"Мы знаем, что нынче лежит на весах…"
Один из символов мужества ленинградцев по-прежнему под угрозой уничтожения.
Сегодня город вспоминает и чествует тех, кто отстоял его в годы блокады. В адресном перечне официальных мероприятий нет подстанции на Фонтанке. Чиновники как будто предпочитают не привлекать внимания к этому объекту в преддверии анонсированного на февраль окончательного решения его участи. Но то, что уже традиционно именно сюда продолжают приходить в памятные дни ветераны, блокадники, их молодые товарищи по защите подстанции, подтверждает: она давно стала подлинным народным мемориалом.
Торг здесь неуместен
К годовщинам прорыва и полного снятия блокады Ленинграда власти подготовили свой план мероприятий. Царапающим сухим канцеляритом анонсируются "размещение социальной рекламы", "централизованное оформление Санкт-Петербурга", "сбор актива общественных организаций ветеранов", "молодежная патриотическая акция", "торжественно-траурные церемонии с возложением венков" и прочая. В прилагаемом адресном перечне нет дома 3 по набережной Фонтанки – того самого, на стене которого уже больше двух десятков лет установлена мемориальная доска с надписью: "Подвигу трамвайщиков блокадного Ленинграда. После суровой зимы 1941–1942 года эта тяговая подстанция дала энергию в сеть и обеспечила движение возрожденного трамвая". Где не переводятся живые цветы и куда не по "плану", а по зову сердца приходят из года в год хранители живой памяти.
Уже ставшая традиционной трамвайная экскурсия для ветеранов и блокадников нынче прошла по небывало длинному маршруту, через все три подстанции, давшие ток грузовому трамваю 8 марта 1942-го: Центральную на Фонтанке, Клинскую на Можайской и Василеостровскую на 6-й линии. Такая связка – своеобразный ответ на консолидированные попытки чиновников и бизнеса провернуть некий обмен: "сдать" подстанцию на Фонтанке (на месте которой компания ЛСР желает построить апарт-отель), а под госохрану поставить другую. Минувшей весной КГИОП включил в перечень выявленных объектов культурного наследия и Клинскую, и Василеостровскую, которые не вызывали у комитета ни малейшего интереса до тех пор, пока они – словно карты из рукава – не были вброшены в игру компанией ЛСР. Инвестор настаивал на необходимости определить, так сказать, кто более матери-истории ценен. И, задавшись целью поставить под сомнение уникальную роль Центральной, оплатил некую "научную работу" – доказывавшую, что первой дала ток Клинская. Этот вывод настойчиво пытался внедрить в сознание экспертов Совета по сохранению культурного наследия и глава КГИОП Сергей Макаров – настаивавший и на ноябрьском заседании, что Клинская-де на сколько-то часов раньше дала ток. По лицам участникам обсуждения было заметно, что даже самые компромиссные из них испытывают большую неловкость, когда их понуждают всерьез рассматривать подобные доводы. Тем временем по заказу КГИОП были выполнены две государственные историко-культурные экспертизы – в отношении Клинской и Василеостровской. К исходу прошлого года первая была рекомендована к включению в реестр памятников, вторая – нет.
Но ветераны, блокадники и все те, кто держат вместе с ними линию обороны на Фонтанке, категорически не приемлют никакого размена:
"Мы не торгуемся. Если власти города хотят предоставить охранный статус Клинской – отлично. Но мы не отступимся и продолжим борьбу за статус памятника истории и для подстанции на Фонтанке, и для всех других, работавших в блокаду", – говорит член президиума петербургского ВООПИиК Сергей Васильев.
Неразменная память
Блокадники саму постановку вопроса о выборе между такими объектами и попытку их переоценки воспринимают как личное оскорбление и кощунство.
"Центральная подстанция была не единственной, которая дала ток ленинградскому трамваю весной 1942 года, – соглашаются в региональном союзе "Дети 900 дней блокады". – Но одной из трех первых именно Центральная на Фонтанке сделалась почитаемым памятным местом. Подобно тому, как дневник одной из десятков тысяч блокадных девочек – Тани Савичевой – стал общеизвестным символом блокадной трагедии. Вне зависимости от официального статуса подстанция на Фонтанке уже превратилась в народный мемориал. В дни памяти о блокаде 9 сентября, 18 и 27 января, в День Победы, в день пуска трамвая 8 марта (грузового) и 15 апреля (пассажирского) здесь собираются ветераны и молодежь, у мемориальной доски лежат цветы и горят поминальные свечи. И сам факт, что эта живая народная традиция возникла в 2000-х годах, когда со времен войны прошло больше 60 лет, лучше всего свидетельствует о том, какое огромное значение для воспитания молодого поколения имеют подлинные исторические памятники – в данном случае здание скромной архитектуры с героической судьбой. Мы считаем глубоко безнравственной затеей упорные попытки строительства апарт-отеля на этом священном месте. Мы убеждены, что уважение к исторической памяти важнее коммерческих интересов. Для гостиницы можно найти другое место, а памятники блокады должны быть неприкосновенны".
Чиновники, от которых зависит принятие окончательного решения, сами не раз могли убедиться в том, какой колоссальный общественный резонанс имеет всякая попытка посягнуть на неприкосновенность этой священной памяти. Включение вопроса о блокадной подстанции в повестку заседаний Совета по сохранению наследия неизменно обеспечивает присутствие десятков городских и федеральных СМИ, а инициируемые градозащитниками дискуссии до сих пор собирают полные залы. Так было и на недавней встрече в Музее Анны Ахматовой, где также зашла речь о поставленном властями выборе и – шире – о том, как становятся мемориальными те или иные блокадные адреса. В случае с Центральной, пожалуй, впервые за почти тридцатилетнюю историю градозащитного движения в Ленинграде – Петербурге именно ветераны, блокадники стали основными участниками борьбы за сохранение исторического здания. Те, кто все эти годы был сопричастным его судьбе, как будто собственным дыханием поддерживали биение сердца этого места, разделяя тревогу и боль, принося любовь и надежду. "Сергей Васильев сказал, что подстанция на Фонтанке согрета людьми, как намоленная икона. Трудно подобрать сравнение более точное", – соглашается координатор "Живого города" Юлия Минутина.
Кто руку поднимет?
Для тех, кто подступается к этому месту с холодным носом, настроенным лишь на запах наживы, это все пустые сантименты, конечно. Перетерпев дни официальных памятных мероприятий, они снова поднимут вопрос о задокументированных доказательствах вовсе не исключительной роли Центральной, о полученных застройщиком согласованиях и о размерах немыслимых компенсаций – которые городу придется выплачивать в случае отказа от прежних договоренностей. А Смольный в очередной раз попытается спрятаться за спинами экспертов Совета по сохранению наследия, переложив на них ответственность за вынесение нужного бизнесу решения. Решающая битва заявлена на февраль.
Судя по выступлениям главы КГИОП в СМИ, на поддержку со стороны комитета рассчитывать не приходится. На ноябрьском заседании глава ведомства представлял дело так, будто совет в разные годы выносил два противоположных решения – в 2009-м не видел в Центральной ничего ценного и не рекомендовал включать подстанцию в реестр памятников, а в 2014-м – рекомендовал. Поэтому-де необходимо принять третье, окончательное решение. Экс-председатель комитета Вера Дементьева при всех разъяснила господину Макарову некорректность такой постановки вопроса (напомнив, что в разные годы рассматривались разные аспекты: в первом случае архитектурные достоинства объекта, а во втором – его историческая значимость, каковая была признана неоспоримой, и поэтому подстанцию рекомендовали включить в реестр именно как памятник истории).
Однако Сергей Макаров по сей день продолжает упорно транслировать негодную версию о "взаимоисключающих" решениях совета разных лет.
Невозможно даже представить, как нужно обработать членов совета, чтобы вынудить их теперь отказаться от собственной консолидированной позиции 2014 года. Когда, подводя итоги заседания, и. о. председателя КГИОП Александр Леонтьев, сообщив, что в комитет поступило множество обращений с просьбой сохранить подстанцию – от почетного гражданина Петербурга Даниила Гранина и Александра Городницкого, от петербургского Союза ученых, Музея Анны Ахматовой, ветеранских организаций Петербурга, блокадников и многих других, всех и не перечислить, – констатировал: "Огромный поток таких обращений идет до сих пор. Такого мы не видели в последнее десятилетие. Это свидетельствует, что память жива и она отстаивает себя. У кого поднимется рука опровергать тот героизм военных лет?.. Этот объект в наибольшей степени связан со священной историей блокады. Предмет охраны памятника истории – в его материальных стенах".
Тогда же депутат Максим Резник передал решение, принятое парламентской комиссией по образованию, культуре и науке: согласиться с рекомендацией ВООПИиК взять подстанцию под государственную охрану как памятник истории, просить совет поддержать ее и предложить губернатору отменить постановление городского правительства о реконструкции под гостиницу.
"Я выступаю здесь по поручению нашего спикера Вячеслава Макарова, – подчеркнул депутат. – Оно состоит в том, чтобы донести это консолидированное решение законодательного органа власти, оно единогласно поддержано парламентом Петербурга".
А депутат Алексей Ковалев напомнил, что эта подстанция – ключевое звено единого экскурсионного, образовательного и воспитательного маршрута памяти, включающего расположенные рядом Театр музкомедии, работавший в осажденном Ленинграде, Дом Радио с легендарным репродуктором, Музей блокады на другом берегу, место блокадной проруби на Фонтанке, Аничков мост со следами снарядов.
Выступавший в качестве рецензента экспертизы ВООПИиК архитектор Святозар Заварихин подчеркивал: "Это единственный на наших набережных объект конструктивизма. Снижаясь уступами к Михайловскому замку, подстанция сохранила его доминирующую роль и поддерживала ее – пока рядом не появился "элитник" от Сопромадзе. Если же экспансия застройщика продолжится, получим на выходе унылую линию плотной горизонтальной застройки, что еще больше усугубит и без того печальную современную ситуацию".
Обращаясь к автору упомянутого "элитника", построенного под видом реконструкции будки садовника и претендующего теперь на место подстанции апарт-отеля от ЛСР архитектору Юрию Земцову, профессор Владимир Лисовский указывал: "Я же говорил вам еще тогда – здесь ничего строить нельзя, тут объединенная охранная зона. А вы, Юрий Исаевич, ответили: раз строят – значит можно. Потом начался ряд махинаций, лакуны стали вырезаться в охранной зоне, построили что хотели. Да, подстанция тоже не подходит для такой чрезвычайно ответственной для классического Петербурга территории. Но ее автор, создав ступенчатый объем, позволил свести к минимуму негативное влияние, проявив этический подход. Ровно противоположное отношение продемонстрировал архитектор Земцов. Сегодня хотят построить еще один апарт-отель под видом реконструкции. Никакая это не реконструкция, это ложь и обман – в том числе обман всех здесь присутствующих. А сохранение подстанции не позволит встроить сюда еще что-нибудь".
Михаил Мильчик – едва ли не единственный из членов совета свидетель появления первого трамвая на улицах осажденного Ленинграда весной 1942-го – говорил о том, что именно Центральная подстанция дала ток вышедшему на Невский вагону, и этот трамвай на главной улице города воспринимался как предвестник победы. Михаил Исаевич рекомендовал предложить губернатору назначить комиссию для выяснения, кем согласовывался идущий вразрез с требованиями законодательства проект строительства на месте подстанции, и на них и возложить компенсацию понесенных инвестором затрат.
Строго говоря, эти затраты следовало бы отнести к рискам инвестора – на которые тот шел сознательно, пропихивая свой проект, не вписывавшийся в установленные законом ограничительные рамки. И в данном случае нет никаких оснований пенять на то, что условия вдруг вероломно поменялись. Да, подстанция не имела статуса памятника на момент заключения инвестдоговора. Но новое строительство по закону было невозможно здесь изначально: в охранной зоне допустима только регенерация исторической среды. А если посмотреть, например, на "План столичного города Санкт-Петербурга" 1858 года – тут сплошь зеленая зона.
Как и в 2003-м, когда здесь воткнули первый элитник под видом реконструкции будки садовника, так и теперь, когда пытаются построить второй под видом реконструкции блокадной подстанции, действующие лица и исполнители все те же. Архитектор по обоим эпизодам – Юрий Земцов, а выступающий нынче как руководитель ЛСР Александр Вахмистров с 2003-го по 2010-й был вице-губернатором по строительству.
По сути, Смольный сегодня стоит перед выбором: продолжить ли начатую здесь прежней командой цепочку преступлений или наконец оборвать ее. И окончательное решение о судьбе блокадной подстанции будет на совести лично Георгия Полтавченко. Вне зависимости от того, станет ли генерал и дальше прятаться за спины экспертов совета или отважится лично озвучить свою позицию. Не стыдясь тех самых блокадников, которым сегодня он будет выражать благодарность, склоняя голову перед подвигом тех, кто ценой своей жизни сохранил наш город.