Новостройка для заповедника

Совету по культурному наследию представили концепцию сохранения дворца Нижняя Дача. Ее фрагменты предлагается включить в объем нового здания из современных материалов, принципиально отличающегося от оригинала. В ответ на критику экспертов, напоминающих о запрете нового строительства на территории памятников, директор музея Елена Кальницкая заявила: «Мы обязаны следовать закону, но на дворе XXI век и нужно искать новые пути».

Финальный аккорд

Дворец Нижняя Дача (арх. А. Томишко, 1885), где появился на свет наследник цесаревич Алексей, где императором решался вопрос о вступлении России в Первую мировую, стал последним местом пребывания царской семьи (в Александровском дворце Царского Села сидели под арестом уже «граждане Романовы»). Он пережил революцию, Гражданскую и Великую Отечественную. Историко-бытовой музей, организованный здесь к 1918-му, был самым популярным в Петергофе.

Сохранилась целая серия фотографий 1932 года, на которых изображены комната за комнатой, где все оставалось в неприкосновенности. Вплоть до игрушечных солдатиков и лошадок цесаревича в детской и выведенного на грифельной доске в классной комнате упражнения: «Гриц был женихом Наталки. Ничипор не давал согласия на брак, потому что Гриц не умел стрелять. Но он скоро научился стрелять и стал мужем Наталки».

Хорошо умевшие стрелять сотрудники НКВД обустроят здесь свой дом отдыха.

Фашистские бомбы не причинили Нижней Даче фатального урона. Ее взорвали в 1961-м – по одной из версий, объявив заброшенное здание опасным после того, как здесь сломал ногу ребенок кого-то из партийно-советских бонз.

Над проектом воссоздания Нижней Дачи начали трудиться еще при Вадиме Знаменове, более полувека посвятившем возрождению Петергофа (с 1977-го по 2008-й – на посту директора ГМЗ). Возрождение Нижней Дачи, по замыслу Вадима Валентиновича, должно было стать необходимым финальным аккордом в реставрации всего протянувшегося у побережья Финского залива дворцового комплекса, связанного с семьей Романовых – от Петра I до Николая II.

«До перестройки все наши попытки не имели успеха, – рассказывает Вадим Знаменов. – Нам говорили: «Что вы нам Николашку кровавого подсовываете?» И прочие гадости. Но надежда никогда нас не оставляла. Ведь все фрагменты памятника есть, лежат внутри холма. И вещи, и материалы для будущего музея мы давно собирали, среди них есть воистину уникальные! Найдены первоначальные авторские чертежи архитектора Томишко, где обозначен даже план расстановки мебели. Сохранились, например, рулоны обивочной ткани, которые подбирал сам Николай Александрович. Огромное количество фотографий, в том числе сделанных самим императором».

"Нижняя Дача" - акварель с натуры А.Томишко, 1897 год

В 2002 г. ФГУ «Северо-Западная дирекция Госстроя России» заказало архитектурно-реставрационной компании «Собор» проведение изысканий и проект, на что выделили 8,5 млн бюджетных рублей. Весь комплекс работ оценивался в сумму свыше 600 млн. Но в 2004 году финансирование из госисточников прекратилось. Его возобновление «совпало» с заменой гендиректора ГМЗ «Петергоф» – новым руководителем Минкульт назначил Елену Кальницкую, а Вадим Знаменов стал президентом.

Фантазии на тему культуры и бизнеса

Новый директор, как и новое руководство Минкульта, предпочел запустить процесс с нуля. В 2013-м московский ФГУП «Институт Спецпроектреставрация» по заказу музея разработало принципиально иную концепцию. Госпожа Кальницкая характеризует ее как «инновационный вариант, представляющий собой воссоздание строительных объемов здания в новом материале с элементами консервации подлинных элементов конструкций». Весьма изобретательная формулировка для нового строительства, которое по закону запрещено на территории объектов культурного наследия.

В появлении нового, отвечающего современным требованиям эксплуатации и комфорта здания на берегу залива может, помимо музея, быть заинтересована и одна из структур Газпрома. О ее возможном участии в проекте Елена Кальницкая заявляла год назад.

Будущее использование проектируемого новодела пока не определено. В ГМЗ говорят о создании концертного зала с органом, лектория и, возможно, каких-нибудь экспозиций. Но выступают категорически против создания полноценного мемориального музея.

Презентуя концепцию на Совете по наследию, Елена Кальницкая сформулировала стоящую перед музеем задачу так: «Мы обязаны следовать закону охраны памятников, но вместе с тем понимаем, что на дворе XXI век и нужно искать новые пути». Под флагом поиска таких обходных путей, надо полагать, и пойдет этап согласований.

Эскизы, продемонстрированные на совете, не оставляют сомнений, что новодел будет далек от облика дворца архитектора Томишко. Упреждая возможную критику, главный архитектор ГМЗ «Петергоф» Сергей Павлов попросил не называть это даже предпроектом: «Идет процесс поиска художественного образа, говорить об архитектуре преждевременно». Что вызвало резонный вопрос из зала: «Зачем мы тут собрались?» «Чтобы согласовать идею», – подсказала Елена Кальницкая. Мы-де хотим посоветоваться, по какому пути идти. Поэтому и показываем тут еще два варианта (1 – консервация руин, 2 – воссоздание). Хотя они, как можно было понять, руководством музея отметены.

Первый – потому что «мы не Италия, все в лужах будет стоять, понадобится много стекла». Второй – из-за того, что «объект удален от основной дороги», «подлинных вещей нет, только мелочи – не больше 50», поэтому желающих посещать такое музейное пространство не будет.

По сути, совету в очередной раз предложили одобрить уже имеющееся решение. Госпожа Кальницкая подчеркнула, что именно третий вариант одобрен двумя коллегиями Минкульта и действующим при нем научно-методическим советом, который и рекомендовал представить проект петербургскому экспертному сообществу, «и мы также посчитали своим долгом поставить его в известность». Последняя формулировка – «поставить в известность» – отражает реальное отношение руководства ГМЗ к мнению совета.

Рецензент первый зампред КГИОП Александр Леонтьев отозвался об «инновационном варианте» весьма хвалебно. По мнению чиновника, в данном случае «нет нужды воссоздавать в том виде, как это было». В поддержку выступил и Михаил Мильчик: «Для данного объекта не годится путь воссоздания. Это должно быть новое здание, с включением сохранившихся подлинных фрагментов, которое лишь напоминает погибший памятник. Это будет честно и благородно. Не должно возникать ощущения, будто это и есть подлинник».

Такая позиция удивила директора ГМЗ «Царское Село» Ольгу Таратынову: «Признаюсь, это первый случай, когда я категорически не согласна с уважаемым Михаилом Исаевичем. Тут получается, что в значительной степени достраивается существующий памятник… Где та грань, за которой заканчивается воссоздание и начинается наша фантазия?»

Обращаясь к опыту Царского Села, где предпочитают имеющиеся силы и средства бросать на реставрацию того, что сохранилось, а не на руины, Ольга Владиславовна высказалась за вариант 2: «Лучше, чем оригинальное произведение, не придумаешь. Так что я бы следовала проекту Томишко».

Обходные маневры

У экс-председателя КГИОП Веры Дементьевой возник вопрос к своим сменщикам: «Если предмет охраны – руина, объясните, как комитет намерен обходить закон, который запрещает изменять габариты, объемно-пространственные характеристики памятника». Александр Леонтьев поспешил заверить: «Тут закон обходить не надо! Я точно не помню, как сформулирован предмет охраны. Скорее всего, в него включено объемно-пространственное историческое решение, как это было у Томишко. Все остальное мы написали так, чтобы эти работы можно было осуществить».

Признание в подгонке предмета охраны под проект само по себе прекрасно, спору нет. Хотя и вызывает вопросы. Вот и Ольга Таратынова, бывший зампред КГИОП, удивилась: «Как может предметом охраны быть то, что не существует?»

Александр Кононов помог восполнить возникший в памяти Александра Леонтьева пробел и зачитал выдержки из распоряжения комитета от 27.11.2014 об утверждении предмета охраны. Где, как оказалось, весьма детально все прописано, вплоть до исторического архитектурного решения фасадов, вида материалов и характера отделки (известняк в отделке цокольного этажа, лицевой кирпич двух цветов, образующих горизонтальные желтые и красные полосы и проч.). И чему никак не соответствует представленное проектировщиками изображение тяжеловесного однотонного здания с обилием стеклянных колпаков.

Проектное предложение "сохранения с приспособлением", выполненное по заказу ГМЗ "Петергоф"

«Закон не позволяет реализовать предложенную идею. Объемно-пространственное решение серьезно влияет на восприятие этого места и Александрии в целом, там очень много важных видовых точек, где данный объект играет ключевую роль. Обо всех стеклянных конструкциях надо забыть, это однозначно. Сегодня нет даже эскизного проекта, и на этой стадии хотелось бы предостеречь от движения в неправильном направлении. Закон гласит, что воссоздание возможно только путем реставрации, а не путем фантазирования, реконструкции или нового строительства», – резюмировал Кононов.

С чем согласился и вице-губернатор Игорь Албин. Напомнив, что «здесь решались судьбы Европы и мира» и что «для российского человека судьба последнего императора имеет сакральное значение», Игорь Николаевич высказался против предложенного подхода как содержащего некоторое лукавство: «Экскурсовод будет стоять тут и говорить, будто именно это и есть последний дворец Николая Романова!» «Возрождая ансамбль, мы должны идти путем реставрации. А реставрация означает сохранение исторических объемно-пространственных решений», – подвел черту господин Албин.

Председательствующий одобрил предложенную Верой Дементьевой формулировку для голосования: «Поддержать идею ГМЗ по сохранению объекта культурного наследия «Нижняя Дача» и рекомендовать дальнейшую проработку концепции с учетом замечаний совета». Ее приняли единогласно. Хотя, сдается, участники обсуждения остались при разных мнениях о том, что именно считать сохранением применительно к данному памятнику.

Мнение

Вадим ЗНАМЕНОВ, президент ГМЗ «Петергоф»:

– Не могу согласиться с заявлениями о том, будто создавать в Нижней Даче полноценный музей не из чего. Деревянный дворец Петра Iс нуля воссоздали, тот же Марли – а ведь и он был взорван, и там после войны только холм был. Что касается мемориальных вещей, то их достаточно. В фондах находится около 25 предметов мебели с инвентарными номерами Нижней Дачи, много фарфора, художественного стекла и бронзы оттуда. А разве не интересно будет видеть фрагмент винтовой лестницы, по которой в сопровождении Вырубовой поднималась Александра Федоровна, когда у нее начались схватки и заявил о своем намерении появиться на свет долгожданный наследник? Или чернильницу, в которую макал перо император, подписывая отречение от престола. Или часы с его письменного стола в Зимнем дворце – те самые, работы Фаберже, отбившие последние мгновения царствования Николая Александровича.Известно, где находится еще целый ряд вещей с Нижней Дачи – например, в Эрмитаже семь предметов мягкой мебели из гостиной великих княжон.

Музей строится на «ударных» вещах, которые дополняются предметами той эпохи (которые надо, конечно, искать и собирать), – вот залог успешной экспозиции. Я убежден в необходимости воссоздания Нижней Дачи по авторским чертежам Томишко, это можно сделать очень точно и правдиво. И использовать только как полноценный музей, а именно как музей семьи Николая Александровича (отдавая должное и христианским ценностям, ведь это семья страстотерпцев), и посвятив отдельные залы Первой мировой и другим неотделимым от последнего императора важным историческим событиям.