От тюрьмы в Петербурге не скроешься

Меня действительно волнует, что мой родной Невский район давно погряз в криминальных язвах: коррупции, наркомании, что у нас постоянно говорят об этнопреступности, что весь асфальт изрисован рекламой публичных домов, а местная власть эти проблемы не замечает.

Поэтому к метро «Ломоносовская» я шел не только как журналист: мне было интересно, смогут ли люди на народном сходе формулировать и выдвигать адекватные требования или все превратится в очередную кричалку.

Схода не случилось. Разговора тоже. Сказать, что полиция разогнала митинг, язык не поворачивается — хватали всех подряд, не разбираясь, шел человек в метро или в магазин. Я снимал на видео, когда меня огрели по спине и запихали в автобус. Подполковник, с которым мы мирно беседовали несколько минут назад, заявил, что меня задерживают за то, что я «собирал информацию». Моим самым большим преступлением было то, что я фрилансер и не взял с собой удостоверение. Ну что ж, сам виноват, повязали так повязали.

В автобусе отобрали сумку с документами, очками и даже ключами от квартиры — без описи. Видеозапись с камеры уничтожили. Нас, 25 человек, отвезли в 24-й отдел. В автобусе оказалось несколько детей, инвалид 2-й группы, беременная женщина, прохожий, несший домой из магазина сумку с продуктами и даже… чеченец, устроивший в отделе полиции скандал. «Я чеченец, как я могу быть русским националистом?» — кричал он.

Его отпустили, как и несовершеннолетних, которых через несколько часов вручили родителям. Большинство же, переночевав в отделе, наутро отправились в Невский районный суд.

В другом автобусе тоже были дети, одному мальчику около 10 лет. Когда я сказал об этом на суде, свидетель обвинения майор Аркадий Иванов заявил, что мне это показалось: ведь взрослые люди тоже бывают маленького роста.

Мой сосед по камере предприниматель Сергей Куликов уверял, что сам не понял, как впервые в жизни оказался в застенке: «Шел к метро. Увидел людей, подошел и услышал «быстро, быстро, всех задерживаем». Обернулся, а это майор у ларька бубнит в мегафон. Вот и все».

А Сергей Зуев, другой сосед, увидев теле- и фотокамеры, решил, что там кино снимают или еще что-то интересное происходит: «Мне вообще сказали, что это учения: проследуйте, говорят, с нами в автобус, посмотрим документы и отпустим».

В здании суда нас поместили в изолятор временного содержания. Звонить родственникам или адвокатам не дали, ссылаясь на распоряжение начальства. Мы тихо обсуждали вчерашнее. Один парнишка, совсем салага, переживал, что ему надо на практику. Его утешали, что всех где-то ждут.

Судьи опытно штамповали административки: кому сутки, мне — двое, большинству — трое. Мужику, который больше всех интересовался, за что ему выкручивали руки, дали 15.

После нескольких пыточных часов в душных камерах нас в автозаке отправляют в спецприемник на Захарьевскую. В группе девять осужденных, одна — девушка по имени Ольга. Умная, красивая, грустная и в наручниках. Чтобы ее немного развеселить, прошу рассказать «сказку со счастливым концом». На улице зарядил холодный дождь. Полицейские устали от нашей шумной компании и зевают.
Кстати, за все время пребывания в отделе, суде, спецприемнике мне ни разу не попались менты — почти все представители власти вели себя по-человечески.

Многие удивляясь, когда вместо скинхедов им приходилось опрашивать и разводить по камерам обычных петербуржцев.

Светлана РАТНИКОВА, адвокат:

«В тот день хватали в том числе совершенно посторонних людей, даже не представляющих малейшей опасности несовершеннолетних. В Невском районном суде вообще судили без адвокатов! Я не понимаю, зачем нужно было так рьяно стряпать дела! Ведь их можно было спокойно рассмотреть в течение целых трех месяцев. Двери были закрыты, в залы заседаний никого не пускали, то есть открытость судебного процесса отсутствовала напрочь».