Так не доставайся же ты никому?

До сих пор у власти недоставало ни политической воли, ни средств, чтобы обеспечить реальную защиту объектам деревянного зодчества. Объявленный временный запрет на их вывод из госсобственности едва ли поможет делу – если пауза не будет использована для решения системных проблем и обеспечения необходимого финансирования.

Озаботились концептуальным рядом

Юридическая природа этого моратория загадочна. Среди официально опубликованных такого документа нет. Похоже, даже глава Курортного района Алексей Куимов узнал о нем, когда на заседания городского правительства по проблемам аварийного фонда принялся жаловаться на бездействие Фонда имущества Петербурга, за восемь лет продавшего только 87 таких объектов Курортного района.

Вот тут-то вице-губернатор Михаил Мокрецов возьми да и признайся: «Деятельность Фонда имущества по продаже домов в Курортном районе приостановлена мною, поскольку такая массовая распродажа имущества в этой локации разрушает концептуальный и визуальный ряд и архитектуру этого памятного места».

Дача Леви (Зеленогорск, Березовый пер., 5) по состоянию на 2013 год

Губернатор заявил, что поддерживает мораторий, и поручил председателю КГИОП провести экспертизу деревянных построек на предмет их исторической ценности и включить памятники в адресную программу реставрации, а районной администрации – продумать возможные варианты использования под социальные нужды (жилье для бюджетников, библиотеки, небольшие музеи и пр.).

По сведениям Жилищного комитета, с 2005 года по Петербургу расселены 897 домов, по 193 до сих пор не принято решение о дальнейшем использовании, 147 из них находятся в Курортном районе, причем 34 имеют статус объектов культурного наследия.

Держись, теолог, крепись, теолог

Алексей Куимов оценивает вверенную его попечению недвижимость по-своему: «Большая часть из них не представляет никакой ценности. Есть отдельные дома – как, например, на Березовом пер., 5, в Зеленогорске – это настоящий образец русского модерна, остальное – бараки».

Алексей Васильевич, безусловно, человек широко образованный: инженер-металлург, специалист в области государственного и муниципального управления и даже эксперт в области теологии (согласно диплому Свято-Тихоновского православного университета). Но по части культуры и понимания художественных и исторических ценностей ему пока стоит прислушаться к мнению специалистов. Причем добросовестных – а не таких, что готовят для него тексты, подбирая в качестве существующего «образца русского модерна» сгоревшую год назад дачу Леви. Хотя должны были бы знать и об этой потере, и о прошедших в Зеленогорске в этой связи мероприятиях: выставке «Памяти одного дома» и семинаре, посвященном проблемам сохранения русско-финской дачной архитектуры Карельского перешейка.

Дача Габерцетель, возле которой на участке в 4,2 га советник губернатора будет строить гостиницу

Экспонатами той выставки (буклет, кстати, был вручен советнику главы района по культуре) стали результаты архитектурной обмерной практики студентов нескольких петербургских вузов: отозвавшись на предложение защитников старых дач, выполнили по нескольким из них чертежи, трехмерные модели, рисунки. В том числе успели запечатлеть и отфиксировать во всех деталях дом 5 в Березовом переулке, завершив работу буквально за месяц до того, как он обратился в пепелище. Дача Леви числилась в охраняемых государством выявленных объектах наследия с 2001 года, но госорганами ничего для реального ее сбережения сделано не было. В данном случае, благодаря наличию обмерных материалов, фотографий и рисунков, остается хотя бы возможность воссоздания – в чем опять-таки заслуга вовсе не уполномоченных на то госорганов, а энтузиастов-общественников и откликнувшихся на их зов студентов и их научных руководителей.

Зарубежные усыновители и прочие вредители

Как свидетельствуют краеведы, весной 2014-го специально, чтобы там не жили бомжи, дачу Леви намеренно привели в непригодное для обитания состояние, выбив там окна и двери.

Отношение господина Куимова к лицам бомж известно так же хорошо, как отношение Шарикова к котам. Именно в бездомных, которые забираются в расселенные дома и устраивают там «полный бардак», видит глава района чуть ли не главную разрушительную силу. Тут с ними могут состязаться разве что граждане, отбывающие наказание в местах лишения свободы. По версии главы Курортного района, именно из-за невозможности связаться с экс-жильцами и тормозится программа расселения.

Тем не менее удалось за последний год справиться с половиной этой семилетней программы: от обитателей высвобождено более сотни домов, отчитался на правительстве Алексей Куимов. Несмотря на описанную им убогую картину бытования в «бараках», жильцы порой категорически отказывались их покидать – так что «мы вынуждены были пойти судебным путем», признал глава района.

Обесцененное наследие

Теперь, после учиненного Михаилом Мокрецовым моратория, без малого полторы сотни пустующих зданий не будут выставлены на продажу. По словам вице-губернатора, в настоящее время КИО разрабатывает комплексное решение по дальнейшему их использованию, которое до середины июня представят губернатору. Михаил Мокрецов не исключает возможности участия инвесторов, но при условии сохранения за Петербургом права на землю.

В отличие от господина Куимова исследователи из группы «Старые дачи» не склонны оценивать деревянную застройку Курортного района как большей частью «барачную». Согласно данным краеведов, только по Сестрорецку, Зеленогорску и Комарово насчитывается совокупно свыше трех десятков таких памятников федерального и регионального значения, более полусотни находятся в перечне выявленных объектов культурного наследия или рекомендованы экспертами к включению в него. Всего же, от Сестрорецка до Ушково, насчитывается около 140 заслуживающих особого внимания исторических деревянных построек.

Включенных в реестр могло быть гораздо больше. Например, в Репино вообще только один признанный памятник – Пенаты (как известно, новодел: усадьба дотла сгорела во время войны и была отстроена с нуля к 1960-м). Администрация поселка обращалась в КГИОП, например, с просьбой провести экспертизу по даче Голике-Коллиандера на предмет придания ей охранного статуса, но комитет, ссылаясь на нехватку средств, сначала переносил эти планы на будущие годы, а потом как-то и вовсе «позабыл» о них.

В этой связи возникает резонный вопрос: а какими финансовыми ресурсами подкреплено поручение губернатора провести экспертизы по всем историческим деревянным зданиям Курортного района? Каждая может стоить до миллиона рублей, на заседании правительства говорилось о 147 объектах. При этом план на 2015 год по проведению экспертиз за счет бюджета сверстан. Равно как и программа реставрации. В планах КГИОП на текущий год, увязанных со статьей «расходов на мероприятия в области сохранения, использования, популяризации и госохраны объектов культурного наследия», значится лишь один деревянный дом – дача Громова в Лопухинском саду (только разработка проектной документации). А экспертиз, консервации и реставрации ожидают десятки подобных зданий – на Петроградской стороне и Васильевском острове, в Пушкине, Павловске и других частях города, помимо Курортного района.

Конечно, было бы прекрасно создавать в исторических зданиях музеи, размещать там библиотеки или еще какие культурные центры. Но опять-таки из каких источников будут финансироваться их эксплуатация, необходимые реставрационные и ремонтные работы, штат сотрудников таких учреждений?

Отдам в хорошие руки

До сих пор, к сожалению, мы имеем очень мало примеров счастливых судеб деревянных памятников, находящихся в государственной собственности, чтобы радоваться объявленному мораторию на их передачу в иные руки. Гораздо больше примеров печальных. Когда десятилетиями такие объекты простаивали заброшенными – как многие бывшие ведомственные детские выездные садики, пионерские лагеря и базы отдыха.

Один из шедевров – дача Мюзера (современный адрес: Зеленогорск, Театральная улица, 9), с уникальным комплексом изразцовых печей и каминов – каких, по мнению специалистов, нет ни в Выборгском замке, ни в Эрмитаже.

Еще в 1938-м реклама обустроенного здесь пансионата «Элит» госпожи Хаар (Мюзер) предлагала полный пансион за 35–60 марок в день: «В здании есть электрическое освещение, общая гостиная-холл, фортепиано, радио, граммофон, центральное отопление, ванная комната, ватерклозет, сауна; имеется возможность порыбачить, есть и теннисный корт; вблизи имеются купальные кабинки».

После войны тут разместился исполком Зеленогорска, затем загс. После его перевода в Сестрорецк с середины 1990-х здание не эксплуатировалось, протечки привели к обрушению балки и серьезным повреждениям интерьеров, случались и пожары.

При этом дача имела статус памятника регионального значения. Доведенная до аварийного состояния, в 2012-м она была продана за 10 млн рублей строительной компании ООО «СК «Карат». Согласно условиям заключенного договора, новый владелец обязан был выполнить техническое обследование, реставрацию и ремонт здания, завершив все эти работы к июлю 2014 года. Но ничего не было сделано.

В ответ на обращения обеспокоенной общественности КГИОП сообщал о констатированном им неисполнении требований охранных обязательств и подготовке документов для обращения в арбитраж. Но, видимо, составлялись они столь виртуозно, что так и не были приняты судом.

«Сегодня никаких видимых результатов деятельности нового владельца нет, кроме установленного вокруг дачи Мюзера четырехметрового глухого забора, – говорит краевед Александр Браво. – На мой взгляд, есть все основания начать процедуру изъятия памятника у такого собственника, который нарушает все условия договора. И существуют большие опасения за судьбу уникального комплекса печей и каминов этой дачи: а на месте ли они? Мне один человек рассказывал, что видел, как ночью из ворот выезжали груженные чем-то тяжелые машины…»

Инициативу вице-губернатора Мокрецова краевед оценивает с осторожностью: «Есть примеры неудачных продаж, как и в случае с дачей Мюзера или дачей Юхневич в Комарово, где новый владелец тоже ничего не делает (сначала находившийся в ведении Минобороны объект был продан господину Усову, а теперь оказался в собственности у сына экс-министра Сердюкова. – Прим. ред.). Но, например, переданная в частные руки дача Новикова в Зеленогорске – где когда-то был дом отдыха «Лениздата», а потом она тоже пустовала многие годы, служебные корпуса пришли в аварийное состояние, были разрушены оранжерея, беседка и бассейн, украдены ворота – ее теперь восстанавливают, дача сохранена. С одной стороны, странно государству запрещать такие продажи, когда оно само на протяжении десятилетий доводило памятники до уничтожения. С другой – такой мораторий способен принести пользу, если это лишь первый шаг, за которым последуют проработка конкретных мер, будет сформирован приоритетный список объектов (на все ведь денег не хватит), определена последовательность продуманных действий. Иначе это только пустой звук».

Схожие опасения высказывает и координатор исследовательской группы «Старые дачи» Елена Травина: «Пока очень мало информации о сути моратория, чтобы сделать однозначные выводы. Хотелось бы для начала получить ответы на ряд вопросов. На какие именно деревянные дома распространяется временный запрет продажи – все вообще, либо исторические, либо имеющие при этом статус объектов культурного наследия? На какое время этот мораторий объявлен, существует ли план финансирования реставрации и содержания таких зданий? Будет ли список аварийных пополняться? Ведь даже для находящихся в удовлетворительном состоянии деревянных домов она может внезапно наступить – например, в случае пожара. И не означает ли, что, бросив все силы на спасение аварийных домов, мы лишим последнего шанса те, что находятся в среднем состоянии – и которые как раз легче привести в порядок и найти им применение?»

«Новая» перенаправляет эти вопросы вице-губернатору Михаилу Мокрецову. А попутно хотелось бы обратить внимание на два аспекта, способные, на наш взгляд, использовать взятую паузу с пользой и, возможно, помочь с изысканием необходимых средств.

Что делать, если действительно хотеть что-то сделать

Больше двух лет назад Совет по сохранению культурного наследия признал состояние деревянного зодчества Петербурга катастрофическим и обратился к своему председателю – губернатору Георгию Полтавченко – с предложением принять целевую программу сохранения таких объектов. К обращению прилагался разработанный экспертами план спасения, содержавший, в частности, такие рекомендации:

– вести под эгидой КГИОП постоянный мониторинг объектов деревянной архитектуры для определения технического состояния и мер по их поддержанию, определения очередности и стоимости противоаварийных и консервационных работ;

– публиковать на сайте КГИОП основную связанную с такими объектами документацию (фиксация технического состояния, предлагаемые мероприятия по сохранению и использованию, акты историко-культурных экспертиз, проектные решения);

– провести проверку обоснованности исключения из списка выявленных объектов, имевших место за последние два года;

– разработать и внести необходимые поправки в законодательство, обеспечивающие внедрение системы правовых и налоговых льгот для покупателей, владельцев и арендаторов, ведущих ремонтно-реставрационные работы (с обязательными четко прописанными обременениями) и применение более жестких санкций в отношении лиц, наносящих ущерб памятникам;

– разработать подпрограмму государственно-частного партнерства в отношении отдельных объектов (преимущественно тех, что получают или уже имеют общественные функции);

– осуществить подготовку научного каталога всех существующих памятников деревянного зодчества Петербурга и пригородов;

– ежегодные отчеты по реализации программы заслушивать на заседаниях Совета по сохранению культурного наследия.

До сих пор губернатор не предпринимал мер по реализации этих предложений. Теперь, когда он публично поддержал мораторий, мотивированный необходимостью не допустить уничтожения исторических деревянных зданий, может, стоит стряхнуть пыль с той программы и прислушаться наконец к мнению специалистов? Сдается, от следования их советам пользы наследию будет больше, нежели от изысканий имущественного блока Смольного. У него свои, профильные задачи. И соответствующие навыки могут также быть использованы на общее благо. В частности, для поиска отсутствующего финансирования. Можем даже подсказать, где искать: там, где недавно потеряли. Например, предоставляя целевым назначением золотые участки. Как, например, компании ЗАО «Петровский строитель» (входит в холдинг советника губернатора Петербурга Вагифа Мамишева) предоставили участок в 4,2 га в поселке Комарово, возле несчастной дачи Габерцетеля. Дача эта – выявленный объект культурного наследия, кстати, как раз в государственной собственности, находится на балансе КУГИ – доведена до грани уничтожения. Отписанный структуре господина Мамишева надел как бы обтекает дачу Габерцетеля со всех сторон – но сама она, похоже, бизнесмена интересует не больше, чем КУГИ. Гораздо интересней комаровская земля у взморья – если бы Смольный реализовал его через торги, вырученных средств хватило бы на спасение не одной исторической «деревяшки».

Участок, заметим, полностью попадает в зону охраняемого ландшафта, где законом запрещены «изменение рельефа и вырубка зеленых насаждений», «строительство объектов, влекущее за собой изменение основных характеристик ландшафта». Согласно утвержденной 23.01.2015 г. Комитетом по земельным ресурсам и землеустройству схеме расположения земельного участка при его использовании установлены следующие ограничения: водоохранная зона водного объекта – 42 253 кв. м, зона охраняемого природного ландшафта – 42 253 кв. м. То есть и то и другое полностью покрывает весь выделенный участок.

Счастливый его обладатель намеревается соорудить тут апарт-отель (читай – жилье) на пятне площадью 1658,7 кв. м. И чего ради ему приладили остальные четыре с лишним гектара, ныне покрытые лесом? Строительство двухэтажной гостиницы выдается за восстановление одноэтажной дачи Фаберже, сгоревшей на излете 90-х. Которая могла бы быть воссоздана без всяких фантазий – имеются и фотографии, и чертежи. Ну и, как говорится, вишенка на торте: КГИОП в своем ответе на запрос «Канонера» утверждает, будто дача Фаберже «полностью сгорела в 1998-м. В настоящее время сохранились лишь несколько гранитных фундаментных блоков, стены и гранитный колодец отсутствуют».

Краеведы, усомнившиеся в способности гранитного колодца сгореть, пришли на место да и сфотографировали его буквально пару недель назад. А также сохранившийся ленточный гранитный фундамент, из которого сотрудники КГИОП смогли разглядеть только несколько блоков. Если вдруг в них пробудится любопытство, могут обратиться в группу «Старые дачи». У них вообще еще много всякого есть, чего нет или о чем не хотят помнить в комитете.

Пока же призванное охранять памятники ведомство увлечено обслуживанием инвесторов, а имущественный блок изобретает «комплексные решения» судьбы наследия, никакой мораторий не спасет его от уничтожения.