«ему дадут срок, угу»
21-летнего Александра Морозова задержали, насколько он понял, за неуместный вопрос сотруднику правоохранительных органов. В милицейской машине пятикурсника избили. Либо молодой человек (эта версия кажется более вероятной следствию) истязал себя сам и в придачу сломал себе нос. Затем его продержали ночь в отделении милиции. А через три месяца в отношении него же возбудили уголовное дело, вменив парню «оскорбление и применение насилия к представителям власти». В июле Морозову предъявили обвинение. 8 сентября Александра ждет суд.
Милиционеры, избившие студента петербургского вуза, его же обвинили в «нападении на сотрудников при исполнении»
«Этого тоже бери»
Бывшие одноклассники гимназии № 5 в городе Сосновый Бор (Ленинградская область) 20 февраля этого года в местном кафе отмечали пятилетие после выпуска (окончания учебы). Выпивали, закусывали, танцевали. Ближе к полуночи один из присутствующих — Александр Ильеня — начал засыпать на диване в холле заведения. Администратор кафе Мария Букова неоднократно просила проводить перебравшего посетителя домой. Его приятелям это не удалось, и девушка вызвала наряд милиции. Приехали двое: начальник группы задержания — рядовой Максим Федотов и водитель — старший сержант Федор Кузьмин. Как уверяют блюстители закона, Александр Ильеня полулежал на полу, прислонившись к стене, был сильно пьян, передвигался с трудом, из помещения в автомобиль парня скорее вынесли, чем вывели. Федотов остался в салоне с задержанным, а Кузьмин вернулся в кафе — за заявлением от Марии Буковой.
— Я стоял между танцполом и стойкой администратора, — говорит Александр Морозов, — когда неожиданно проходящий мимо милиционер грубо толкнул меня двумя руками в грудь. От полученного удара я чуть не упал, отлетел на два метра назад и имел неосторожность спросить: «Почему вы меня пихаете?» В ответ сотрудник милиции скрутил мне руки и потащил на улицу. Выйдя из кафе, он, применив прием борьбы, сбил меня с ног и повалил лицом в снег. А сам застегнул за моей спиной наручники. Потом, уже лежащего, несколько раз пнул ногами по телу. Я спросил: «За что?» Я ничего не нарушал, не сопротивлялся аресту. Но со словами: «Этого тоже бери» — Кузьмин проводил меня в машину, где уже находился Ильеня. Он держался за ногу и пах и стонал от боли.
— Сашу забрали просто так, за компанию, — свидетельствуют его одноклассники.
— Мы стояли около входа и разговаривали, — рассказывает находившийся ближе всех к Морозову Дмитрий Беспалов. — Вошли милиционеры, увели засыпающего парня, потом мент показал на Сашу: «Давай еще вот этого заберем». Его скрутили, выволокли на улицу. Взяли буквально ни за что, хотя в показаниях милиционера и сказано, что Александр якобы его ударил. Но и все очевидцы, и персонал заведения подтверждают, что ничего подобного не было.
«Кивал головой. незначительно»
Старший сержант вновь отправился за заявлением, оставив Федотова (занимавшего переднее пассажирское место) наедине с полуспящим Ильеней (сидящим прямо за ним) и скованным Морозовым (тоже на заднем сиденье).
— В этот момент Ильеня, поскольку был без наручников, ударил меня кулаком в левый висок и ухо, — показывает Максим Федотов. — Затем схватил обеими руками за форменную куртку и стал тянуть назад, так, что даже оторвал воротник. При этом он наносил мне удары в плечо, грудь, ключицу. Морозов в наручниках, сидевший рядом с ним, при каждом ударе товарища кивал головой, касаясь моего тела. Толчки со стороны Морозова были незначительные по силе.
Вскоре на помощь напарнику подоспел Кузьмин. Что дальше происходило в салоне автомобиля, а затем в отделении милиции — неизвестно. Знают об этом лишь четыре человека, находившиеся внутри и разделившиеся теперь на обвиняемых (выпускники) и потерпевших (милиционеры). По словам очевидцев, машина сильно раскачивалась из стороны в сторону. А через несколько минут из нее на снег вылетел окровавленный Морозов.
— Я увидела, что Саша выпал из машины, без сознания, весь в крови, — одноклассница задержанных в кафе Наталья Алексеенко до сих пор под впечатлением, — подбежала к нему. Первая мысль у меня мелькнула: ночь, мороз, сугробы по колено, а он на снегу, без куртки, кофта задралась… Я побежала к девчонкам: дайте Сашину одежду, телефон и вызывайте скорую, ему очень плохо… Милиционеры перестарались, — считает Наталья. — Я кричала им: «Что вы делаете? Как так можно поступать?» Я понимаю, милиция, разные бывают ситуации, но, даже если самозащита, так руки распускать никуда не годится. Извините, но Саша без сознания лежал! А на милиционерах каких-либо следов побоев я не видела.
— Не было ничего у ментов. Я бы заметил, — вмешивается Дмитрий Беспалов. — В рапорте записано, что удар нанесли ногой в лицо. Если так, то, думаю, это было бы видно. Да и вряд ли на здорового мужика с «калашниковым» набросились парни, один из которых связан, а второй мертвецки пьян. Глупо эта версия выглядит.
Вы нас забыли, мы вас нет
Медики зафиксировали у Александра Морозова: ушибы мягких тканей головы, плеч, туловища, многочисленные гематомы и кровоподтеки на теле и лице, смещение перегородки носа, а также сотрясение головного мозга. Причем эксперты подчеркнули: такие травмы не могли образоваться при падении человека, а только если его били. Рядовой Федотов жаловался врачам на опухшее левое ухо, а старший сержант Кузьмин вообще ни на что. При этом Максим изначально заявлял, что ударил его Ильеня.
Из отделения молодых людей отпустили лишь в 15 часов 21 февраля, и только на определенных условиях. В письменном объяснении Морозов указал, что его избил старший сержант Федор Кузьмин.
— Милиционеры почитали и сказали, что отпустят меня, когда я перепишу бумагу, — продолжает Александр. — Они предложили: я «забываю» об избиении, а взамен — никаких претензий к нам. Если же откажусь — получу проблемы.
При всем «богатстве выбора» студент решил не приумножать несчастья. Положение товарища выглядело еще менее завидно. Объяснение Морозов переписал. Ушел из милиции и выкинул из головы эту скверную историю. А зря…
Цена мира
В мае в квартире Морозовых раздался телефонный звонок: следователь Следственного управления при прокуратуре Соснового Бора Галина Спасенкина сообщила о том, что в отношении Александра Морозова (как и в отношении Александра Ильени) возбуждено уголовное дело сразу по двум статьям УК РФ: «Применение насилия в отношении представителя власти» (ст. 318, ч. 1) и «Публичное оскорбление представителя власти» (ст. 319). «Пострадавшими» следствие признало сотрудников милиции.
Не прошло и месяца, как уголовное преследование Ильени прекратили. Неожиданно он заключил с Федотовым и Кузьминым мировое соглашение.
Сосновый Бор — маленький городок из тех, где все всё про всех знают. Сперва секрет примирения обидчика с обиженными в погонах обсуждался друзьями и знакомыми Ильени, затем — в милицейских кабинетах, а после — едва ли ни на каждом углу. Злые языки болтали, что «мир» со стражами порядка стоил Александру круглую сумму. Как рассказал «Новой» сам Ильеня, он заплатил 20 тысяч рублей Федотову, Кузьмин к нему претензий не имел. Между тем парень, по его словам, не помнит, бил он кого-то или нет...
— Про деньги я ничего не знаю, — не моргнув глазом, ответил на прямой вопрос журналиста «Новой» Максим Федотов (второй милиционер — Федор Кузьмин — беседовать отказался. — Н. П.). — Мы просто примирились — и все. Руки пожали и разошлись в разные стороны. У меня лично к нему (Александру Ильене) был зуб, но человек оказался нормальный. Мы как бы разошлись. А Морозов, — Максим меняется в лице, — тут уже дело принципа пошло. Если к нам по-людски, то и мы по-людски. А если к нам попой, то и мы попой.
Очная ставка, заочная подставка
Собственный адвокат из Соснового Бора (имя известно редакции) убеждал Александра Морозова, что раскошелиться проще, чем доказывать, что ты не верблюд. 40 тысяч рублей — и мировая в кармане. Студент предпочел сменить защитника.
— Это позиция моего коллеги — отделаться малой кровью, — прокомментировал «Новой» достигнутое соглашение сторон адвокат Морозова Азнаур Хачиров. — Ильеня признал вину, раскаялся, возместил вред, который якобы причинил сотруднику милиции… Они избрали такую позицию. У меня — другая.
Оставшемуся единственному обвиняемому по делу вменили удар рукой в грудь Кузьмину — тот самый, который в кафе никто не видел, а вдобавок — физическую боль, причиненную пятикурсником Федотову «незначительными (по оценке самого потерпевшего) кивками головы». Также в послужной список подследственного добавили оскорбления в адрес сотрудников правоохранительных органов.
Однако во время расследования уголовного дела — что, впрочем, неудивительно — возникли неустранимые противоречия. Для разрешения их потребовалась очная ставка Морозова с Федотовым и Кузьминым. К таким испытаниям милиционеры оказались не готовы. Иначе сложно объяснить, почему следователю Галине Спасенкиной пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы довести материал до суда.
За несколько месяцев следствия Александр Морозов понял, с кем имеет дело. Поэтому свою очную ставку с сотрудниками милиции, втайне даже от собственного адвоката, записал на диктофон. Прослушанная позже обвиняемым и его защитником аудиозапись дала им основания обратиться в суд с ходатайством о полном прекращении уголовного разбирательства.
Разговоры, которые в ходе очной ставки следователь вела с обоими пострадавшими, предварительно выставив за дверь Морозова и Хачирова, по мнению последних, все предъявленные обвинения сводят к нулю. В представленной аудиозаписи Галина Спасенкина откровенно готовит милиционеров к встрече, учит их, как отвечать и на какие вопросы, а чего не говорить. Сомневаться в подлинности записи сложно по причине естественности происходящего и множественных соответствий действию и месту.
Из аудиозаписи очной ставки:
Человек, похожий на следователя Галину Спасенкину (предположительно Федотову): Я просто Федора подготовила, а тебя-то нет.
Человек, похожий на Федотова: Понятно.
Человек, похожий на следователя Галину Спасенкину: Я не ожидала такого напряга. Будь осторожен с ответами на вопросы.
Человек, похожий на Федотова: Все понятно.
Человек, похожий на следователя Галину Спасенкину: Потому что блин, знаешь, они записывают все показания и потом по этим показаниям начинают задавать вопросы. (Обращаясь предположительно к Кузьмину): Сколько тебе было задано вопросов?! Вопросов 20 было задано?! Вплоть до знания законов о милиции, что применялось и т. д. и т. п.
Человек, похожий на Федотова: Я почитал сейчас законы о милиции.
Человек, похожий на следователя Галину Спасенкину: Знаешь что, надо бы тебе сказать по поводу… Его адвокат мои действия оспаривает, спроси у Федора, мы тут с ним дискутировали по некоторым моментам. Они сейчас почему-то сослались на тебя, якобы ты признался, что ваши действия были неправомерны…
Человек, похожий на Кузьмина: что я там, бля, превышаю полномочия, что это ты там тогда кричал.
Человек, похожий на следователя Галину Спасенкину: То есть настрой такой будет, ты готов?
Человек, похожий на Федотова: Готов!
Человек, похожий на следователя Галину Спасенкину: Потому что я, честно говоря, в растерянности… Меня даже потряхивает…
Человек, похожий на Федотова: Но я так понял, у него все претензии к Федору.
Человек, похожий на следователя Галину Спасенкину: Они могут на тебе сейчас сыграть, подпереть Федора, они написали заявление о привлечении его к ответственности, отвечай повнимательней.
Человек, похожий на Федотова: Я понял.
Человек, похожий на следователя Галину Спасенкину (читая показания Кузьмина и показывая их предположительно Федотову): Смотри, его показания, видишь, что они делают, падлы? (Обращаясь предположительно к Кузьмину): Так, ты тогда, наверно… слушай, ты ошибся, блин, я тебя поправить уже не могу… (После паузы): Тут они сами заинтересованы, поэтому я половину вопросов убрала… Ой, минуточку, мне тут надо дописать… (Утвердительно): Бля… ему дадут срок, угу.
Прослушав аудиозапись, корреспонденты «Новой» обратились за комментариями к следователю Галине Спасенкиной, однако она от них отказалась. Не захотел общаться и Федор Кузьмин. А Максим Федотов изложил свою версию событий:
— Про то, что дело сфабрикованное, я скажу одно: Морозов сам мог сфабриковать аудиозапись. Сейчас такие разновидности электроники, можно сделать что угодно. Хотя и то, что такая запись была сделана, может быть вполне. Но со следователем договоренностей у нас никаких не было. Это я вам стопроцентно могу сказать. Когда я на предварительном слушании от защиты это услышал, у меня на голове волосы дыбом встали.
Пожалуй, Федотов удивился бы еще больше, узнав, что предъявленная запись не единственная, и вспомнив, что за стенами прокуратуры он совсем по-другому рассказывает о случившемся 20 февраля.
— Аудиозаписи очных ставок и разговоров с потерпевшими производились без моего ведома, — отмечает адвокат Азнаур Хачиров. — Но когда мне стало о них известно и тем более когда я их прослушал, у меня сложилось мнение, что следствие не только необъективно, но и помогает «потерпевшим» — сотрудникам милиции. Причем помогает им с ответами на вопросы, которые были подготовлены мной. Это фактический сговор следствия с потерпевшими. Об этом я буду говорить в судебном заседании. Я считал, считаю и со всей ответственностью заявлю в суде, что состава преступления, которое инкриминируется моему подзащитному, нет.
«Этого тоже бери»
Бывшие одноклассники гимназии № 5 в городе Сосновый Бор (Ленинградская область) 20 февраля этого года в местном кафе отмечали пятилетие после выпуска (окончания учебы). Выпивали, закусывали, танцевали. Ближе к полуночи один из присутствующих — Александр Ильеня — начал засыпать на диване в холле заведения. Администратор кафе Мария Букова неоднократно просила проводить перебравшего посетителя домой. Его приятелям это не удалось, и девушка вызвала наряд милиции. Приехали двое: начальник группы задержания — рядовой Максим Федотов и водитель — старший сержант Федор Кузьмин. Как уверяют блюстители закона, Александр Ильеня полулежал на полу, прислонившись к стене, был сильно пьян, передвигался с трудом, из помещения в автомобиль парня скорее вынесли, чем вывели. Федотов остался в салоне с задержанным, а Кузьмин вернулся в кафе — за заявлением от Марии Буковой.
— Я стоял между танцполом и стойкой администратора, — говорит Александр Морозов, — когда неожиданно проходящий мимо милиционер грубо толкнул меня двумя руками в грудь. От полученного удара я чуть не упал, отлетел на два метра назад и имел неосторожность спросить: «Почему вы меня пихаете?» В ответ сотрудник милиции скрутил мне руки и потащил на улицу. Выйдя из кафе, он, применив прием борьбы, сбил меня с ног и повалил лицом в снег. А сам застегнул за моей спиной наручники. Потом, уже лежащего, несколько раз пнул ногами по телу. Я спросил: «За что?» Я ничего не нарушал, не сопротивлялся аресту. Но со словами: «Этого тоже бери» — Кузьмин проводил меня в машину, где уже находился Ильеня. Он держался за ногу и пах и стонал от боли.
— Сашу забрали просто так, за компанию, — свидетельствуют его одноклассники.
— Мы стояли около входа и разговаривали, — рассказывает находившийся ближе всех к Морозову Дмитрий Беспалов. — Вошли милиционеры, увели засыпающего парня, потом мент показал на Сашу: «Давай еще вот этого заберем». Его скрутили, выволокли на улицу. Взяли буквально ни за что, хотя в показаниях милиционера и сказано, что Александр якобы его ударил. Но и все очевидцы, и персонал заведения подтверждают, что ничего подобного не было.
«Кивал головой. незначительно»
Старший сержант вновь отправился за заявлением, оставив Федотова (занимавшего переднее пассажирское место) наедине с полуспящим Ильеней (сидящим прямо за ним) и скованным Морозовым (тоже на заднем сиденье).
— В этот момент Ильеня, поскольку был без наручников, ударил меня кулаком в левый висок и ухо, — показывает Максим Федотов. — Затем схватил обеими руками за форменную куртку и стал тянуть назад, так, что даже оторвал воротник. При этом он наносил мне удары в плечо, грудь, ключицу. Морозов в наручниках, сидевший рядом с ним, при каждом ударе товарища кивал головой, касаясь моего тела. Толчки со стороны Морозова были незначительные по силе.
Вскоре на помощь напарнику подоспел Кузьмин. Что дальше происходило в салоне автомобиля, а затем в отделении милиции — неизвестно. Знают об этом лишь четыре человека, находившиеся внутри и разделившиеся теперь на обвиняемых (выпускники) и потерпевших (милиционеры). По словам очевидцев, машина сильно раскачивалась из стороны в сторону. А через несколько минут из нее на снег вылетел окровавленный Морозов.
— Я увидела, что Саша выпал из машины, без сознания, весь в крови, — одноклассница задержанных в кафе Наталья Алексеенко до сих пор под впечатлением, — подбежала к нему. Первая мысль у меня мелькнула: ночь, мороз, сугробы по колено, а он на снегу, без куртки, кофта задралась… Я побежала к девчонкам: дайте Сашину одежду, телефон и вызывайте скорую, ему очень плохо… Милиционеры перестарались, — считает Наталья. — Я кричала им: «Что вы делаете? Как так можно поступать?» Я понимаю, милиция, разные бывают ситуации, но, даже если самозащита, так руки распускать никуда не годится. Извините, но Саша без сознания лежал! А на милиционерах каких-либо следов побоев я не видела.
— Не было ничего у ментов. Я бы заметил, — вмешивается Дмитрий Беспалов. — В рапорте записано, что удар нанесли ногой в лицо. Если так, то, думаю, это было бы видно. Да и вряд ли на здорового мужика с «калашниковым» набросились парни, один из которых связан, а второй мертвецки пьян. Глупо эта версия выглядит.
А. Морозов в больнице, 24 февраля
Вы нас забыли, мы вас нет
Медики зафиксировали у Александра Морозова: ушибы мягких тканей головы, плеч, туловища, многочисленные гематомы и кровоподтеки на теле и лице, смещение перегородки носа, а также сотрясение головного мозга. Причем эксперты подчеркнули: такие травмы не могли образоваться при падении человека, а только если его били. Рядовой Федотов жаловался врачам на опухшее левое ухо, а старший сержант Кузьмин вообще ни на что. При этом Максим изначально заявлял, что ударил его Ильеня.
Из отделения молодых людей отпустили лишь в 15 часов 21 февраля, и только на определенных условиях. В письменном объяснении Морозов указал, что его избил старший сержант Федор Кузьмин.
— Милиционеры почитали и сказали, что отпустят меня, когда я перепишу бумагу, — продолжает Александр. — Они предложили: я «забываю» об избиении, а взамен — никаких претензий к нам. Если же откажусь — получу проблемы.
При всем «богатстве выбора» студент решил не приумножать несчастья. Положение товарища выглядело еще менее завидно. Объяснение Морозов переписал. Ушел из милиции и выкинул из головы эту скверную историю. А зря…
Цена мира
В мае в квартире Морозовых раздался телефонный звонок: следователь Следственного управления при прокуратуре Соснового Бора Галина Спасенкина сообщила о том, что в отношении Александра Морозова (как и в отношении Александра Ильени) возбуждено уголовное дело сразу по двум статьям УК РФ: «Применение насилия в отношении представителя власти» (ст. 318, ч. 1) и «Публичное оскорбление представителя власти» (ст. 319). «Пострадавшими» следствие признало сотрудников милиции.
Не прошло и месяца, как уголовное преследование Ильени прекратили. Неожиданно он заключил с Федотовым и Кузьминым мировое соглашение.
Сосновый Бор — маленький городок из тех, где все всё про всех знают. Сперва секрет примирения обидчика с обиженными в погонах обсуждался друзьями и знакомыми Ильени, затем — в милицейских кабинетах, а после — едва ли ни на каждом углу. Злые языки болтали, что «мир» со стражами порядка стоил Александру круглую сумму. Как рассказал «Новой» сам Ильеня, он заплатил 20 тысяч рублей Федотову, Кузьмин к нему претензий не имел. Между тем парень, по его словам, не помнит, бил он кого-то или нет...
— Про деньги я ничего не знаю, — не моргнув глазом, ответил на прямой вопрос журналиста «Новой» Максим Федотов (второй милиционер — Федор Кузьмин — беседовать отказался. — Н. П.). — Мы просто примирились — и все. Руки пожали и разошлись в разные стороны. У меня лично к нему (Александру Ильене) был зуб, но человек оказался нормальный. Мы как бы разошлись. А Морозов, — Максим меняется в лице, — тут уже дело принципа пошло. Если к нам по-людски, то и мы по-людски. А если к нам попой, то и мы попой.
Очная ставка, заочная подставка
Собственный адвокат из Соснового Бора (имя известно редакции) убеждал Александра Морозова, что раскошелиться проще, чем доказывать, что ты не верблюд. 40 тысяч рублей — и мировая в кармане. Студент предпочел сменить защитника.
— Это позиция моего коллеги — отделаться малой кровью, — прокомментировал «Новой» достигнутое соглашение сторон адвокат Морозова Азнаур Хачиров. — Ильеня признал вину, раскаялся, возместил вред, который якобы причинил сотруднику милиции… Они избрали такую позицию. У меня — другая.
Оставшемуся единственному обвиняемому по делу вменили удар рукой в грудь Кузьмину — тот самый, который в кафе никто не видел, а вдобавок — физическую боль, причиненную пятикурсником Федотову «незначительными (по оценке самого потерпевшего) кивками головы». Также в послужной список подследственного добавили оскорбления в адрес сотрудников правоохранительных органов.
Однако во время расследования уголовного дела — что, впрочем, неудивительно — возникли неустранимые противоречия. Для разрешения их потребовалась очная ставка Морозова с Федотовым и Кузьминым. К таким испытаниям милиционеры оказались не готовы. Иначе сложно объяснить, почему следователю Галине Спасенкиной пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы довести материал до суда.
За несколько месяцев следствия Александр Морозов понял, с кем имеет дело. Поэтому свою очную ставку с сотрудниками милиции, втайне даже от собственного адвоката, записал на диктофон. Прослушанная позже обвиняемым и его защитником аудиозапись дала им основания обратиться в суд с ходатайством о полном прекращении уголовного разбирательства.
Разговоры, которые в ходе очной ставки следователь вела с обоими пострадавшими, предварительно выставив за дверь Морозова и Хачирова, по мнению последних, все предъявленные обвинения сводят к нулю. В представленной аудиозаписи Галина Спасенкина откровенно готовит милиционеров к встрече, учит их, как отвечать и на какие вопросы, а чего не говорить. Сомневаться в подлинности записи сложно по причине естественности происходящего и множественных соответствий действию и месту.
Из аудиозаписи очной ставки:
Человек, похожий на следователя Галину Спасенкину (предположительно Федотову): Я просто Федора подготовила, а тебя-то нет.
Человек, похожий на Федотова: Понятно.
Человек, похожий на следователя Галину Спасенкину: Я не ожидала такого напряга. Будь осторожен с ответами на вопросы.
Человек, похожий на Федотова: Все понятно.
Человек, похожий на следователя Галину Спасенкину: Потому что блин, знаешь, они записывают все показания и потом по этим показаниям начинают задавать вопросы. (Обращаясь предположительно к Кузьмину): Сколько тебе было задано вопросов?! Вопросов 20 было задано?! Вплоть до знания законов о милиции, что применялось и т. д. и т. п.
Человек, похожий на Федотова: Я почитал сейчас законы о милиции.
Человек, похожий на следователя Галину Спасенкину: Знаешь что, надо бы тебе сказать по поводу… Его адвокат мои действия оспаривает, спроси у Федора, мы тут с ним дискутировали по некоторым моментам. Они сейчас почему-то сослались на тебя, якобы ты признался, что ваши действия были неправомерны…
Человек, похожий на Кузьмина: что я там, бля, превышаю полномочия, что это ты там тогда кричал.
Человек, похожий на следователя Галину Спасенкину: То есть настрой такой будет, ты готов?
Человек, похожий на Федотова: Готов!
Человек, похожий на следователя Галину Спасенкину: Потому что я, честно говоря, в растерянности… Меня даже потряхивает…
Человек, похожий на Федотова: Но я так понял, у него все претензии к Федору.
Человек, похожий на следователя Галину Спасенкину: Они могут на тебе сейчас сыграть, подпереть Федора, они написали заявление о привлечении его к ответственности, отвечай повнимательней.
Человек, похожий на Федотова: Я понял.
Человек, похожий на следователя Галину Спасенкину (читая показания Кузьмина и показывая их предположительно Федотову): Смотри, его показания, видишь, что они делают, падлы? (Обращаясь предположительно к Кузьмину): Так, ты тогда, наверно… слушай, ты ошибся, блин, я тебя поправить уже не могу… (После паузы): Тут они сами заинтересованы, поэтому я половину вопросов убрала… Ой, минуточку, мне тут надо дописать… (Утвердительно): Бля… ему дадут срок, угу.
Прослушав аудиозапись, корреспонденты «Новой» обратились за комментариями к следователю Галине Спасенкиной, однако она от них отказалась. Не захотел общаться и Федор Кузьмин. А Максим Федотов изложил свою версию событий:
— Про то, что дело сфабрикованное, я скажу одно: Морозов сам мог сфабриковать аудиозапись. Сейчас такие разновидности электроники, можно сделать что угодно. Хотя и то, что такая запись была сделана, может быть вполне. Но со следователем договоренностей у нас никаких не было. Это я вам стопроцентно могу сказать. Когда я на предварительном слушании от защиты это услышал, у меня на голове волосы дыбом встали.
Пожалуй, Федотов удивился бы еще больше, узнав, что предъявленная запись не единственная, и вспомнив, что за стенами прокуратуры он совсем по-другому рассказывает о случившемся 20 февраля.
— Аудиозаписи очных ставок и разговоров с потерпевшими производились без моего ведома, — отмечает адвокат Азнаур Хачиров. — Но когда мне стало о них известно и тем более когда я их прослушал, у меня сложилось мнение, что следствие не только необъективно, но и помогает «потерпевшим» — сотрудникам милиции. Причем помогает им с ответами на вопросы, которые были подготовлены мной. Это фактический сговор следствия с потерпевшими. Об этом я буду говорить в судебном заседании. Я считал, считаю и со всей ответственностью заявлю в суде, что состава преступления, которое инкриминируется моему подзащитному, нет.
Нина ПЕТЛЯНОВА
P.S. Первое судебное заседание по делу Александра Морозова назначено на 8 сентября. «Новая» будет следить за ходом судебного процесса.