Напрашиваться смысла не вижу
Петербургские оппозиционеры о ходе расследования нападений на себя.
В конце 2017 – начале 2018 года по Санкт-Петербургу прокатилась волна избиений активистов протестных акций. Жертвами агрессии стали люди, широко известные в оппозиционных кругах. Все преступления совершались в подъездах домов в утренние часы, а информация о потенциальных жертвах выкладывалась в одном из пабликов ВКонтакте (сейчас он заблокирован администрацией соцсети).
Напомним, 25 октября 2017 г. неизвестный распылил перцовый баллончик в лицо члену движения «Солидарность» Владимиру Шипицыну и нанес ему несколько ударов кастетом. 27 декабря нападение было совершено на активиста Владимира Иванютенко – его ударили электрошокером, а затем проткнули печень и селезенку охотничьим ножом. Второй удар нападавший наносил в область сердца, но промахнулся.
Владимир Шипицин после нападения // Фото: svoboda.org
Не заставил себя ждать и следующий случай: уже 28 января 2018-го, в ходе «Забастовки избирателей», избили правозащитника Динара Идрисова. Он получил сотрясение мозга, закрытую черепно-мозговую травму и множественные ушибы по всему телу.
19 февраля от нападения пострадал активист «Открытой России» Олег Максаков. Неизвестные с замотанными шарфами лицами несколько минут молча били его ногами в лицо.
Владимир Иванютенко, активист движения «Артподготовка» (организация запрещена на территории РФ):
Меня вызывали в полицию несколько раз: сначала мы говорили со следователем, с ним же были два опера из убойного отдела. На следующий день приходил участковый. Потом были еще два допроса у следователя.
На первом допросе задавалось множество неуместных вопросов: «Что за группа «Артподготовка»? Вы же против правительства?» Я тогда сказал, что не для того пришел, чтобы меня пытались посадить по 282-й статье.
Потом проводилась медицинская экспертиза. Они собрали кровь с места преступления и установили, что нападение «совершил человек». Это меня, конечно, очень удивило, я-то уже думал, это существо необычное.
Помимо этого, моего начальника участка вызывали в полицию в следственный отдел. Ну что они могли спросить? Максимум – не было ли у него конфликтов на работе до такой степени, чтобы его могли убить. Такие вот результаты общения со следователем.
Статью УК РФ 111 «Нанесение тяжких телесных повреждений с использованием оружия» мы с адвокатом пытались переквалифицировать в «покушение на убийство». Это действительно было покушение на убийство, в принципе мы все это прекрасно понимали. В начале нам отказала начальник следственного отдела, позже мы оспаривали это в суде. Отказ был по формальным причинам: мол, «не на данной стадии следствия».
Как я понял по недомолвкам следователя Магомедова, нападавшие ему известны. Я сделал свои выводы из анализа того, что он мне говорил. Так, он называл вещи, о которых я на тот момент еще не вспомнил. Например, настойчиво спрашивал, есть ли у нападавшего усы.
Официально никого еще не нашли. Меня не вызывают, а напрашиваться смысла не вижу. У меня есть уверенность, что это дело раскрывать не будут.
На мои политические убеждения это не повлияло. Точнее повлияло, но совсем не так как эти люди этого хотели.
Олег Максаков, активист движения «Открытая Россия»:
Когда я еще лежал в больнице непосредственно после случившегося, ко мне приезжал следователь уголовного розыска с своим коллегой. Я рассказал все, что я помнил, потом он уехал.
После того как меня выписали, я был приглашен в отдел дознания. И там еще раз повторил свой рассказ. Собственно, на этом все и закончилось. Больше никакой информацией о ходе расследования я не обладаю. Для дачи повторных показаний меня не вызывали.
Динар Идрисов, правозащитник, координатор проекта «Русь Сидящая» в Санкт-Петербурге:
Изначально я сделал заявление о преступлении и дал объяснения, находясь в больнице. После меня пару раз пытались дернуть для дачи дополнительных объяснений в следственное управление МВД по Центральному району, но по разным причинам я туда не попал. В итоге о ходе расследования меня никто не информирует, постановления о возбуждении уголовного дела я так и не получил.
Изначально я считал, что нападение на меня было осуществлено оперативными сотрудниками ФСБ. Об этом свидетельствовал особый цинизм, ведь это было сделано в период нахождения в этом месте огромного количества полиции, а здание было буквально напичкано камерами видеонаблюдения.
Динар Идрисов после нападения // Фото: facebook.com
Что удивительно, из двух десятков камер, которые находятся в этом дворе и в подъезде, где случилось нападение, ни одна не работала. Учитывая, что там находится квартира Валентины Матвиенко (об этом я узнал со слов жителей того же подъезда), камеры ФСО работать точно должны были.
Также этот вывод был сделан исходя из анализа сохранившейся аудиозаписи, брошенных фраз, а их там было очень мало. Нападавшие были немногословны. Они не общались со мной в момент нападения, лишь в конце один из них бросил в мой адрес, что я «довы*****ся» [довыпендривался]. Другой, обращаясь к старшему по званию или же субординации, спросил разрешения уходить, поскольку на лестничной площадке послышались шаги.
Собственно, сам характер нападения свидетельствует о том, что это были люди, подготовленные к совершению таких действий. Действовали они слаженно, быстро, дерзко. При этом в том же дворе находится одно из управлений МВД, то есть там еще камеры МВД. В общем, если следствие хотело установить кто эти лица, то возможности технические у следствия были.
P. S. Владимир Шипицын общаться с «Новой газетой» отказался. По словам оппозиционера, он «не располагает временем и не считает какую-либо встречу целесообразной».
Мария МАКАРОВА