Николай Рощин: «У каждого свои носороги в голове»

– Адольф Шапиро, художественный руководитель ТЮЗа, объяснил обращение к драматургии Ионеско антифашистским мотивом, благодаря которому пьеса сегодня как никогда актуальна, особенно для молодой аудитории. Верите ли вы, что носителей фашистской идеологии можно вылечить театром?

– Я бы не хотел низводить абсурдистскую драму «Носороги» к линейной логике «фашисты – это плохо» и уж тем более лечить театром молодую аудиторию. У каждого свои носороги в голове – так мы мотивировали для исполнителей носорожье присутствие в спектакле. Они, «носороги», появляются, когда пропадает перспектива, мотивация, нет больше сил, смыслов; они пугают, но привлекают… В общем, тем и хорош весь этот театр абсурда, что не указывает и даже не намекает, а создает ситуации, характеры, диалоги, скорее соответствуя образам и ассоциациям сна, чем повседневной реальности и прямолинейной логике.

– Театральный язык в разговоре с молодежью отличается от общения со взрослой публикой или это опасный миф?

– Меня чуть ли не тошнило, когда в юности взрослые пытались общаться со мной на «молодежном» языке. То же самое отвратительное действо происходит почти на всех детских и юношеских спектаклях, когда взрослые люди («большие» знатоки общения с детьми) со сцены неорганично вещают им о чем-то добром и вечном. Другое дело, деньги осваивать и зарабатывать на детях гораздо проще, но это уже другая сторона вопроса.

– Вы когда-то сказали: «Хочу, чтобы мои спектакли смотрели дети». Но ведь у вас довольно жестокий театр…

– Дети стараются смотреть на вещи непосредственно, если их не тюкают затюканные родители. К тому же дети жестоки, то есть естественны. Я так считал десять лет назад и сейчас хочу, чтобы мои спектакли зрители смотрели, как дети. Но для этого взрослую публику для начала надо хорошенько ударить кувалдой по голове, разрушить их бытовую мораль, логику и чувственность.

– Что такое для вас режиссура? Кое-кто из критиков считает, что вы относитесь к режиссуре как к проявлению религиозного порыва.

– Режиссура для меня интересна только результатом. Религиозный порыв, без цели и результата, сам по себе сомнителен. Нашей творческой группой каждый спектакль создается как последний, это похоже на контролируемый массовый психоз; зараженные одной болезнью-идеей люди пытаются излечиться, преобразовав идеологию в сценическое действие. Это такой вид жесткой режиссуры, где взаимоотношения «режиссер – актер» имеют уже надличностный характер.

Я мало работал с коллективами в других театрах, но мне всегда хватало чутья не привносить в академическую труппу идеи и методы, рожденные внутри нашей группы, так как в «нормальных» театрах совсем другой подход к жизни и вещам. Их нужно придерживаться или не ввязываться в работу вообще, а если что-то менять, то начинать с фундаментальных вещей и на постоянной длительной основе.

– Любопытно, что вы читаете и какую музыку слушаете.

– Перестал совсем читать художественную литературу. Понимаю, что надо, но не интересно. Все растянуто во времени, размыто, суть подается по каплям, кругом сентиментальность. Много научно-популярной литературы, очень выборочно философия и поэзия – вот примерный необходимый рацион на сегодняшний день. Музыку воспринимаю сейчас только симфоническую.

– Спектакль «Носороги» стоит в афише Международного театрального фестиваля «Радуга-2016». Нужны ли сегодня такие фестивали?

– Фестивали всегда нужны. Все спектакли, лекции, так или иначе повлиявшие на творчество нашей группы, были увидены на фестивалях. Фестивали могут быть реально полезны, если программа хороша. На «Радуге-2014» мне удалось посмотреть только один спектакль, зато очень полезный. В нем демонстрировалась довольно необычная техника кукольного театра в сочетании с камерной клоунадой (я имею в виду компанию Филиппа Жанти с Dustpan Odyssey по Гомеру). Студентам театральных вузов совершенно необходимо смотреть и изучать другие способы существования на сцене, так что посещение международных фестивалей нужно ввести в обязательную программу обучения.