроекта предписывает необходимость соблюдения санитарно-эпидемиологических требований, игнорируя при этом прочие — пожарной безопасности и др.

— Уместным было бы признать, что необходимо стремиться к улучшению характеристик. Но возможны несоответствия нормативам, в том числе и по градостроительным основаниям — с учетом высокой ценности объекта, построенного, скажем, по принципам XIX века. А если жильца они устраивают? Сохранить внешний вид дома, соблюдая современные нормы, ничто не препятствует, — убеждена эксперт. — Внутренняя перепланировка — другое дело. Чтобы тут следовать нормативам, требуется в корне планировку изменить. В результате выселяемые на время работ семьи почти в 100 % случаев потеряют возможность вернуться — прежнего помещения просто не будет. Это относится и к помещениям нежилым.

Чтобы разрешить проблему, госпожа Шарлыгина предлагает закрепить на законодательном уровне возможность сохранения изначальной планировки без привязки к современным санитарным и прочим нормам. Ею также было отмечено, что капитальный ремонт не связан с планировочными, модернизационными решениями — он направлен на улучшение технических показателей. Ксения Александровна убеждена в необходимости цивилизованного порядка общения власти и пользователей помещений:
— Тот, кто придет заключать с ними договор, должен иметь на руках проектную документацию. Каждый должен понимать, что будет там, где он сейчас живет. Ведь речь идет о важнейшем аспекте человеческой жизни — месте его проживания.

Совет решил создать рабочую группу «по приведению проекта закона к здравому смыслу». Впрочем, некоторые разделили и выраженную Михаилом Мильчиком позицию — никакой специальный закон не нужен.
— Для сохранения исторического центра достаточно существующих законов в сфере охраны наследия. Предлагаемые поправки направлены совсем на другое — на создание механизма расселения, благоприятных условий для инвесторов и так далее, — пояснил господин Мильчик.

Михаилу Исаевичу видится сомнительной практика принятия федеральных законов для локальных территорий — ведь федеральные законы призваны задавать общие, применимые по всей стране нормы. Не сочинять же всякий раз новые, когда случится программа сохранения Павловска или районов Москвы, например.

Нам же представляется странным, что предложенный Смольным пакет поправок не содержит ни единой, направленной на исправление тех слабых мест в действующем законодательстве, на которые всякий раз пеняют чиновники, когда проигрывают очередной бой рвачам от строительного бизнеса. На то, что с 2007 года региональные органы охраны памятников лишились права согласования проектов в зонах охраны. На размытость понятий «приспособления к современному использованию» (в эту законодательную лазейку пролезло, например, строительство 70 коттеджей на территории Баболовского парка) или «реконструкции». К последней категории наша прокуратура склонна относить даже полный снос исторического здания и сооружение на его месте объекта хоть впятеро выше, если при этом сохраняется какой-нибудь элемент изначального сооружения — пусть бы и лишь фрагмент его фундамента. Тот факт, что о таких действительно жизненно важных для сбережения подлинного Петербурга корректировках даже не вспомнили, подтверждает худшие опасения — вовсе о сохранении исторического центра пекутся разработчики из КУГИ и Комитета по строительству.

По сведениям «Новой», чиновники предполагают внести законопроект в Госдуму весной — через правительство РФ. Еще есть время, чтобы добиться принципиальной корректировки этого документа. Защитники наследия намерены представить свои доводы Георгию Полтавченко на заседании Совета по сохранению и развитию исторического центра, который пройдет под председательством губернатора Санкт-Петербурга 9 октября.