Полный финиш
Кадровая политика генерал-губернатора Петербурга строится на балансе интересов старых и новых кланов. Профессионализм, запросы общества и интересы города — остаются в категории невостребованного. Известие об ожидаемом назначении «бананового короля» Владимира Кехмана главой Комитета по культуре добило даже самых наивных граждан, еще питавших надежды на перемены к лучшему.
Такова самая распространенная реакция на стартовавшую ротацию смольнинских кадров
Новая метла обходит темные углы
Генеральной уборки, обещающей освежить затхлые коридоры Смольного, не случилось.
Новая метла шуганула отвечавшего за ЖКХ Алексея Сергеева, зарвавшуюся до полной потери бдительности Аллу Манилову, но обошла гнездо радетеля о благе строительных компаний Романа Филимонова, отставки которого (в комплекте с главой Службы госстройнадзора Александром Ортом) требовали градозащитники.
По всей видимости, остается на прежнем месте и глава Комитета по образованию Ольга Иванова — о ее переназначении ходатайствует сменивший Манилову вице-губернатор Василий Кичеджи. Это известие вызвало разочарование среди критиков деятельности Ивановой, сыгравшей свою неблаговидную роль в целой серии резонансных историй, связанных с расформированием образовательных учреждений, их выселением в угоду коммерческим структурам и увольнением снискавших уважение руководителей.
Можно напомнить об увольнении директора Дворца творчества юных (Аничкова), расформировании посреди учебного года школы № 142 (чье здание отошло Транснефти и было снесено под строительство ее питерского офиса), о выселении с острова Бычий уникальной экошколы (ради реализации коммерческого проекта патронируемого В. В. Путиным клуба дзюдо), а с Крестовского острова — детского дома и яслей-сада, помешавших обустройству в Петербурге судей Конституционного суда (в мотивировочной части подписанного главой комитета распоряжения значится — «в целях оптимизации сети государственных образовательных учреждений»). Дала добро Ольга Иванова и на передачу частной предпринимательнице Екатерине Царапкиной под строительство коммерческого «гериатрического центра» почти 3 га золотой земли в Комарове, где располагались загородные дачи детсадов Центрального района.
Пару лет назад ЭКОМ и «Живой город» с помощью волонтеров собрали по всему городу сведения о детских учреждениях, вытесненных банками, отелями, а то и вовсе банями с интим-услугами. Всего набралось более 370 почивших ДОУ. Активисты предлагали вернуть отнятое детям. Госпожа Иванова в ответ сообщила, что по итогам проведенной ее комитетом проверки «утраченных объектов социальной инфраструктуры» выявили 391. При этом признано «целесообразным» организовать работу по возвращению 41 объекта недвижимости (из 138 принадлежащих городу). Любопытно, что в то же время начальник Управления информации Смольного Андрей Кибитов сообщал о вдвое большем объеме планируемых к «обратному перепрофилированию» объектов — 78.
Бумеранг хамства
Послужить утешительным призом заждавшейся перемен общественности могла бы снесенная с плеч голова КГИОП, кабы не отвратительная ее пересадка на плечи ГМЗ «Павловск». Чтобы пристроить Веру Дементьеву, сместили прекрасного специалиста, преданного своему делу музейщика с 40-летним стажем Николая Третьякова, почти десятилетие верой и правдой отслужившего на посту директора ГМЗ. В одночасье, без объяснения причин. То, как была осуществлена эта операция, эксперты (включая известного своей редкой деликатностью Михаила Мильчика) характеризуют одним словом — хамство.
Формально решение было принято главой Комитета по культуре Антоном Губанковым, не снизошедшим до внятных комментариев. Обошлись пустопорожним пресс-релизом, информирующим о наличии у комитета права менять руководителей ГМЗ. Понятно, что без отмашки нового губернатора это гнусное дело сладиться не могло. Возникает вопрос — ради чего Георгий Полтавченко пошел на очевидные репутационные потери? Ведь от людей в погонах ждали вовсе не гуманитарной акции по обустройству житья-бытья Веры Анатольевны, а тщательного расследования всего содеянного КГИОП под ее руководством. Включая эпизоды мошенничества с пририсовыванием десятков доминант, появившихся на прилагаемых к закону о ПЗЗ картах уже после их согласования в Росохранкультуре, таинственным смещением границ памятников или их исключением из охранных списков в угоду конкретным инвесторам.
Адресованное руководству города и страны коллективное письмо сотрудников ГМЗ «Павловск» в защиту Николая Третьякова никак не было учтено при определении его участи. Теперь история повторяется в виде фарса: другие деятели культуры собирают голоса под обращениями с призывом сохранить пост уже за Антоном Губанковым, ставшим для них воплощением мечты о просвещенном и интеллигентном чиновнике. По словам самого главы комитета, его лично до сих пор никто ни о чем не информировал, а сведения о задуманной в отношении него ротации доходят только из всемирной паутины. Интернет в конце минувшей недели буквально взорвался сообщениями о планируемой замене Антона Губанкова на Владимира Кехмана — главу компании JFC, крупнейшего поставщика фруктов, ставшего с 2007 года и гендиректором Михайловского театра, а также прославившегося намерением снести приобретенный им Фрунзенский универмаг (выявленный объект культурного наследия).
После серии громких общественных протестов концепция была пересмотрена — теперь владелец декларирует намерение приспособить старые стены под современный концертный комплекс. Среди прочих заявлявшихся им проектов — реконструкция площади Искусств (где, полагает Кехман, «собираются алкоголики и сатанисты»), предусматривающая создание подземной парковки, открытых ресторанов, сценических площадок и нового моста через канал Грибоедова.
Косвенным подтверждением готовности Кехмана перейти на госслужбу стало известие о его выходе из состава директоров JFC, соответствующее решение приняло внеочередное собрание акционеров.
Прослеживаемая в сети реакция на его возможное воцарение в Комитете по культуре — шок и бессильная ярость: «Назначить такого человека на этот пост — это вызвать революционный взрыв в культурных кругах», «Откровенное безумие», «Просто чудовищно», «Это издевательство над городом», «Это провокация. В это трудно поверить».
Миллионы принца Лимона
Четыре года назад так же трудно было поверить, что прославленный Малегот станут вскоре сравнивать с купеческим клубом и называть «театром одного позера».
«Я сам буду заниматься всем: оркестром, концертмейстерами, режиссерами. Через полгода я буду знать оперное дело так же, как знаете его вы, — объявит на собрании получивший театр торговец бананами. — А что касается зарплат, ничем хорошим вас порадовать не могу. Работы будет много, а денег мало — это справедливо и правильно».
Скандалы один за другим стали сотрясать театр. Закрыт проект постановки Александром Сокуровым «Орестеи». Сорвана анонсированная к открытию юбилейного сезона премьера «Евгения Онегина». Зато успешно освоены бюджетные средства: в соответствии с постановлением городского правительства на подготовку и проведение мероприятий по случаю 175-летия Михайловского театра (серии концертов, фестивалей, создание и показ телепрограмм, издание буклетов и прочая) отписывалось 80 млн рублей.
Перед открытием сезона Кехман доложил, что сам потратил на косметический ремонт здания около 300 млн, подчеркнув:
— Это только мои собственные средства. Я буду вкладывать их и впредь. Других денег здесь не будет.
Однако спустя несколько месяцев объявил:
— Я потратил на эти цели все, что мог. Все-таки театр — бюджетная организация. Город тоже должен участвовать…
И город тут же объявил конкурс на проведение ремонта офисных помещений театра за счет городской казны.
Артисты тем временем слали президенту письма, жалуясь, что Михайловский театр встречает свой юбилей без худрука, главного дирижера, главного режиссера и заведующего оперной труппой; из репертуара ушли почти все оперы, «сцена постоянно сдается в аренду, в том числе для проведения корпоративных мероприятий, когда партер превращается в ресторан», а артистам задерживают зарплату, штатных сотрудников подводят под увольнение, «используя методы психологического давления и обман», новый директор «пытается отделить от театра одно из зданий (наб. канала Грибоедова, 4), которое десятилетиями использовалось для проживания артистов с семьями, имеющими там постоянную регистрацию», при этом «предпринимаются попытки лишения их прав на занимаемую жилплощадь путем изменения адреса здания, угрозы увольнения проживающих».
Среди прочих вынужден был уйти дирижер Андрей Аниханов, не выдержавший, по его признанию, хамства и некомпетентности нового директора.
— Последней каплей стало «Лебединое озеро», — рассказывал маэстро. — Кехман был на спектакле. Первая картина ему понравилась, а вторая — нет, потому что «медленно и печально плыли лебеди». Надо было повеселее. Кехман позвонил мне в антракте и предложил выпить коньяку, чтобы как-то оживить лебедей…
«Прежде чем стать директором, я нечасто бывал в опере и еще реже на балете. Это, как правило, были светские выходы с супругой. Обычно, когда в зале гасили свет, я засыпал», — признавался Кехман в одном из интервью. Но с познанием премудростей театрального искусства управился быстро — через два года платного обучения по индивидуальной программе получил вожделенный диплом.
Реформирование театра начнется с вымарывания имени Мусоргского из его названия, зато портрет Кехмана с растопыренными руками и зажатой в кулачке склянкой появится на афишах «Любовного напитка». А затем, облачившись в желтое трико, он выйдет на сцену в роли принца Лимона — точнее, его тушку вынесут на поклон в балете «Чиполлино».
«Любопытно, что этот вошедший в анналы спектакль не был дебютом Владимира, — не упустит случая поехидничать над выведенным ею в «Энциклопедии лоха» героем Ксения Собчак. — Старожилы, и я в их числе, помнят, как в 1995 году в Петербург привезли Хосе Каррераса и на приеме в гостинице «Европейская» Кехман на правах организатора вышел и спел! Эта картина стоит у меня перед глазами до сих пор: Каррерас, облокотившийся о стену, и Кехман…»
Не посягая на классический репертуар (угроза исполнить партию Трике в опере «Евгений Онегин», к счастью, осталась не реализованной), Владимир Абрамович не отказывает себе в удовольствии выдать со сцены песню про зайцев или затянуть «Город над вольной Невой» — как случилось во вверенном ему театре на учиненной здесь частной вечеринке главы компании Bosco di Ciliegi Михаила Куснировича. Ради нее в тот день была отменена плановая «Иоланта», о чем обладатели билетов узнали непосредственно перед запертыми для них дверьми театра. Прославленные подмостки предоставили под демонстрацию одежды, от верхнего платья до белья, по ходу которой особо отличилась дефилирующая в ночнушке от La Perla зампредседателя Государственной Думы Светлана Журова.
«Человек и кошка желтый фрукт тот примут…»
«Большую часть ответственности за то, что Владимир Кехман стал гендиректором театра, я беру на себя, — признавал занимавший в ту пору пост вице-губернатора Сергей Тарасов (ныне покойный). — Он сам ко мне пришел и предложил свою кандидатуру. Я уже знал Володю как очень успешного бизнесмена».
Оба, добавим, были к тому времени тесно связаны с дважды судимым Александром Ебралидзе, спонсировавшим, по предположениям ряда СМИ, продвижение Тарасова по карьерной лестнице. В принадлежащем Ебралидзе клубе на Мойке регулярно собирались «авторитеты», знакомые с хозяином еще с тех времен, когда тот был для них просто «Алик-рынок». В совете директоров ОАО «Талион» (Ебралидзе — основной его акционер) Владимир Кехман оказался в компании с Аркадием Ротенбергом, бывшим тренером Владимира Путина и гендиректором некоммерческого партнерства «Спортивный клуб дзюдо Явар-Нева».
Версия о том, что свои миллиарды «фруктовый король» сделал вовсе не на экспорте бананов из Эквадора, получила развитие в 2010-м — когда среди прибывших в порт Петербурга бананов обнаружили почти 120 кг кокаина. Компания JFC хранила молчание, и только по прошествии полутора недель подтвердила публично, что груз принадлежал ей, но контейнеровоз и «криминальный» контейнер принадлежат перевозчику — компании MSC Nora, с нее и спрос. В JFC утверждали, что контейнеры в порту отгрузки были опломбированы. В Петербурге выяснилось, что номер пломбы отличается от номера, заявленного в документах. Что, по мнению JFC, свидетельствовало о вскрытии контейнера в пути.
Кокаин среди приходящих из Эквадора в северную столицу бананов обнаруживали не единожды: 70 кг в 2005 году, несколько партий в 2007-м (21, 39, 17 и 13 кг), 21 кг — в 2008-м, 31,3 и 37 кг — в 2009-м.
Хочется только поинтересоваться: а как у всех этих нынче наводнивших Смольный людей с чистыми руками, холодной головой и горячим сердцем обстоит дело с глазами, ушами и носом?
Новая метла обходит темные углы
Генеральной уборки, обещающей освежить затхлые коридоры Смольного, не случилось.
Новая метла шуганула отвечавшего за ЖКХ Алексея Сергеева, зарвавшуюся до полной потери бдительности Аллу Манилову, но обошла гнездо радетеля о благе строительных компаний Романа Филимонова, отставки которого (в комплекте с главой Службы госстройнадзора Александром Ортом) требовали градозащитники.
По всей видимости, остается на прежнем месте и глава Комитета по образованию Ольга Иванова — о ее переназначении ходатайствует сменивший Манилову вице-губернатор Василий Кичеджи. Это известие вызвало разочарование среди критиков деятельности Ивановой, сыгравшей свою неблаговидную роль в целой серии резонансных историй, связанных с расформированием образовательных учреждений, их выселением в угоду коммерческим структурам и увольнением снискавших уважение руководителей.
Можно напомнить об увольнении директора Дворца творчества юных (Аничкова), расформировании посреди учебного года школы № 142 (чье здание отошло Транснефти и было снесено под строительство ее питерского офиса), о выселении с острова Бычий уникальной экошколы (ради реализации коммерческого проекта патронируемого В. В. Путиным клуба дзюдо), а с Крестовского острова — детского дома и яслей-сада, помешавших обустройству в Петербурге судей Конституционного суда (в мотивировочной части подписанного главой комитета распоряжения значится — «в целях оптимизации сети государственных образовательных учреждений»). Дала добро Ольга Иванова и на передачу частной предпринимательнице Екатерине Царапкиной под строительство коммерческого «гериатрического центра» почти 3 га золотой земли в Комарове, где располагались загородные дачи детсадов Центрального района.
Пару лет назад ЭКОМ и «Живой город» с помощью волонтеров собрали по всему городу сведения о детских учреждениях, вытесненных банками, отелями, а то и вовсе банями с интим-услугами. Всего набралось более 370 почивших ДОУ. Активисты предлагали вернуть отнятое детям. Госпожа Иванова в ответ сообщила, что по итогам проведенной ее комитетом проверки «утраченных объектов социальной инфраструктуры» выявили 391. При этом признано «целесообразным» организовать работу по возвращению 41 объекта недвижимости (из 138 принадлежащих городу). Любопытно, что в то же время начальник Управления информации Смольного Андрей Кибитов сообщал о вдвое большем объеме планируемых к «обратному перепрофилированию» объектов — 78.
Бумеранг хамства
Послужить утешительным призом заждавшейся перемен общественности могла бы снесенная с плеч голова КГИОП, кабы не отвратительная ее пересадка на плечи ГМЗ «Павловск». Чтобы пристроить Веру Дементьеву, сместили прекрасного специалиста, преданного своему делу музейщика с 40-летним стажем Николая Третьякова, почти десятилетие верой и правдой отслужившего на посту директора ГМЗ. В одночасье, без объяснения причин. То, как была осуществлена эта операция, эксперты (включая известного своей редкой деликатностью Михаила Мильчика) характеризуют одним словом — хамство.
Формально решение было принято главой Комитета по культуре Антоном Губанковым, не снизошедшим до внятных комментариев. Обошлись пустопорожним пресс-релизом, информирующим о наличии у комитета права менять руководителей ГМЗ. Понятно, что без отмашки нового губернатора это гнусное дело сладиться не могло. Возникает вопрос — ради чего Георгий Полтавченко пошел на очевидные репутационные потери? Ведь от людей в погонах ждали вовсе не гуманитарной акции по обустройству житья-бытья Веры Анатольевны, а тщательного расследования всего содеянного КГИОП под ее руководством. Включая эпизоды мошенничества с пририсовыванием десятков доминант, появившихся на прилагаемых к закону о ПЗЗ картах уже после их согласования в Росохранкультуре, таинственным смещением границ памятников или их исключением из охранных списков в угоду конкретным инвесторам.
Адресованное руководству города и страны коллективное письмо сотрудников ГМЗ «Павловск» в защиту Николая Третьякова никак не было учтено при определении его участи. Теперь история повторяется в виде фарса: другие деятели культуры собирают голоса под обращениями с призывом сохранить пост уже за Антоном Губанковым, ставшим для них воплощением мечты о просвещенном и интеллигентном чиновнике. По словам самого главы комитета, его лично до сих пор никто ни о чем не информировал, а сведения о задуманной в отношении него ротации доходят только из всемирной паутины. Интернет в конце минувшей недели буквально взорвался сообщениями о планируемой замене Антона Губанкова на Владимира Кехмана — главу компании JFC, крупнейшего поставщика фруктов, ставшего с 2007 года и гендиректором Михайловского театра, а также прославившегося намерением снести приобретенный им Фрунзенский универмаг (выявленный объект культурного наследия).
После серии громких общественных протестов концепция была пересмотрена — теперь владелец декларирует намерение приспособить старые стены под современный концертный комплекс. Среди прочих заявлявшихся им проектов — реконструкция площади Искусств (где, полагает Кехман, «собираются алкоголики и сатанисты»), предусматривающая создание подземной парковки, открытых ресторанов, сценических площадок и нового моста через канал Грибоедова.
Косвенным подтверждением готовности Кехмана перейти на госслужбу стало известие о его выходе из состава директоров JFC, соответствующее решение приняло внеочередное собрание акционеров.
Прослеживаемая в сети реакция на его возможное воцарение в Комитете по культуре — шок и бессильная ярость: «Назначить такого человека на этот пост — это вызвать революционный взрыв в культурных кругах», «Откровенное безумие», «Просто чудовищно», «Это издевательство над городом», «Это провокация. В это трудно поверить».
Миллионы принца Лимона
Четыре года назад так же трудно было поверить, что прославленный Малегот станут вскоре сравнивать с купеческим клубом и называть «театром одного позера».
«Я сам буду заниматься всем: оркестром, концертмейстерами, режиссерами. Через полгода я буду знать оперное дело так же, как знаете его вы, — объявит на собрании получивший театр торговец бананами. — А что касается зарплат, ничем хорошим вас порадовать не могу. Работы будет много, а денег мало — это справедливо и правильно».
Скандалы один за другим стали сотрясать театр. Закрыт проект постановки Александром Сокуровым «Орестеи». Сорвана анонсированная к открытию юбилейного сезона премьера «Евгения Онегина». Зато успешно освоены бюджетные средства: в соответствии с постановлением городского правительства на подготовку и проведение мероприятий по случаю 175-летия Михайловского театра (серии концертов, фестивалей, создание и показ телепрограмм, издание буклетов и прочая) отписывалось 80 млн рублей.
Перед открытием сезона Кехман доложил, что сам потратил на косметический ремонт здания около 300 млн, подчеркнув:
— Это только мои собственные средства. Я буду вкладывать их и впредь. Других денег здесь не будет.
Однако спустя несколько месяцев объявил:
— Я потратил на эти цели все, что мог. Все-таки театр — бюджетная организация. Город тоже должен участвовать…
И город тут же объявил конкурс на проведение ремонта офисных помещений театра за счет городской казны.
Артисты тем временем слали президенту письма, жалуясь, что Михайловский театр встречает свой юбилей без худрука, главного дирижера, главного режиссера и заведующего оперной труппой; из репертуара ушли почти все оперы, «сцена постоянно сдается в аренду, в том числе для проведения корпоративных мероприятий, когда партер превращается в ресторан», а артистам задерживают зарплату, штатных сотрудников подводят под увольнение, «используя методы психологического давления и обман», новый директор «пытается отделить от театра одно из зданий (наб. канала Грибоедова, 4), которое десятилетиями использовалось для проживания артистов с семьями, имеющими там постоянную регистрацию», при этом «предпринимаются попытки лишения их прав на занимаемую жилплощадь путем изменения адреса здания, угрозы увольнения проживающих».
Среди прочих вынужден был уйти дирижер Андрей Аниханов, не выдержавший, по его признанию, хамства и некомпетентности нового директора.
— Последней каплей стало «Лебединое озеро», — рассказывал маэстро. — Кехман был на спектакле. Первая картина ему понравилась, а вторая — нет, потому что «медленно и печально плыли лебеди». Надо было повеселее. Кехман позвонил мне в антракте и предложил выпить коньяку, чтобы как-то оживить лебедей…
«Прежде чем стать директором, я нечасто бывал в опере и еще реже на балете. Это, как правило, были светские выходы с супругой. Обычно, когда в зале гасили свет, я засыпал», — признавался Кехман в одном из интервью. Но с познанием премудростей театрального искусства управился быстро — через два года платного обучения по индивидуальной программе получил вожделенный диплом.
Реформирование театра начнется с вымарывания имени Мусоргского из его названия, зато портрет Кехмана с растопыренными руками и зажатой в кулачке склянкой появится на афишах «Любовного напитка». А затем, облачившись в желтое трико, он выйдет на сцену в роли принца Лимона — точнее, его тушку вынесут на поклон в балете «Чиполлино».
«Любопытно, что этот вошедший в анналы спектакль не был дебютом Владимира, — не упустит случая поехидничать над выведенным ею в «Энциклопедии лоха» героем Ксения Собчак. — Старожилы, и я в их числе, помнят, как в 1995 году в Петербург привезли Хосе Каррераса и на приеме в гостинице «Европейская» Кехман на правах организатора вышел и спел! Эта картина стоит у меня перед глазами до сих пор: Каррерас, облокотившийся о стену, и Кехман…»
Не посягая на классический репертуар (угроза исполнить партию Трике в опере «Евгений Онегин», к счастью, осталась не реализованной), Владимир Абрамович не отказывает себе в удовольствии выдать со сцены песню про зайцев или затянуть «Город над вольной Невой» — как случилось во вверенном ему театре на учиненной здесь частной вечеринке главы компании Bosco di Ciliegi Михаила Куснировича. Ради нее в тот день была отменена плановая «Иоланта», о чем обладатели билетов узнали непосредственно перед запертыми для них дверьми театра. Прославленные подмостки предоставили под демонстрацию одежды, от верхнего платья до белья, по ходу которой особо отличилась дефилирующая в ночнушке от La Perla зампредседателя Государственной Думы Светлана Журова.
«Человек и кошка желтый фрукт тот примут…»
«Большую часть ответственности за то, что Владимир Кехман стал гендиректором театра, я беру на себя, — признавал занимавший в ту пору пост вице-губернатора Сергей Тарасов (ныне покойный). — Он сам ко мне пришел и предложил свою кандидатуру. Я уже знал Володю как очень успешного бизнесмена».
Оба, добавим, были к тому времени тесно связаны с дважды судимым Александром Ебралидзе, спонсировавшим, по предположениям ряда СМИ, продвижение Тарасова по карьерной лестнице. В принадлежащем Ебралидзе клубе на Мойке регулярно собирались «авторитеты», знакомые с хозяином еще с тех времен, когда тот был для них просто «Алик-рынок». В совете директоров ОАО «Талион» (Ебралидзе — основной его акционер) Владимир Кехман оказался в компании с Аркадием Ротенбергом, бывшим тренером Владимира Путина и гендиректором некоммерческого партнерства «Спортивный клуб дзюдо Явар-Нева».
Версия о том, что свои миллиарды «фруктовый король» сделал вовсе не на экспорте бананов из Эквадора, получила развитие в 2010-м — когда среди прибывших в порт Петербурга бананов обнаружили почти 120 кг кокаина. Компания JFC хранила молчание, и только по прошествии полутора недель подтвердила публично, что груз принадлежал ей, но контейнеровоз и «криминальный» контейнер принадлежат перевозчику — компании MSC Nora, с нее и спрос. В JFC утверждали, что контейнеры в порту отгрузки были опломбированы. В Петербурге выяснилось, что номер пломбы отличается от номера, заявленного в документах. Что, по мнению JFC, свидетельствовало о вскрытии контейнера в пути.
Кокаин среди приходящих из Эквадора в северную столицу бананов обнаруживали не единожды: 70 кг в 2005 году, несколько партий в 2007-м (21, 39, 17 и 13 кг), 21 кг — в 2008-м, 31,3 и 37 кг — в 2009-м.
Хочется только поинтересоваться: а как у всех этих нынче наводнивших Смольный людей с чистыми руками, холодной головой и горячим сердцем обстоит дело с глазами, ушами и носом?
Татьяна ЛИХАНОВА
Коллаж Евгении КОНЬКОВОЙ
Фото: interpress.ru