Страсти по Исаакию

21 января (3 февраля по новому стилю) 1918 года одновременно в двух центральных советских газетах был опубликован декрет "О свободе совести, церковных и религиозных обществах".

При второй публикации он изменил свое наименование и в "Собрание узаконений" вошел под привычным нам названием "Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви". Инициатором декрета был действующий православный священник Михаил Галкин, который сразу после Октябрьской революции пришел в Смольный, встретился там с Лениным и предложил ему свои услуги. В течение десятиминутной беседы, вспоминал Галкин, Ильич "испытывал мои убеждения, а потом посоветовал написать статью в "Правду" об отделении церкви от государства". Статья была написана и опубликована, а Галкин был включен в комиссию по разработке декрета.

По одному из положений документа вся церковная собственность объявлялась народным достоянием, а церковь лишалась права юридического лица. Однако "здания и предметы культа отдавались в бесплатное пользование соответственных религиозных сообществ", и этот пункт в декрет вписал лично Ленин. Такова краткая история секвестра церковной собственности в Советской России.

Декрет с разными подзаконными актами и инструкциями продолжал действовать до 1990 года, когда началась массовая передача церковных знаний общинам, не только православным, но также католическим и протестантским.

В последний месяц вопрос о возвращении этой собственности церкви в Петербурге принял особенно острый характер. Епархия потребовала "возвратить" ей Исаакиевский собор. Вопрос о передаче собора, в котором уже долгие годы находится музей, вызвал горячий спор, который условно можно обозначить как спор музейщиков с церковниками по поводу того, кто должен быть собственником памятников церковной истории.

Этот спор имеет давнюю историю, он начался до революции. О том, что церковные власти небрежно относятся к памятникам старины, стали говорить еще в XIXвеке. Перестройка древних зданий, записи старинных икон и фресок вызывали протест у специалистов, историков и археологов (под археологией тогда понималось не только проведение раскопок, но и изучение, реставрация и описание памятников древности). Ранее на это не обращали особого внимания – казалась бы, какая разница: пристроили к древнему храму придел, заменили купол, прорубили новые окна, в результате стало удобнее.

Бытовую сторону истории не замечали или замечали только единицы. Как жили, как одевались наши предки, было просто неизвестно, даже после истории Карамзина. Когда Кипренский писал своего Дмитрия Донского в античных одеждах, то это было не только данью традиции – он попросту не знал, как одевались люди в XIVвеке. Большое влияние на образованное сообщество оказали исторические работы Ивана Забелина, который один из первых обратил внимание на повседневную, как бы сейчас сказали, жизнь Московской Руси. Сложилось целое сообщество историков и археологов, протестовавшее против, как им казалось, варварского отношения к памятникам старины. В конце XIX века палехские художники расписали Софийский собор в Новгороде, по договору с церковными властями, причем старые фрески были сбиты и уничтожены. Историк русской иконописи Никодим Кондаков считал, что люди, записавшие своей "гнусной" живописью новгородский собор Св. Софии, "археологические изверги и геростраты".

В связи с таким отношением к памятникам архитектуры и искусства в 1908 году председатель Императорского Московского археологического общества предлагал императору объявить всю церковную древность государственной собственностью. Николай II оставил резолюцию на письме: "Заслуживает всякого внимания". Однако решение о передаче так и не было принято – императору объяснили, что собственность в Российской империи неприкосновенна.

Другой так называемый церковный взгляд на памятники старины был представлен в то время известным церковным деятелем епископом Макарием (Гневушевым), который считал, что "страсть некоторых историков доходит до идолопоклонства перед каждым древним кирпичом… церковная власть должна понять, что любовь к старине у "варваров-монахов" более целесообразна и глубока, чем у археологов".

В советское время подобный спор между сторонниками и противниками передачи церковной старины был невозможен в силу ленинского декрета, который, кстати, неоднократно нарушался светскими властями. Однако после эпохи Хрущева ситуация в церковно-государственных отношениях стала более "вегетарианской".

Золотым веком советской реставрации называют брежневскую эпоху. Действительно, тогда фактически перестали уничтожать культовые здания, начал выходить замечательный журнал "Памятники отечества" и нигилизм по отношению к церковной старине прошел. На реставрацию памятников культуры тратились огромные деньги, и это были ненапрасные траты.

Возвращаясь к Исаакиевском собору, важно отметить, что он до революции не числился по церковному ведомству и состоял на балансе Министерства внутренних дел. Другими словами, он никогда не принадлежал церкви. Впервые вопрос о его передаче Московской патриархии, именно о передаче, а не о возвращении, так как нельзя говорить о возвращении имущества церкви, никогда ей не принадлежавшего, подняли в 1990 году. Тогда сошлись на совместном использовании собора при сохранении в нем музея. Так это и происходило до настоящего времени, когда прибывший в Петербург новый архиерей решил изменить statusquo.

В сказке Салтыкова-Щедрина медведь, прибывший на воеводство, должен был разгромить типографию; в полном соответствии с этим новый петербургский архиерей первым делом закрыл книжный магазин в здании напротив Александро-Невской лавры, принадлежащий епархии. Действительно, зачем епархии книжный магазин, ведь там не только продавались серьезные книги, но и проводились презентации, велись диалоги, которые привлекали людей разных убеждений. Попытки общественности протестовать не возымели действия. Перед закрытием внутри магазина висели плакаты, повешенные его сотрудниками, со словами якобы самого архиерея: "Книги нам не нужны".

Некоторые напрямую связывают конфликт, разгоревшийся вокруг Исаакиевского собора, с резким выступлением директора музея Николая Бурова против нового архиерея и его "мальчиков", прибывших с ним к новому месту служения. Выступление имело публичный характер и было широко растиражировано в питерских интернет-СМИ. Хотя в словах Бурова не было ничего нового: приезжая к новому месту службы, епископы всегда тянули за собой земляков-сослуживцев и родственников.

Масла в огонь подлила недавняя история с уничтожением барельефа Мефистофеля на Доме Лишневского, одного из самых ярких архитекторов петербургского модерна. Интернет-молва также связала это с "происками церковников". Интересно, чем руководствовались вдохновители этой акции, ведь, исходя из такого посыла, можно изуродовать множество соборов средневековой Европы, включая собор Парижской Богоматери, на стенах которого широко представлены различные скульптурные демоны и черти.

Петербургская епархия – особое место, ее владыками в XX веке были такие выдающиеся архиереи, как благороднейший Антоний (Вадковский), святой Вениамин (Казанский), ученейший Григорий (Чуков). На их фоне новоназначенный архиерей выглядит очень невыразительно.

Не следует также забывать о том, что уровень легитимации современного епархиального епископа крайне низок. Епископ – выборная должность, это совершенно четко прописано и в посланиях апостола Павла, и в каноническом праве древней церкви. Поместный Собор 1917–1918 годов восстановил выборность епископата, которая впоследствии отмерла в результате большевистских гонений. Хотелось бы, чтобы новый архиерей учитывал все нюансы своего положения и внимательно относился к общественному мнению культурной столицы.

Важно отметить, что выступление какого-либо церковного чиновника, архиерея или одного "православнутого" депутата выдается за голос всей Православной церкви. Эти иногда совершенно безумные выступления и комментарии создают общий негативный фон по отношению к церкви. А голос самой церкви, ее рядовых священнослужителей, не слышен, сотни образованных священников, активных прихожан вынуждены просто молчать, и это понятно: церковь давно лишена соборного управления. Хочется, чтобы этот голос все же звучал и чтобы это был адекватный ответ на вызовы современности.

Павел Рогозный,

Санкт-Петербургский институт истории РАН – специально для "Новой"

P. S. Власти города решили не передавать Исаакиевский собор церкви, в связи с чем директор музея на официальном сайте уже поздравил его сотрудников с праздником "2 сентября". Епархия (правда, пока неофициально) заявила, что готова судиться с городской властью. История продолжается…