Как обмануть Путина
— спросите в Минкульте и Смольном, могут рассказать.
Год назад Владимир Путин поддержал идею создания на Охтинском мысу археологического музея-заповедника как альтернативы его застройки деловым центром Газпрома:
«Одним зданием административным больше, одним меньше, а археологический заповедник — это интересная идея», — сказал президент. И поручил Минкульту, правительству и ПАО «Газпром» проработать этот вопрос.
Год прошел как сон пустой: судя по докладу, представленному главе государства к нынешнему заседанию Совета по развитию гражданского общества и правам человека, поручение Путина «обнулили». Археологический заповедник подменили «парком в рамках благоустройства при строительстве общественно-делового центра ПАО «Газпром нефть». Газпромовскую концепцию под таким названием якобы и поддержала рабочая группа под руководством замминистра культуры Аллы Маниловой, созданная для исполнения поручения президента. Строительство это, как уже рассказывала «Новая», подразумевает устройство котлована глубиной до 17,9 м. Что уничтожит все уникальные средневековые фортификации, попадающие в пятно застройки (а она займет почти всю территорию мыса, обойдя лишь жалкие 15%, удостоенные госохраны). Их отметят поминальными табличками, «табло с изображением памятника» и «трехмерной информационной картой в виде макета крепости Ниеншанц» — «таким образом ценные археологические артефакты будут сохранены с помощью современных технологий», говорится в докладе.
Концепция эта, утверждается в документе, переработана ПАО «Газпром нефть» «с учетом предложений рабочей группы». Загадка — откуда взялись предложения, если концепция вообще не рассматривалась на ее заседаниях. За целый год их провели всего два (онлайн). В докладе они поданы как «полноформатные совещания, на которых комплексно рассмотрены все аспекты спорных вопросов музеефикации памятников Охтинского мыса и создания музея-заповедника».
На самом деле первое заседание (8 июня) носило скорее установочный характер.
Как объявила председательствующая Алла Манилова, «мы ничьи выступления не готовили», «специальной повестки у нас нет» — и предложила «просто инициативно высказываться».
Большинство участников высказаться оказались не готовы — поскольку, по их признанию, вообще не владеют темой.
Так, директор Института археологии РАН Николай Макаров выразил недоумение, зачем его включили, когда «в Петербурге замечательный археологический цех квалифицированный, который вполне мог бы решить эту тему без москвичей».
Единственным представителем этого цеха в рабочей группе оказался Петр Сорокин — старший научный сотрудник Института истории материальной культуры (ИИМК) РАН, участвовавший с 1997 г. в раскопках на Охтинском мысе и руководивший ими в 2006–2009 гг. В докладе Сорокин представлен скромно — в числе «представителей петербургского археологического сообщества (далее — инициативная группа), которые выступают за запрет строительства на всей территории Охтинского мыса».
Сорокин подготовил к заседанию презентацию, однако показать ее не удалось. «У нас нет такой технической возможности», — заявила статс-секретарь Манилова и предложила потом разослать презентацию Сорокина членам группы.
Алла Манилова. Фото: ТАСС
Председатель КГИОП Сергей Макаров признал: «Я не археолог и мало что смыслю в этой сфере». Однако дал оценку обнаруженным на мысу археологическим объектам: «Показывать на Охтинском мысу нечего».
Полную неосведомленность выказал и вице-губернатор Борис Пиотровский, сказав, что на мысу взято под охрану 25% территории (на самом деле — 15). Но, предвосхищая профессиональное обсуждение, сразу выдал готовый ответ на поставленную президентом задачу, заявив: «При реализации проекта [Газпрома] невозможно на таком объеме организовать музей-заповедник».
Явно не тянет на «комплексное рассмотрение всех аспектов» и второе, октябрьское заседание группы: «приняли к сведению» аналитическую справку Эрмитажа и подготовленную ИИМК РАН дорожную карту по созданию музея-заповедника. И поручили Петру Сорокину за четыре дня подготовить новый документ — какие еще археологические объекты на Охтинском мысу предлагается взять под охрану, «с указанием методов их музеефикации и степени сохранности». Постановив, что затем эти предложения направят «на экспертную оценку» членам рабочей группы.
Никакого итогового решения — что именно рекомендовать президенту, с какими обоснованиями — не принималось, голосования не было. Известно, что некоторые члены рабочей группы, так и не дождавшись резолюции, направили письма госпоже Маниловой, выражая обеспокоенность, как будет сформировано итоговое решение, и с просьбой прислать проект доклада президенту для ознакомления и возможного внесения своих корректировок. Но ответов не получили.
Сам факт «экспертной оценки» предложений кандидата наук Сорокина (посвятившего исследованию Охтинского мыса почти 20 лет) членами рабочей группы (из которой половина приходится на чиновников и представителей «Газпром нефти»), конечно, изумителен.
Некоторые из понимающих разницу компетентности собственной и Сорокина отписались совсем коротко, но честно. Как директор НИИ природного и культурного наследия им. Лихачева Владимир Аристархов: «[Институт] сообщает об отсутствии предложений по вопросу о возможности создания историко-археологического музея-заповедника на Охтинском мысе».
Другие признали, что для выработки позиции у них мало информации, нужны дополнительные материалы и исследования.
Ценность наследия Охтинского мыса сомнений ни у кого не вызывала. «Территория Охтинского мыса и связанное с ней наследие является уникальным комплексом, требующим сохранения», «обладает несомненным историко-культурным и рекреационным потенциалом», — отмечал директор музея «Смоленская крепость» Сергей Пиляк.
Глубже погруженные в проблему петербуржцы проявили большую обстоятельность в своей аргументации.
«Охтинский мыс — единственная территория в границах Санкт-Петербурга, где можно наглядно показать историю пра-Петербурга, что имело бы огромное значение для патриотического воспитания подрастающих поколений. Другой такой возможности в нашем городе нет и не будет. Конечно же, ни бизнес-центр, в котором часть помещений была бы отведена под музей, ни даже ландшафтный парк без сохранения с максимально возможной полнотой открытых памятников эту задачу выполнить не смогут, — настаивал ведущий научный сотрудник НИИТАГ, зампред Совета по сохранению культурного наследия при правительстве Петербурга Михаил Мильчик. — Считаю необходимым, чтобы рабочая группа поддержала предложение президента о создании на Охтинском мысу археологического музея-заповедника […] От предложения строительства здесь нового бизнес-центра следует отказаться, но если он все-таки необходим Газпрому, то надо просить правительство Санкт-Петербурга изыскать для него подходящее место за пределами исторического центра Петербурга и передать эту территорию на льготных условиях».
Создание музея-заповедника на основе предложенного Сорокиным перечня обнаруженных археологических объектов поддержал и директор Института археологии РАН Николай Макаров — как «наиболее приемлемый способ сохранения и популяризации исторического наследия Охтинского мыса, неотъемлемой составной части истории и культуры Невского края». Рекомендовав дополнительно оценить современное техническое состояние объектов, на котором могло сказаться «негативное антропогенное воздействие, особенно интенсивное в XIX–XX вв». И указав (с оговоркой — «насколько нам известно»), что в ходе раскопок «не удалось выявить надземных частей крепостей».
Директор Института археологии РАН Николай Макаров
И вот как интерпретировали его рецензию в докладе президенту:
«…членами рабочей группы отмечено разрушение части объектов в процессе археологических раскопок пластов неолита и раннего металла, а также полная утрата археологических объектов в результате интенсивного антропогенного воздействия в XIX–XX вв. в той части Охтинского мыса, где велась активная хозяйственная деятельность.
По сути участки культурного наследия на территории Охтинского мыса представляют собой небольшие зоны между раскопками, а также остатки деревоземляных крепостных рвов. Вместе с тем возможна музеефикация части фортификационных сооружений.
Академик Н. А. Макаров обращает внимание на отсутствие надземных частей памятников и невозможность сохранить основания памятников в открытом виде во влажном петербургском климате».
Хотя о такой «невозможности» и климате у Макарова нет ни слова. И ни он, ни другие эксперты никогда не заявляли о «полной утрате археологических объектов».
Особую изобретательность составителям доклада пришлось проявить, представляя позицию Государственного Эрмитажа. При известной дипломатичности Михаила Пиотровского и непростой для него ситуации (усугубленной соглашениями музея с Газпромом, спонсирующим проекты музея, а также полученной сыном должностью вице-губернатора) Эрмитаж вполне четко обозначил главное: находки на Охтинском мысу «представляют ценность с точки зрения истории и воинской славы народов Российской Федерации».
Причем речь не только о 15% подохранной территории. В аналитической справке Эрмитажа упоминаются и неолитическая промысловая зона V–III тыс. до н. э., («в такой высокой степени сохранности подобные сооружения эпохи неолита нигде более в Европе не обнаружены»), и мысовое городище новгородского времени, и большая часть (450 м) рвов крепости Ландскрона 1300 г., и ее «совершенно уникальный объект — нижняя часть сруба башни-донжона», а также остатки рвов (13 тыс. кв. м) и бастионов крепости Ниеншанц (XVII в.), ее каменные и деревянные сооружения и Охтинская верфь XIX в.
Степень сохранности рвов и части башни-донжона Ландскроны «позволяет обеспечить их сохранение в существующем виде на месте обнаружения», — убеждены научные сотрудники Эрмитажа. Но «при любом новом строительстве на данной территории угроза сохранившимся памятникам станет вполне реальной».
Завершает документ вывод: важнейшей задачей должно стать коллегиально принятое решение о возможности создания на территории мыса историко-археологического заповедника. Сооружения которого «не затронут уникальных археологических и культурно-исторических объектов».
Замдиректора Эрмитажа археолог с 45-летним стажем Светлана Адаксина в своем выступлении на заседании рабочей группы говорила:
«Если мы вообще лишим город единственной раз в жизни появившейся возможности создать археологический парк, у нас его уже не будет никогда, это точно — потому что нет другой такой территории, на которой бы такой многослойный памятник сохранился. И Газпром может быть спонсором этой программы и прославиться на все века во всех поколениях. Поэтому я предлагаю попробовать поискать золотую середину. Но памятник этот не только в виде археологического музея, а в природе, на натуре, конечно, сохранять нужно».
Из трансляции заседания президентского Совета по развитию гражданского общества и правам человека
Сам Михаил Пиотровский, направляя в Минкульт справку Эрмитажа, добавлял в сопроводительном письме: «…археологические работы следует продолжить, но не просто так и не для сноса, а для создания совместного проекта, который должен соединить общественное и деловое пространство с археологическим парком. […] Для деловой репутации и города, и бизнеса создание оригинальной «Газпром-Ландскроны» было бы хорошим проектом».
Но что для культуры хорошо, для застройщика смерть: Ландскрона занимает 7000 кв. м в самом центре участка. И «Газпром нефть» в компании с Минкультом и Смольным изо всех сил пытаются доказать, что ее нет, чудесным образом совмещая отстаивание такой позиции в суде с исполнением поручения президента. А по другую сторону баррикад — 21 профессиональный археолог, доктора и кандидаты наук, вот такой беспрецедентный коллективный иск. Суд первой инстанции признал их правоту и обязал КГИОП вынести решение по заявлению о выявлении Ландскроны. Но об этом в докладе группы Маниловой президенту не упоминается.
«Для музеефикации пригодны не все выявленные объекты, — допускал Михаил Пиотровский в отзыве на предложения Сорокина. — Это обусловлено степенью их сохранности, доступностью (частично объекты культурного наследия налегают друг на друга, что создает неудобство для их музеефикации, все они находятся на различных уровнях). […] Большинство выявленных фортификационных объектов должно быть законсервировано (выделено Пиотровским). Для этого необходим проект их консервации. Это позволит их сохранить».
А отдельным письмом Алле Маниловой от 23 ноября директор Эрмитажа предостерег от спешки «с единственной целью успеть к назначенному сроку». Пояснив, что «вопрос о создании историко-археологического музея-заповедника на Охтинском мысе является серьезной комплексной научной, культурной, археологической и бизнес-задачей и требует значительных интеллектуальных усилий, проведения экспертиз, общественного обсуждения, финансовых усилий. Только так можно выбрать решение, за которое потом будет не стыдно перед будущими поколениями».
Оставив за бортом приведенные доводы и рекомендации Эрмитажа, в доклад президенту вложили вырванную из контекста выжимку, подбив к ней общий вывод: «По мнению президента союза музеев России, генерального директора Государственного Эрмитажа М. Б. Пиотровского для музеефикации пригодны не все выявленные объекты. Это обусловлено степенью их сохранности, доступности и тем фактом, что объекты фактически наслаиваются на разных уровнях и частично перекрывают друг друга. Таким образом, по мнению ведущих экспертов основания для полноценного музея-заповедника на Охтинском мысе отсутствуют».
Фото из сообщества «Спасем Охтинский мыс»
Но кто же эти «ведущие эксперты»? Из 14 отзывов, поступивших от членов рабочей группы, против археологического музея-заповедника только 4 — отзыв «Газпром нефти», председателя КГИОП Сергея Макарова, вице-губернатора Бориса Пиотровского и главы комитета по культуре (теперь уже бывшего) Эдуарда Сухенко.
Весь год Минкульт получал обращения авторитетных археологов, резолюции научных конференций (в том числе международных), кафедры археологии СПбГУ, ИИМК РАН, от подразделений ИКОМОС (от петербургского до международного уровней), ВООПИиК и др. — в поддержку археологического заповедника с сохранением всех выявленных на Охтинском мысу объектов и полным запретом его застройки. Но все эти мнения оказались проигнорированы. О них в докладе не упоминается, как и о материалах Эрмитажа и также подготовленной по поручению рабочей группы дорожной карты ИИМК РАН с тремя вариантами создания заповедника.
В стремлении освободить территорию мыса от мешающего застройке археологического обременения порученцы попытались переключить внимание на создание Музея археологии Петербурга, причем в другом месте — в Петропавловской крепости (на базе Государственного музея истории Санкт-Петербурга). Доложив президенту как о решенном деле: «В Меншиковом бастионе будет создана постоянная экспозиция, демонстрирующая уникальные подлинные археологические артефакты, раскрывающие историю Охтинского мыса».
Утаив при этом позицию руководства самого музея, внятно изложившего, почему реализация этой затеи сейчас невозможна.
Главная проблема в том, что Меншиков бастион — еще один проблемный объект петербургской археологии. Внутри, под каменной облицовкой, находится бастион первоначальной крепости петровских времен (земляные валы и деревянный сруб). При прежнем директоре музея приняли волюнтаристское решение: изъять содержимое бастиона ради получения дополнительного помещения. Начавшаяся «выемка грунта» едва не обернулись катастрофой: укрепления петровских времен не только представляют историко-культурную ценность, но и держат на себе бастион более позднего времени. Работы привели к повреждению каменной облицовки и были остановлены. Петровская дерево-земляная крепость была признана выявленным объектом культурного наследия. Но проблема ее сохранения, как и реставрации Меншикова бастиона, до сих пор остается нерешенной.
«Проектирование Музея археологии в Меншиковом бастионе преждевременно, — писал в Минкульт директор Музея истории Петербурга Владимир Кириллов. — В настоящее время раскопки в бастионе закончены, найденные артефакты в виде земляного вала и деревянного сруба могут быть утрачены из-за отсутствия методики их консервации. Необходимо в ближайшее время с участием археологов и КГИОП утверждение методики музеефикации раскопа и найденных в нем объектов. [После чего] можно будет приступать к обсуждению вопроса об экспозиции в Меншиковом бастионе. На наш взгляд, она должна будет рассказывать прежде всего об истории этого исторического объекта и уже затем об истории приневских земель, включая Охтинский мыс как один из разделов экспозиции».
Кроме того, Кириллов объяснял, что создание Музея археологии требует глубокой научной проработки с привлечением «профессиональных археологов, специалистов по средневековой фортификации», а во вверенном ему музее таких нет.
На заседании СПЧ Константин Михайлов (поднявший вопрос об Охтинском мысе год назад) попросил Владимира Путина «не считать закрытым» исполнение его поручения, а «устроить полноценное экспертное обсуждение». По итогам деятельности рабочей группы ничего не было обнародовано. Но, добавил Михайлов, стали публиковаться экспертизы, из которых понятно, что проекты застройки мыса не меняются — «как будто бы не было Ваших поручений».
Из ответа Владимира Путина создалось впечатление, будто его уже пытались убедить, что концепция «Газпром нефти» (с «историческим парком» «в рамках благоустройства при застройке») обеспечит сохранность памятников.
«В целом, по-моему, компания согласна вложить определенные средства в то, чтобы создать музейный комплекс, — сказал президент. — Но я понимаю, что это вопрос дискуссионный: сколько должно быть там музейного пространства, сколько офисных помещений и так далее. Если это возможно, то это хороший путь — поиск компромиссов. Почему? Потому что сразу у вас будет источник финансирования, и источник надежный и хороший. Если это возможно совместить, конечно», — еще раз добавил Путин.
Но совместить сохранение средневековых фортификаций со строительством проектируемого Газпромом офисного комплекса невозможно. Он «ложится» прямо на Ландскрону, наваливаясь и на неподохранные части Ниеншанца, новгородского городища, Охтинской верфи, где создавались суда, связанные с великими географическими открытиями, и могильник с останками русских воинов, проливавших кровь за эту землю.
Эти масштабные памятники, занимающие почти 20 тысяч квадратных метров, и есть главная ценность Охтинского мыса — в какую витрину их поместить?
Надежду на то, что еще не все предрешено, Владимир Путин все же оставил.
«Я сейчас не хочу предрешать окончательное решение вопроса, но тем не менее попросил бы вас с компанией [«Газпром нефтью»] поработать, — предложил Константину Михайлову президент, — а компанию я соответствующим образом мотивирую на эту совместную с вами работу и на обсуждение этого вопроса».
Скоро увидим, как будет сформулировано обновленное поручение президента — подключат ли к его исполнению Михайлова, как определят задачи. А к исследованию представленного главе государства доклада впору подключить Следственный комитет: пусть проверит, тянет ли такая работа на статью о подлоге.