Небывалого не будет
В последние месяцы в истории с «Охта-центром» наметился неожиданный поворот: на территории, где с 2006 года идут археологические исследования и где, как ранее считали, располагаются только остатки крепости Ниеншанц, относящиеся к XVII веку (она получила статус выявленного объекта культурного наследия еще в 2001 году), специалисты под руководством Петра Сорокина обнаружили еще пять памятников.
Оставить проект газоскреба в прежнем виде и при этом сохранить объекты культурного наследия невозможно
Наследие без наследника
Обнаружено, во-первых, неолитическое поселение площадью около 12 000 м2, о существовании которого до его выявления в 2008 году не было известно (к настоящему времени исследовано 5770 м2). Во-вторых, фортификационные сооружения средневековой эпохи (возможно, новгородского поселения XII–XIII вв.), представляющие собой две линии крепостных рвов шириной до 4 метров и протяженностью около 80 метров (до 2009 года об их существовании и степени сохранности не было известно). В-третьих, участки хорошо сохранившихся рвов шведской крепости Ландскрона (начало XIV в.): до начала исследований предполагалось, что они полностью утрачены еще в XVII веке. В-четвертых, архитектурные части фортификационных сооружений крепости Ниеншанц двух периодов ее существования: рвы, а также основания и нижние части деревоземляных бастионов XVII в. Наконец, позднесредневековый могильник и массовые захоронения (к настоящему времени исследовано 130 погребений на площади около 1200 кв. метров)…
По закону, обнаружение таких памятников должно вести к корректировке проекта. Но вместо того чтобы скорректировать планы «Охта-центра», питерские власти «скорректировали» границы объекта культурного наследия! 27 августа распоряжением заместителя председателя КГИОП Алексея Разумова эти границы были изменены таким образом, что объекты, выявленные в ходе раскопок 2006–2009 годов, были почти целиком выведены из-под государственной охраны и освобождены для строительства.
— Такая ситуация по отношению к объектам археологического наследия в Петербурге становится уже системной, — говорит зав. сектором Государственного Эрмитажа, член Совета по сохранению культурного наследия и член президиума петербургского отделения ВООПИиК Олег Иоаннисян. — Ниеншанц — самый яркий пример, но у нас это возникает с любым выявленным археологическим объектом в городе, тем более что ранее Петербург вообще не рассматривался как археологический объект и у нас не было ни в городе, ни в стране практики исследования объектов позднего времени.
Сны разума
Что касается устья Охты, то, по словам Иоаннисяна, ситуация такова. В соответствии с федеральным законом об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации, вся информация о выявленных объектах археологического наследия направляется в органы охраны памятников. При этом в законе сказано, что «объекты археологического наследия считаются выявленными объектами культурного наследия со дня их обнаружения». Обязанность же органов охраны памятников по той же статье закона (статья 18, пункт 6) заключается в том, что, получив такую информацию, они обязаны в течение десяти дней сообщить собственнику земельного участка о выявлении объекта культурного наследия. Но это в теории, а на практике иначе: в городе есть десятки выявленных объектов, по данным экспертизы Института истории материальной культуры РАН, но нет никакой реакции от органов охраны.
— Как правило, — говорит Иоаннисян, — нам сообщают, что «экспертиза устарела». Они должны реагировать в течение 10 дней — а нам, например, в 2008 году отвечают, что устарела экспертиза 2005-го… Во время работы группы Сорокина КГИОП и Росохранкультура информировались о выявленных объектах Ниеншанца неоднократно: в апреле 2009 года, в сентябре и в октябре. Направлялись краткие научные отчеты, письма на имя председателя КГИОП Дементьевой, на имя руководителя управления Росохранкультуры по СЗФО Поддубной… Ответов или не было, или они были весьма странные. Так, на просьбу создать группу по сохранению вновь выявленных объектов при Совете по культурному наследию (мы обращались с этим в июне 2008 года) пришел ответ от Алексея Разумова — о том, что «к компетенции Совета по культурному наследию при Правительстве Санкт-Петербурга не относится обеспечение сохранения и музеефикации объектов, выявленных при проведении археологических раскопок на участке по адресу: Санкт-Петербург, Красногвардейская пл., д. 2». Но если этот вопрос не относится к компетенции КГИОП — почему тот же Разумов 27 августа выпускает распоряжение о корректировке границ? Кстати, мы полагаем, что Разумов превысил свои полномочия: закон гласит, что со дня их обнаружения пять новых объектов считаются находящимися под государственной охраной и до решения федеральных органов охраны памятников не могут быть ни раскопаны «на снос», ни сняты с государственной охраны. Однако, якобы не зная, как можно зафиксировать момент обнаружения новых памятников, в КГИОП прекрасно понимали, как их можно удалить из числа охраняемых. Разумов исключил все то, что попадает в пятно строительства. Не желая признавать выявленные объекты, он признает другое: что там ничего нет.
Башня на воздушной подушке
Причины такого поведения чиновника абсолютно ясны. В федеральном законе об охране культурного наследия в ст. 36 и 37 написано, что «земляные, строительные, мелиоративные, хозяйственные и иные работы должны быть немедленно приостановлены исполнителем работ в случае обнаружения объекта, обладающего признаками объекта культурного наследия». Что проектирование и проведение указанных работ осуществляются «при отсутствии на данной территории объектов культурного наследия, включенных в реестр, выявленных объектов культурного наследия, либо при обеспечении заказчиком требований к сохранности расположенных на данной территории объектов культурного наследия». И что в случае обнаружения на территории, подлежащей хозяйственному освоению, объектов, обладающих признаками объекта культурного наследия, в проекты проведения указанных выше работ должны быть внесены разделы об обеспечении сохранности обнаруженных объектов до включения данных объектов в реестр в порядке, установленном Федеральным законом. А действие положений землеустроительной, градостроительной и проектной документации, градостроительных регламентов на данной территории приостанавливается до внесения соответствующих изменений».
Переведем с юридического на русский: выполнение этих норм закона ставит крест на амбициозных планах Смольного и Газпрома.
— Если выявляется объект, о котором мы не знали, — говорит Олег Иоаннисян, — а мы действительно не знали, что там есть эти рвы, бастионы, могильники и валы, — надо приостановить работы и корректировать проект. Из закона прямо не следует, что строить нельзя никогда. Но из него следует, что надо менять проект так, чтобы учесть наличие объекта и обеспечить его сохранность и доступ к нему. Между тем скорректировать проект небоскреба на этом месте и сохранить остатки объектов культурного наследия невозможно! Разве только если «небывалое бывает», как написано на заборе у «Охта-центра», и у них есть такие гениальные проектировщики, которые найдут способ. Например, подвесят небоскреб на воздушной подушке… Конечно, у проектировщиков «Охта-центра» есть выход: изменить параметры застройки. Вместо высотного здания построить другое. Или построить высотное здание в другом месте. Но это разрушает их великий замысел. Они нам все время говорят, что Петербургу нужны налоги Газпрома. Но из этого никак не следует, что обязательно надо строить небоскреб. И никак не следует, что его нужно строить на этом месте. Нас призывают «идти на компромисс». Но нарушение закона не может быть компромиссом. Компромисс должен быть в одном: прекращается все, отзываются разрешения на проектирование и доводятся все законные процедуры до конца.
Сейчас, по словам Олега Иоаннисяна, петербургское отделение ВООПИиК готовит обращения в Генеральную и Городскую прокуратуру, чтобы в судебном порядке дать оценку происходящему.
Ров крепости Ландскрона, XIV век
Наследие без наследника
Обнаружено, во-первых, неолитическое поселение площадью около 12 000 м2, о существовании которого до его выявления в 2008 году не было известно (к настоящему времени исследовано 5770 м2). Во-вторых, фортификационные сооружения средневековой эпохи (возможно, новгородского поселения XII–XIII вв.), представляющие собой две линии крепостных рвов шириной до 4 метров и протяженностью около 80 метров (до 2009 года об их существовании и степени сохранности не было известно). В-третьих, участки хорошо сохранившихся рвов шведской крепости Ландскрона (начало XIV в.): до начала исследований предполагалось, что они полностью утрачены еще в XVII веке. В-четвертых, архитектурные части фортификационных сооружений крепости Ниеншанц двух периодов ее существования: рвы, а также основания и нижние части деревоземляных бастионов XVII в. Наконец, позднесредневековый могильник и массовые захоронения (к настоящему времени исследовано 130 погребений на площади около 1200 кв. метров)…
По закону, обнаружение таких памятников должно вести к корректировке проекта. Но вместо того чтобы скорректировать планы «Охта-центра», питерские власти «скорректировали» границы объекта культурного наследия! 27 августа распоряжением заместителя председателя КГИОП Алексея Разумова эти границы были изменены таким образом, что объекты, выявленные в ходе раскопок 2006–2009 годов, были почти целиком выведены из-под государственной охраны и освобождены для строительства.
— Такая ситуация по отношению к объектам археологического наследия в Петербурге становится уже системной, — говорит зав. сектором Государственного Эрмитажа, член Совета по сохранению культурного наследия и член президиума петербургского отделения ВООПИиК Олег Иоаннисян. — Ниеншанц — самый яркий пример, но у нас это возникает с любым выявленным археологическим объектом в городе, тем более что ранее Петербург вообще не рассматривался как археологический объект и у нас не было ни в городе, ни в стране практики исследования объектов позднего времени.
Остатки каменной постройки XVII века в крепости Ниеншанц
Сны разума
Что касается устья Охты, то, по словам Иоаннисяна, ситуация такова. В соответствии с федеральным законом об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации, вся информация о выявленных объектах археологического наследия направляется в органы охраны памятников. При этом в законе сказано, что «объекты археологического наследия считаются выявленными объектами культурного наследия со дня их обнаружения». Обязанность же органов охраны памятников по той же статье закона (статья 18, пункт 6) заключается в том, что, получив такую информацию, они обязаны в течение десяти дней сообщить собственнику земельного участка о выявлении объекта культурного наследия. Но это в теории, а на практике иначе: в городе есть десятки выявленных объектов, по данным экспертизы Института истории материальной культуры РАН, но нет никакой реакции от органов охраны.
— Как правило, — говорит Иоаннисян, — нам сообщают, что «экспертиза устарела». Они должны реагировать в течение 10 дней — а нам, например, в 2008 году отвечают, что устарела экспертиза 2005-го… Во время работы группы Сорокина КГИОП и Росохранкультура информировались о выявленных объектах Ниеншанца неоднократно: в апреле 2009 года, в сентябре и в октябре. Направлялись краткие научные отчеты, письма на имя председателя КГИОП Дементьевой, на имя руководителя управления Росохранкультуры по СЗФО Поддубной… Ответов или не было, или они были весьма странные. Так, на просьбу создать группу по сохранению вновь выявленных объектов при Совете по культурному наследию (мы обращались с этим в июне 2008 года) пришел ответ от Алексея Разумова — о том, что «к компетенции Совета по культурному наследию при Правительстве Санкт-Петербурга не относится обеспечение сохранения и музеефикации объектов, выявленных при проведении археологических раскопок на участке по адресу: Санкт-Петербург, Красногвардейская пл., д. 2». Но если этот вопрос не относится к компетенции КГИОП — почему тот же Разумов 27 августа выпускает распоряжение о корректировке границ? Кстати, мы полагаем, что Разумов превысил свои полномочия: закон гласит, что со дня их обнаружения пять новых объектов считаются находящимися под государственной охраной и до решения федеральных органов охраны памятников не могут быть ни раскопаны «на снос», ни сняты с государственной охраны. Однако, якобы не зная, как можно зафиксировать момент обнаружения новых памятников, в КГИОП прекрасно понимали, как их можно удалить из числа охраняемых. Разумов исключил все то, что попадает в пятно строительства. Не желая признавать выявленные объекты, он признает другое: что там ничего нет.
Башня на воздушной подушке
Причины такого поведения чиновника абсолютно ясны. В федеральном законе об охране культурного наследия в ст. 36 и 37 написано, что «земляные, строительные, мелиоративные, хозяйственные и иные работы должны быть немедленно приостановлены исполнителем работ в случае обнаружения объекта, обладающего признаками объекта культурного наследия». Что проектирование и проведение указанных работ осуществляются «при отсутствии на данной территории объектов культурного наследия, включенных в реестр, выявленных объектов культурного наследия, либо при обеспечении заказчиком требований к сохранности расположенных на данной территории объектов культурного наследия». И что в случае обнаружения на территории, подлежащей хозяйственному освоению, объектов, обладающих признаками объекта культурного наследия, в проекты проведения указанных выше работ должны быть внесены разделы об обеспечении сохранности обнаруженных объектов до включения данных объектов в реестр в порядке, установленном Федеральным законом. А действие положений землеустроительной, градостроительной и проектной документации, градостроительных регламентов на данной территории приостанавливается до внесения соответствующих изменений».
Переведем с юридического на русский: выполнение этих норм закона ставит крест на амбициозных планах Смольного и Газпрома.
— Если выявляется объект, о котором мы не знали, — говорит Олег Иоаннисян, — а мы действительно не знали, что там есть эти рвы, бастионы, могильники и валы, — надо приостановить работы и корректировать проект. Из закона прямо не следует, что строить нельзя никогда. Но из него следует, что надо менять проект так, чтобы учесть наличие объекта и обеспечить его сохранность и доступ к нему. Между тем скорректировать проект небоскреба на этом месте и сохранить остатки объектов культурного наследия невозможно! Разве только если «небывалое бывает», как написано на заборе у «Охта-центра», и у них есть такие гениальные проектировщики, которые найдут способ. Например, подвесят небоскреб на воздушной подушке… Конечно, у проектировщиков «Охта-центра» есть выход: изменить параметры застройки. Вместо высотного здания построить другое. Или построить высотное здание в другом месте. Но это разрушает их великий замысел. Они нам все время говорят, что Петербургу нужны налоги Газпрома. Но из этого никак не следует, что обязательно надо строить небоскреб. И никак не следует, что его нужно строить на этом месте. Нас призывают «идти на компромисс». Но нарушение закона не может быть компромиссом. Компромисс должен быть в одном: прекращается все, отзываются разрешения на проектирование и доводятся все законные процедуры до конца.
Сейчас, по словам Олега Иоаннисяна, петербургское отделение ВООПИиК готовит обращения в Генеральную и Городскую прокуратуру, чтобы в судебном порядке дать оценку происходящему.
Борис ВИШНЕВСКИЙ
Фото Александра КУЛЕБЯКИНА
Тем временем
Стало известно, что в письме Росохранкультуры в прокуратуру города относительно «Охта-центра» содержится вывод о нарушении законодательства со стороны питерских властей при выдаче разрешения на отклонение до 403-метровой высоты. Также письмо утверждает, что, меняя границы памятника Ниеншанц, Алексей Разумов превысил полномочия КГИОП, которыми в данном случае комитет не наделен.