Надгробный небоскреб
Сооружение небоскреба без нарушения законов невозможно — к такому заключению пришли эксперты, собравшиеся в пятницу в Доме архитектора на общественное обсуждение концепции «Охта-центра». К сожалению, донести эту мысль до своих оппонентов им так и не удалось за отсутствием таковых.
Противники «Охта-центра» требуют от власти соблюдать ее же законы
Бой с тенью
Никто из представителей «Охта-центра» — как, впрочем, и никто из чиновников КГА и КГИОП — на слушания не пришел. Это уже становится традицией: на словах — заявления о необходимости дискуссии, на деле — уклонение от нее под любым предлогом.
— Мы ведем бесконечный «бой с тенью», — заявил сопредседатель ВООПИиК, профессор Александр Марголис, попросив перестать употреблять слово «проект» применительно к газоскребу, поскольку его никто не видел: одни разговоры о якобы уже готовых «180 тысячах чертежей». Обсуждение, тем не менее, состоялось, и выступавшие эксперты, ссылаясь на нормы законодательства, убедительно доказали, что без грубого нарушения закона построить газоскреб невозможно.
По мнению открывавшего обсуждение Сергея Малкова — депутата ЗАКСа, и зампреда комиссии по городскому хозяйству, — судя по приходящей в городской парламент почте, проблема «Охта-центра», угрожающего историческому облику Петербурга, волнует огромное число людей. Именно поэтому на защиту города встали самые разные общественные организации и политические партии — от «Яблока» до коммунистов, и именно поэтому представители «Охта-центра», как он выразился, «испугались рукопожатия».
Верхоглядность вертолетной экспертизы
То, что строительство 400-метровой башни невозможно в силу норм Градостроительного кодекса, разъяснял директор центра экспертиз ЭКОМ Александр Карпов. По его словам, для участка, выделенного под «Охта-центр», где установлена высота застройки в 48 метров, а для локальной доминанты — 100 метров, в принципе не может быть выдано разрешение на отклонение от предельных параметров по высоте, потому что не может быть таких «неблагоприятных характеристик участка», которые бы не позволили строить 100-метровое сооружение, но позволили бы строить 400-метровое. К тому же земельный участок, предусмотренный для строительства башни, до сих пор не сформирован — между тем, за разрешением на отклонение могут обращаться только собственники земельных участков.
Далее, Карпов полагает, что для зоны ЗРЗ-2 (в которую входит участок «Охта-центра»), в соответствии с законом о режимах зон охраны, любые вновь сооружаемые объекты не должны быть видны с открытых городских пространств – но это условие башня явно нарушает.
— Даже 100-метровая высота для нее не очевидна, — полагает господин Карпов, — потому что и она вторгается в городские панорамы.
Что касается «вертолетной экспертизы» воздействия «Охта-центра» на виды города, на которую ссылаются сторонники башни, то ее Карпов считает «юридически ничтожной, а физически ошибочной» — что показывает сравнение ее данных с результатами моделирования, проведенного ВООПИиК и центром ЭКОМ, представленное на выставке, которая была организована «антикукурузной» коалицией…
Зампред городского отделения ВООПИиК Александр Кононов полагает, что, в соответствии с законом о зонах охраны, на участке, где собираются строить «Охта-центр», высота регулируется ПЗЗ, «если это не искажает исторические панорамы». Но даже по картинкам, которые представил сам «Охта-центр», такие искажения налицо.
— Достаточно одного лишь изменения вида на Смольный собор, — заявил эксперт, — чтобы больше не продолжать обсуждать вопрос о законности строительства башни.
К тому же охраняемыми законом являются и все панорамы, расположенные в пределах 6 километров от Исаакиевского собора — и туда также попадает «Газоскреб».
— Пока закон о зонах охраны не будет изменен — вопрос о строительстве вообще не стоит, — полагает Александр Кононов. — При этом «точечное» изменение этого закона, в отличие от изменения ПЗЗ, невозможно: можно только принять новую редакцию, которую придется заново согласовывать с федеральными органами и проводить через новую экспертизу.
А еще господин Кононов заметил, что искренне расстроен из-за отсутствия в зале оппонентов:
— Может быть, они предъявили бы свои доводы и доказали бы, что все, что мы говорим — это ерунда? Но они не приходят…
О стыде
Один оппонент, впрочем, пришел: Марат Козлов, назвавший себя «профессиональным жителем» и возглавляющий общественную организацию «Правый берег». Впрочем, судя по тому, что для распространения своих идей он имеет возможность издавать массовым тиражом спецвыпуски газеты «Метро», за ним стоят профессионалы совсем другого рода. И несложно предположить, где они работают, а также кто их финансирует…
Но что же услышали участники обсуждения? Юридические аргументы, которые доказали бы возможность строительства? Отнюдь: Козлов так ничего по существу дела и не сказал. Он посетовал на «отсутствие диалога» между противниками и сторонниками башни (что выглядело забавно на фоне отсутствия представителей «Охта-центра»), и заявил, что еще год назад сам был ее противником, но затем кардинально сменил убеждения! Но что же способствовало обращению этого нового Павла? Как выясняется, на него произвел неизгладимое впечатление выход города из проекта, потому что «теперь это не затрагивает его как налогоплательщика». Забегая вперед, отметим, что выступления автора статьи, бывшего одним из основных докладчиков, г-н Козлов не дождался — а жаль: ему пришлось бы серьезно разочароваться в этом своем убеждении…
Вопрос о том, готов ли он ради башни пожертвовать видом на Смольный собор, Козлов счел «некорректным», заявив, что мы «не жертвуем этим видом, а модифицируем его». И пожаловался, что, как только он выступил в защиту «Охта-центра», его стали «травить» — эту незатейливую мысль, как уже было сказано, растиражировали в газете «Метро», а также в смольнинском боевом листке «Петербургский дневник», издаваемом, между прочим, на средства налогоплательщиков.
Но в чем же заключается травля? Оказывается, ему «звонят и пишут письма по электронной почте: вам должно быть стыдно». Конечно, должно быть! Например, за помещенное в «Петербургском дневнике» утверждение, что «среди своих оппонентов Марат пока не нашел ни одного жителя Красногвардейского района» (видимо, организация «Охтинская дуга» — это миф, изобретенный противниками башни). Или за обвинение оппонентов в том, что они «вывешивают в Интернете сделанные на коленке с помощью фотошопа и в нарушение всех пропорций модели башни». О том, что моделирование ВООПИиК и ЭКОМ, представленное на выставке, выполнялось с использованием профессиональной модели Винокурова-Федоровой, опиралось на официальные данные геоинформационной системы города, а в ключевых точках проверялось на самой современной компьютерной модели в Институте территориального развития, г-ну Козлову неведомо…
Последние строки «классической» главы
Татьяна Красавина из «Охтинской дуги» заявила, что «Газпром» тратит на строительство не свои, а наши деньги — и мы имеем полное право их пересчитать, — а информация о проекте и о целевой программе скрывается.
Ваш покорный слуга приводил экономические расчеты, показывающие, что «Газпром нефть» получает от города такие налоговые преференции, что, по сути, собирается строить башню именно на те деньги, которые недоплачивает в бюджет — хотя они могли бы пойти на социальные программы (см. «Новую газету» № 49 от 9 июля). А депутат ЗакСа трех созывов, «яблочник» Михаил Амосов напомнил, что это не первый случай, когда в Петербурге хотят строить небоскребы — еще в 1993 году была идея строительства «Башни Петра Великого» в устье реки Смоленки, но резко против выступил академик Дмитрий Лихачев. Строительство «Газоскреба» Михаил Амосов назвал «троянским конем»: если это удастся один раз — любая компания сможет заявить, что для нее высотный регламент не указ, и требовать «исключений из правил». И еще Амосову высказал удивление тем, что со строительством 400-метровой башни почему-то увязывают строительство метро и транспортных развязок.
— Это шантаж и спекуляции — связывать высоту и социально-экономическую составляющую, — полагает он.
«Абсолютно неграмотным решением, не основанным ни на какой градостроительной концепции», назвал идею газоскреба председатель комиссии по культурному наследию Союза архитекторов Дмитрий Бутырин. По его мнению, есть две движущие силы строительства: «непомерные амбиции, не соотносимые со временем», и коммерция — только 18% офисных помещений будет использоваться Газпромом, а остальное станут сдавать для извлечения прибыли.
— Это будет надгробный памятник городу, — считает Бутырин.
Архитектор Максим Атоянц, говоря об обещаниях при помощи «Охта-центра» создать новые рабочие места, напомнил, что в Риме в V-VI веках нашей эры пережгли на известь 95% мраморных статуй — что, конечно, «способствовало развитию строительной отрасли и создало множество рабочих мест».
— Агитаторы за «Охта-центр» ведут наглую пиар-кампанию, — заявил, завершая обсуждение, Александр Марголис. — Требуют закрыть главу «классический Петербург» и начать новую. При этом архитекторов, которые против строительства, они объявляют «завистниками». Хотите строить новый Петербург? Отойдите подальше и стройте! Еще нам все время объясняют, что есть те, кому, из-за огромных денег, которые они платят, законы не писаны. Это — атака на правосознание общества! К тому же Миллер — не Рокфеллер, а назначенный чиновник, и распоряжается он не своими средствами, а государственными.
По словам Марголиса, инициаторы строительства «чувствуют поддержку с самого верха», поскольку все протестные обращения и письма «наверх» остаются без ответа. Что же, считает он, если в послании к Законодательному Собранию губернатор заявила, что теперь-то петербуржцы будут жить не по понятиям, а по законам — ее надо «поймать за руку» и потребовать жить именно по законам, а не по понятиям.
— Сегодня, — говорит Александр Марголис, — градозащитное движение все больше превращается в правозащитное, поскольку, как и диссиденты 60-70-х годов, требует от власти: «Соблюдайте свои законы!»
Александр Марголис, сопредседатель ВООПИиК Санкт-Петербурга
Бой с тенью
Никто из представителей «Охта-центра» — как, впрочем, и никто из чиновников КГА и КГИОП — на слушания не пришел. Это уже становится традицией: на словах — заявления о необходимости дискуссии, на деле — уклонение от нее под любым предлогом.
— Мы ведем бесконечный «бой с тенью», — заявил сопредседатель ВООПИиК, профессор Александр Марголис, попросив перестать употреблять слово «проект» применительно к газоскребу, поскольку его никто не видел: одни разговоры о якобы уже готовых «180 тысячах чертежей». Обсуждение, тем не менее, состоялось, и выступавшие эксперты, ссылаясь на нормы законодательства, убедительно доказали, что без грубого нарушения закона построить газоскреб невозможно.
По мнению открывавшего обсуждение Сергея Малкова — депутата ЗАКСа, и зампреда комиссии по городскому хозяйству, — судя по приходящей в городской парламент почте, проблема «Охта-центра», угрожающего историческому облику Петербурга, волнует огромное число людей. Именно поэтому на защиту города встали самые разные общественные организации и политические партии — от «Яблока» до коммунистов, и именно поэтому представители «Охта-центра», как он выразился, «испугались рукопожатия».
Верхоглядность вертолетной экспертизы
То, что строительство 400-метровой башни невозможно в силу норм Градостроительного кодекса, разъяснял директор центра экспертиз ЭКОМ Александр Карпов. По его словам, для участка, выделенного под «Охта-центр», где установлена высота застройки в 48 метров, а для локальной доминанты — 100 метров, в принципе не может быть выдано разрешение на отклонение от предельных параметров по высоте, потому что не может быть таких «неблагоприятных характеристик участка», которые бы не позволили строить 100-метровое сооружение, но позволили бы строить 400-метровое. К тому же земельный участок, предусмотренный для строительства башни, до сих пор не сформирован — между тем, за разрешением на отклонение могут обращаться только собственники земельных участков.
Далее, Карпов полагает, что для зоны ЗРЗ-2 (в которую входит участок «Охта-центра»), в соответствии с законом о режимах зон охраны, любые вновь сооружаемые объекты не должны быть видны с открытых городских пространств – но это условие башня явно нарушает.
— Даже 100-метровая высота для нее не очевидна, — полагает господин Карпов, — потому что и она вторгается в городские панорамы.
Что касается «вертолетной экспертизы» воздействия «Охта-центра» на виды города, на которую ссылаются сторонники башни, то ее Карпов считает «юридически ничтожной, а физически ошибочной» — что показывает сравнение ее данных с результатами моделирования, проведенного ВООПИиК и центром ЭКОМ, представленное на выставке, которая была организована «антикукурузной» коалицией…
Зампред городского отделения ВООПИиК Александр Кононов полагает, что, в соответствии с законом о зонах охраны, на участке, где собираются строить «Охта-центр», высота регулируется ПЗЗ, «если это не искажает исторические панорамы». Но даже по картинкам, которые представил сам «Охта-центр», такие искажения налицо.
— Достаточно одного лишь изменения вида на Смольный собор, — заявил эксперт, — чтобы больше не продолжать обсуждать вопрос о законности строительства башни.
К тому же охраняемыми законом являются и все панорамы, расположенные в пределах 6 километров от Исаакиевского собора — и туда также попадает «Газоскреб».
— Пока закон о зонах охраны не будет изменен — вопрос о строительстве вообще не стоит, — полагает Александр Кононов. — При этом «точечное» изменение этого закона, в отличие от изменения ПЗЗ, невозможно: можно только принять новую редакцию, которую придется заново согласовывать с федеральными органами и проводить через новую экспертизу.
А еще господин Кононов заметил, что искренне расстроен из-за отсутствия в зале оппонентов:
— Может быть, они предъявили бы свои доводы и доказали бы, что все, что мы говорим — это ерунда? Но они не приходят…
О стыде
Один оппонент, впрочем, пришел: Марат Козлов, назвавший себя «профессиональным жителем» и возглавляющий общественную организацию «Правый берег». Впрочем, судя по тому, что для распространения своих идей он имеет возможность издавать массовым тиражом спецвыпуски газеты «Метро», за ним стоят профессионалы совсем другого рода. И несложно предположить, где они работают, а также кто их финансирует…
Но что же услышали участники обсуждения? Юридические аргументы, которые доказали бы возможность строительства? Отнюдь: Козлов так ничего по существу дела и не сказал. Он посетовал на «отсутствие диалога» между противниками и сторонниками башни (что выглядело забавно на фоне отсутствия представителей «Охта-центра»), и заявил, что еще год назад сам был ее противником, но затем кардинально сменил убеждения! Но что же способствовало обращению этого нового Павла? Как выясняется, на него произвел неизгладимое впечатление выход города из проекта, потому что «теперь это не затрагивает его как налогоплательщика». Забегая вперед, отметим, что выступления автора статьи, бывшего одним из основных докладчиков, г-н Козлов не дождался — а жаль: ему пришлось бы серьезно разочароваться в этом своем убеждении…
Вопрос о том, готов ли он ради башни пожертвовать видом на Смольный собор, Козлов счел «некорректным», заявив, что мы «не жертвуем этим видом, а модифицируем его». И пожаловался, что, как только он выступил в защиту «Охта-центра», его стали «травить» — эту незатейливую мысль, как уже было сказано, растиражировали в газете «Метро», а также в смольнинском боевом листке «Петербургский дневник», издаваемом, между прочим, на средства налогоплательщиков.
Но в чем же заключается травля? Оказывается, ему «звонят и пишут письма по электронной почте: вам должно быть стыдно». Конечно, должно быть! Например, за помещенное в «Петербургском дневнике» утверждение, что «среди своих оппонентов Марат пока не нашел ни одного жителя Красногвардейского района» (видимо, организация «Охтинская дуга» — это миф, изобретенный противниками башни). Или за обвинение оппонентов в том, что они «вывешивают в Интернете сделанные на коленке с помощью фотошопа и в нарушение всех пропорций модели башни». О том, что моделирование ВООПИиК и ЭКОМ, представленное на выставке, выполнялось с использованием профессиональной модели Винокурова-Федоровой, опиралось на официальные данные геоинформационной системы города, а в ключевых точках проверялось на самой современной компьютерной модели в Институте территориального развития, г-ну Козлову неведомо…
Последние строки «классической» главы
Татьяна Красавина из «Охтинской дуги» заявила, что «Газпром» тратит на строительство не свои, а наши деньги — и мы имеем полное право их пересчитать, — а информация о проекте и о целевой программе скрывается.
Ваш покорный слуга приводил экономические расчеты, показывающие, что «Газпром нефть» получает от города такие налоговые преференции, что, по сути, собирается строить башню именно на те деньги, которые недоплачивает в бюджет — хотя они могли бы пойти на социальные программы (см. «Новую газету» № 49 от 9 июля). А депутат ЗакСа трех созывов, «яблочник» Михаил Амосов напомнил, что это не первый случай, когда в Петербурге хотят строить небоскребы — еще в 1993 году была идея строительства «Башни Петра Великого» в устье реки Смоленки, но резко против выступил академик Дмитрий Лихачев. Строительство «Газоскреба» Михаил Амосов назвал «троянским конем»: если это удастся один раз — любая компания сможет заявить, что для нее высотный регламент не указ, и требовать «исключений из правил». И еще Амосову высказал удивление тем, что со строительством 400-метровой башни почему-то увязывают строительство метро и транспортных развязок.
— Это шантаж и спекуляции — связывать высоту и социально-экономическую составляющую, — полагает он.
«Абсолютно неграмотным решением, не основанным ни на какой градостроительной концепции», назвал идею газоскреба председатель комиссии по культурному наследию Союза архитекторов Дмитрий Бутырин. По его мнению, есть две движущие силы строительства: «непомерные амбиции, не соотносимые со временем», и коммерция — только 18% офисных помещений будет использоваться Газпромом, а остальное станут сдавать для извлечения прибыли.
— Это будет надгробный памятник городу, — считает Бутырин.
Архитектор Максим Атоянц, говоря об обещаниях при помощи «Охта-центра» создать новые рабочие места, напомнил, что в Риме в V-VI веках нашей эры пережгли на известь 95% мраморных статуй — что, конечно, «способствовало развитию строительной отрасли и создало множество рабочих мест».
— Агитаторы за «Охта-центр» ведут наглую пиар-кампанию, — заявил, завершая обсуждение, Александр Марголис. — Требуют закрыть главу «классический Петербург» и начать новую. При этом архитекторов, которые против строительства, они объявляют «завистниками». Хотите строить новый Петербург? Отойдите подальше и стройте! Еще нам все время объясняют, что есть те, кому, из-за огромных денег, которые они платят, законы не писаны. Это — атака на правосознание общества! К тому же Миллер — не Рокфеллер, а назначенный чиновник, и распоряжается он не своими средствами, а государственными.
По словам Марголиса, инициаторы строительства «чувствуют поддержку с самого верха», поскольку все протестные обращения и письма «наверх» остаются без ответа. Что же, считает он, если в послании к Законодательному Собранию губернатор заявила, что теперь-то петербуржцы будут жить не по понятиям, а по законам — ее надо «поймать за руку» и потребовать жить именно по законам, а не по понятиям.
— Сегодня, — говорит Александр Марголис, — градозащитное движение все больше превращается в правозащитное, поскольку, как и диссиденты 60-70-х годов, требует от власти: «Соблюдайте свои законы!»
Борис ВИШНЕВСКИЙ
Фото ИНТЕРПРЕСС
P.S. В тот же день, когда проходило обсуждение, губернатор Валентина Матвиенко заявила, что «Охта-центр» крайне необходим для города», что «важна не высота здания, а его архитектурные достоинства» и что «никто не исключит Петербург из Списка всемирного наследия ЮНЕСКО, если ЮНЕСКО заинтересовано в делах, а не в политике». К тому же, по ее словам, «за эти годы Петербург от ЮНЕСКО ничего не получил».
— Это взгляд домохозяйки, — говорит Александр Марголис. — Если они нам ничего не платят — зачем их слушать? Если с кем-то и считаться, то только в обмен на башли, а если их нет — пошли они, известно куда… Впрочем, хамское отношение к международным организациям, которое демонстрирует губернатор культурной столицы, — это на усмотрение верховной власти, которая ее нам назначила и держит на этом посту.