27 метров – потолок для духовной работы

От Ходырева до Путина

«Решение построить новый дом для Малого драматического было принято еще при Владимире Ходыреве», – напомнил художественный руководитель театра Лев Додин, предваряя презентацию проекта на Совете по сохранению культурного наследия.

За прошедшие годы театр получил статус федерального и стал одним из трех существующих в мире Театров Европы.

Найти подходящее место под нещедрым петербургским солнцем не удавалось много лет. Пока процессу не придал ускорение лично Владимир Путин. В 2009-м городские власти замахнулись было на сквер за ТЮЗом, но покушение на зеленую зону общего пользования вызвало предсказуемую волну возмущения, и планы скорректировали – сместив потенциальную стройплощадку в зону, где прежде намеревались соорудить вторую очередь ТРК «Нептун». Пятно будущей застройки наезжает на стоящее по Звенигородской улице здание Фуражного двора Семеновского полка (1799–1800 гг., арх. Ф. И. Волков, Ф. И. Демерцов). Было признано выявленным объектом культурного наследия, но еще в пору удовлетворения аппетитов коммерсантов-нептуновцев снято с охраны.

Согласно концепции, разработанной архитектурной мастерской Михаила Мамошина, оно не демонтируется полностью (действующим законодательством снос запрещен), а включается в состав театрального здания, служа входной зоной. При этом, правда, предполагается разобрать центральную часть дворового фасада (в месте примыкания к новому объему) и кусок кровельного ската над ним. Что, как уверяют проектировщики, «не влияет на визуальное восприятие исторического экстерьера здания как солдатских казарм». В соответствии такого решения букве и духу закона открыто усомнился лишь один член совета – Михаил Мильчик. Зампредседателя Петербургского ВООПИиК Александр Кононов сосредоточился на критике предложений по локальным изменениям в части облика лицевого фасада – там предлагается обратить 7 центральных окон первого этажа в дверные проемы, а по второму этажу над ними заменить оконные заполнения с традиционными переплетами на остекление без оных, чтобы больше соответствовало театральному облику.

Предложенное Михаилом Мамошиным общее архитектурное решение вполне отвечает пожеланиям заказчика: противнику помпезности Льву Додину, характеризующему свой театр как «интровертный, а не экстравертный», хотелось «сочинить и построить образцовый русский драматический театр современного вида, не с парадными помещениями для праздного времяпровождения, а чтобы эти помещения говорили, что в них происходит духовная работа».

Михаил Мамошин вдохновлялся не только напутствием режиссера, но и намоленностью места: «Семенцы – это линия затухания среднего из трех, отходящих от Адмиралтейства планировочных лучей. Вначале там был плац Семеновского полка, устраивались ипподром и рынок. На масленичные гулянья тут ставили общедоступные театры, что можно видеть на фотографиях Карла Буллы – так что появление здесь новой сцены не случайно. В советское время построили ТЮЗ, потом появились здания ЦКБ «Рубин» и  ТРК «Нептун» – начатое им пространственное оформление Багратионовского сквера по красной линии застройки и призвана завершить новая сцена МДТ».

Внушительный объем театрального здания, прямоугольного в плане, венчает двухскатная кровля. Ощущения монолитной тяжеловесности удалось избежать благодаря оригинальному решению протяженных боковых фасадов, которые членятся вертикалями ризалитов и как будто собраны из пяти отдельных домиков характерной для петербургской застройки ширины в 15 метров. Авторский коллектив надеется, что при строительстве будут использованы рекомендованные им материалы отделки – темный кирпич, штукатурка, искусственно состаренная путиловская плита.  

Внутри разместятся и Дом актера с библиотекой и зонами отдыха, репетиционные площадки и Малая сцена; верхние этажи отводятся под рестораны и кафе, под самую крышу вынесена основная сцена с залом-трансформером на 600 мест – «мы как будто гуляем по конькам петербургских кровель», описывает архитектор ожидаемый эффект.

Впрочем, взятая при этом высота (до 27 м) объясняется исключительно необходимостью разместить театральное оборудование с двумя ярусами колосников.

Органическое внедрение

Михаил Мамошин утверждает, что предложенное решение соответствует всем требованиям охранного законодательства – в частности, режимам данной зоны (ЗРЗ-2).

Однако внимательное прочтение новой редакции закона о зонах охраны не может оставить без внимания требование «обеспечения визуального превышения уличного фронта над внутриквартальной застройкой». Театральный массив более чем вдвое превышает стоящее на красной линии историческое здание Фуражного двора. Что трудно увязать и с другим требованием – сохранением композиционно-завершенной системы открытых городских пространств, лицевой застройки Звенигородской улицы, сложившейся исторической среды, к характеристикам которой относится и существующее соотношение преобладающих горизонтальных линий и высотных акцентов.

Общий вид

Да, в законе особо оговорено, что допускается «увеличение высоты отдельных частей театрально-концертных зданий в соответствии с технологическими требованиями», но «при условии сохранения панорам исторического центра Санкт-Петербурга» и «в соответствии с заключением государственного органа охраны объектов культурного наследия». Представляя результаты «нами выполненного» (на свой же проект) исследования визуального воздействия, Михаил Мамошин сам же и констатировал: влезает в панорамы при обзоре и со стороны Звенигородской («да, виден объект и от дома № 20, и от дома № 24 – но ведь театр и должен быть виден, мы его специально не прятали!»), и  от перекрестка ул. Марата и Подъездного переулка («и тут видно… но, неверное, это все-таки можно»), и с набережной Обводного канала («видно, но видно традиционным силуэтом»). Ну и делает общий вывод: «Проектируемое здание выступает в качестве одного из высотных акцентов в квартале и в панораме Звенигородской улицы, что обусловлено современными технологическими требованиями к театральному строительству». При этом: «Благодаря своему архитектурному решению, позволяющему вписаться новому корпусу в историческую среду, здание МДТ органично вошло в исторические виды и панорамы, не доминируя в них». В общем, акцент создает, но не доминирует, получаем «органическое внедрение нового массивного объема театра в историческую среду, виды и панорамы города».

Михаил Мильчик, воздав должное «мере нового и уважения к старому», похвалив за ступенчатость композиции, скатные кровли и прочие приемы, позволившие грамотно вписаться в окружающую застройку, все же не согласился принять открывающийся со Звенигородской вид: «Тут степень давления на историческое здание нового фасада с главным входом очень значительная». И предложил поискать иные, более деликатные по отношению к старине варианты. Однако никто больше это предложение не поддержал. Дифирамбы рецензента Юрия Курбатова были столь цветисты, что вызвали в президиуме смущенно-сдавленные смешки. В патетическом порыве он заявил, что и не ожидал ничего менее великолепного от тандема таких талантищ, как Додин и Мамошин,  «один из самых контекстуальных архитекторов Санкт-Петербурга».

Те же, кто с опаской ожидали от Мамошина совсем иного – вроде им же созданного рядом чудовищного элитника «Статский советник» (Загородный пр., 39), ранее дружно признанного градостроительной ошибкой, – тут, можно сказать, отделались легким испугом. И на радостях тоже не скупились на похвалы. Во многом в данном случае и правда вполне заслуженные.

Госзаказчиком нового дома для МДТ – Театра Европы выступает Северо-Западная дирекция по строительству, реконструкции и реставрации Минкульта. Финансирование предусмотрено программой «Культура России», все строительство обойдется бюджету в 2,540 млрд рублей. Если и здесь не случится корректировок в пользу «крымнаша», объект могут ввести в запланированные сроки – к 2018 году.

P. S. Комплекс казарм Семеновского и Егерского полков включен в госреестр объектов культурного наследия (с 2001 г. они числились в перечне выявленных).  Соответствующеераспоряжение председатель КГИОП Сергей Макаров подписал еще 26 ноября. Но эту информацию почему-то предпочли попридержать и не выносить на совет, где рассматривался связанный с данной территорией проект. Утечка произошла через день – причем члены совета, как и прочие граждане, узнали о придании казармам статуса памятника из сообщений СМИ, на официальном сайте КГИОП никаких сообщений на этот счет пока так и не появилось.

Очевидно, руководство ведомства сочло благоразумным не вдаваться в объяснения на совете, отчего, например, дома 5 и 9 по Звенигородской стали памятниками, а дом под номером 7б – нет. Оно, конечно, и так понятно – ведь именно он подлежит частичной разборке для создания входной зоны нового здания Театра Европы, и статус памятника помешал бы реализации задуманного. Хотя, если кто-то еще помнит, совет призван защищать интересы сохранения культурного наследия, а не нужды каких-либо структур, пусть бы и не чуждых культуре.