Варсонофий, Рожок и копыта
Чудесное обращение воды в твердь и благословение проекта митрополитом – новые вводные градостроительной политики, с которыми всерьез считаются и губернатор, и главный архитектор.
Маленький мысок в акватории Невы, прозванный местными жителями Рожком, появился в пору «промышленной революции» второй половины XIX в. и представлял собой временную пристань для разгрузки барок и швартовки плотов, а после войны тут устроили водно-моторный клуб. При губернаторе Матвиенко территория мыса стала расти – во всяком случае, на бумаге. И теперь, по мнению команды губернатора Полтавченко, вполне пригодна для строительства крупного коммерческого центра.
Набор чиновничьих доводов включает ссылки на особую общественную значимость объекта и полученное одобрение митрополита Варсонофия. Аргументы противников, указывающих на нарушения законодательства и угрозу историческим панорамам, отметаются.
В 2008-м Рожок вкупе с еще девятью земельными участками слили в один лот и выставили на аукцион под маркой решения социальной задачи – создания магазинов шаговой доступности. Победитель торгов тотчас переуступил право аренды на прилагавшуюся девятку наделов, а на Рожке поставил нечто, напоминающее сарай, но выдаваемое за возведенный им объект капитального строительства, – на этом основании и выкупил территорию (0,44 га) по минимальной цене, за 5 млн руб. Впоследствии дознание ГУВД Петербурга установит «несоответствие объекта капитального строительства разрешению на строительство и разработанному проекту здания, отсутствие подключения к инженерным системам, фиктивный характер Акта приемки (…), а также разрешения на ввод объекта в эксплуатацию».
Участок дважды перепродается, а затем выставляется на аукцион уже за 217 миллионов и с новым функциональным назначением – под строительство гостиницы или офисного центра.
К исходу 2014 года счастливой обладательницей земли с видом на Александро-Невскую лавру становится скромная труженица культуры, предлагающая уроки музыки и вокала за 500 руб. в час.
Воплощению масштабного проекта мешала сущая малость – теснота и неудобство формы пятна, остающегося при вычитании не подлежащей застройке зоны береговой полосы (20 м от кромки воды). Выход нашли: через получение разрешения на работы по берегоукреплению. Но дозволенным не ограничились – в результате такого «укрепления» площадь Рожка по документам составляла уже 9281 кв. м (против фиксируемых прежде 7061). Инициированная депутатами проверка природоохранной прокуратуры констатировала: «Самовольно выполненные работы привели к созданию на землях водного фонда земельного участка площадью не менее 2220 кв. м. При этом такая отсыпка была фактически произведена, был дополнительно сформирован искусственный земельный участок указанной площади, однако его формирование в Заключении Госстройнадзора не отражено».
Действия правоохранительных органов (в материалах дела появлялись все новые статьи – мошенничество, превышение должностных полномочий) при этом не стали помехой для получения нужных застройщику согласований. В конце 2014 г. на слушаниях по проекту планировки территории стало известно, что собственники участка (на тот момент – А. А. Дронникова, 2/3 доли, и А. Ю. Аверьянов с 1/3) замахнулись на возведение «социально значимого объекта» – Дворца бракосочетания. Нарисовался и заказчик – ООО «Инвест Групп». «Визуальная связь дворца с главным духовным центром Петербурга – Александро-Невской лаврой – символична. Обряд бракосочетания, таким образом, станет светским отражением таинства венчания, которое совершается в храме… Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Варсонофий уже благословил проект, одобрив появление Дворца бракосочетания прямо напротив лавры», – заявляла руководитель проекта «Инвест Групп» Евгения Головченко.
На словах обещалось, что под регистрацию браков городу передадут 2000 кв. м в будущем комплексе. И хотя порядок и условия этой передачи так и не были определены, постановлением городского правительства от 22.12.2014 утвердили проект планировки территории площадью 0,97 га с размещением на ней дворца высотой 17 и площадью 8000 кв. м. После чего собственники выставили участок на продажу, но сбыть его не удавалось. Вероятно, повысить привлекательность товара вознамерились, присовокупив к нему полный комплект разрешительной документации на строительство, на получение которого и направили усилия, в том числе инициировав необходимые для реализации проекта поправки в Правила землепользования и застройки и Генплан.
Совмещение видов набережной, до и после строительства «Дворца бракосочетания»
На минувшей неделе эскизный проект вынесли на суд градсовета. Из пояснений автора, экс-главы КГА Олега Харченко (мастерская «Урбис-СПб»), стало известно, что собственно под «зал торжеств» отводится всего 550 кв. м, остальное – магазины, рестораны и прочие услуги, востребованные не только брачующимися. В том числе, как выразился господин Харченко, «три алькова» на эксплуатируемой кровле, которые «создают возможность проведения незабываемого мероприятия». Представитель «Инвест Групп» от ответа на вопрос, какие именно площади и на каких условиях (дарения, аренды, продажи) будут переданы городу, уклонился.
«Планируется строительство не Дворца бракосочетаний, а очередного бизнес-центра, это очевидно из распределения площадей. О какой-либо «социальной значимости» проекта говорить не приходится, – убежден депутат Борис Вишневский. – В Петербурге действуют четыре дворца бракосочетания, а пятый, открытый в 2010 году, в роскошных интерьерах отреставрированного дворца Серебрякова на канале Грибоедова, был закрыт в 2015-м, так как на него приходилось всего 5% совершаемых в городе обрядов. Есть множество районных загсов, помещения которых выглядят не хуже тех, что планируют на Малой Охте. Кроме того, на случай внезапного увеличения числа желающих заключить брак именно во дворце, в городе есть большое количество дворцов творческой интеллигенции с роскошными интерьерами, которые днем обычно пустуют».
Между тем статистика, представленная на сайте Комитета по делам ЗАГС, свидетельствует о снижении количества регистрируемых в Петербурге браков: с 56,92 тыс. в 2015-м до 50,69 тыс. в 2016 году.
Пафосным декларациям застройщика о «символичной визуальной связи Дворца с духовным центром Петербурга» противостоят заключения экспертов, совсем иначе оценивших такую связь.
Здание заявленных габаритов, возведенное на данном участке, «станет новой доминантой и диссонирующим объектом в панорамах Невы и по отношению к ансамблю неоклассических зданий по Малоохтинскому проспекту», «нанесет значительный ущерб всему архитектурному ансамблю застройки набережной 1930-х годов, состоящих под охраной государства (1936–1940, арх. Г. Симонов, Б. Рубаненко)», – убеждены специалисты Петербургского комитета ИКОМОС. «Новое здание перекроет его правое крыло (дом 96), тем самым нарушив симметрию классицистического ансамбля, что совершенно недопустимо. Также будет перекрыта часть обращенного к Неве дома 98 по другую сторону Таллинской улицы (1940–1953, арх. Л. Хидекель) и наглухо закрыта перспектива на Неву вдоль этой улицы. При восприятии невских панорам с фарватера и с Малоохтинского проспекта здание станет неуместным конкурентом ансамбля Александро-Невской лавры», – указывается в заключении комитета. И в настоящее время мыс остается «досадным диссонансом, нарушающим традиционную плавную линию невских набережных».
В Петербургском ИКОМОС не только считают недопустимым здесь любое строительство, но убеждены, что он сам должен быть ликвидирован – «как противоестественное и диссонирующее образование в панорамах Невы». От него, по мнению специалистов, надлежало избавиться еще при сооружении в середине 2000-х гранитной подпорной стенки со спусками и выпрямлением береговой линии, но этого не произошло. Комитет напоминает, что «Дворец» проектируется в границах компонента «Река Нева с берегами» петербургского объекта всемирного наследия, и выражает готовность подготовить «Сигнал тревоги» (Heritage Alerts) для международных органов ИКОМОС и провести оценку потенциальной угрозы.
О необходимости придания прилегающему кварталу (№ 6026) Малой Охты статуса охраняемого ландшафтного объекта с 2009 года настаивал Петербургский Союз архитекторов – «учитывая создавшуюся тревожную обстановку, связанную с угрозой уплотнительной застройки, искажениями первоначального замысла». Аналогичную позицию выражал и ВООПИиК. В КГИОП, помимо этих материалов, направлялось и поручение рабочей группы комиссии ЗакСа по городскому хозяйству и градостроительству – включить при разработке проекта зон охраны Петербурга панораму правобережья с «Комплексом домов на Малоохтинском» в перечень охраняемых. Глава комитета заверил – «принято в работу». Но в итоге поручение исполнено не было, зато нужный застройщику проект планировки территории комитет одобрил. Городской закон № 820-7 требует обеспечивать сохранность открытых акваторий исторических гидросистем. Но в КГИОП и КГА это положение интерпретируют по-своему: мол, закон лишь запрещает занимать акваторию Невы временными сооружениями. «По их логике выходит, что ставить понтоны и причалы, да хоть мостки, чтоб нырять с них или белье полоскать, – нельзя, а засыпать кусок акватории и дом поставить – запросто!» – возмущается градозащитница Татьяна Красавина.
Вид на противоположный берег и Александро-Невскую лавру, который перекроет планируемая застройка Рожка
В 2014 г. анализ оценки влияния планируемого на Рожке строительства выполнил возглавляемый Юрием Бакеем НИПЦ генплана, установив: «Из шести точек визуализации выявлена прямая видимость объекта на панораме р. Большая Нева, включающей объекты культурного наследия, восприятию который объект будет препятствовать». Теперь, на заседании градсовета, господин Бакей, что называется, включил заднюю: мы, говорит, оценивали ситуацию для комплекса высотой 23 м, а нынче его понизили до 17, так что ничего страшного.
«Но, во-первых, в заключении НИПЦ генплана утверждалось, что проектируемый объект станет «архитектурной доминантой ввиду своего положения» – то есть не по высоте, а в силу того, что выдвинут в пределы обзора открытого пространства Невы, – возражает на это Татьяна Красавина. – Все памятники выстроились по берегам: и «Невская мельница», и лавра, и здания архитекторов Симонова – Рубаненко, – а «Дворец» выплясывает в центре хоровода. Преступность новых высотных акцентов – в умалении роли основных городских доминант, когда ресторан с магазинами забивает храм. Зло еще и в том, что происходит нарушение принципа застройки исторических набережных, где принципиальна односторонняя застройка прибрежных магистралей, – так формировалось открытое пространство Невы, так сложилось и не менялось триста лет, в этом уникальная универсальная ценность петербургского объекта всемирного наследия. И тут совершенно неважно, 17 или 23 м будут заслонять обзор – все, что выше человеческого роста (условных 180 см), создает «экран».
Строго говоря, 17 метрами и не обойдется. Проектом предусматривается устройство на эксплуатируемой кровле террасы с использованием постоянных конструкций (для ресторана) – а это, считай, еще один полноценный этаж, признал даже вполне лояльный к проекту рецензент Никита Явейн.
То, что заявленное строительство в створе Таллинской улицы закроет вид на набережную и Александро-Невскую лавру, для профессионалов очевидно. На что обратил внимание и архитектор Михаил Мамошин, заявивший:
«В Петербурге еще не было примеров, чтобы улица, имевшая выход на воду, утратила его. Даже в провинции уже осознали, что так делать нельзя».
А главный архитектор считает, что можно.
«Речь идет об общественном здании. Как можно душить их строительство? Мы должны радоваться, что Петербург развивается. Это очень ярко и беспримерно, – отозвался о проекте экс-главного архитектора Владимир Григорьев, но тут же добавил: Понятно, что других таких примеров быть не должно. А раз уж факт состоялся, надо довести до конца. Когда участок в собственности, владелец на нем все равно что-нибудь построит – не траву же он там будет выращивать!»
Мысли о траве (правда, траве особого свойства) навевают и отсылки чиновников к полученному одобрению митрополита. На него, как на довод, стоящий в одном ряду с ПЗЗ и генпланом, ссылаются и в КГА, и в аппаратах губернатора Полтавченко и вице-губернатора Албина. Так и пишут в официальных ответах на обращения градозащитников (цитируем с сохранением орфографии): «Митрополитом Санкт-Петербургский и Ладожский Варсонофий был одобрен проект размещения Дворца бракосочетаний в границах земельного участка по адресу (…). Документация по планировке территории и проект Правил землепользования и застройки Санкт-Петербурга не направлялась Митрополиту Санкт-Петербургскому и Ладожскому Варсонофию по объективным причинам».
Место предполагаемой застройки
«Ссылок на правовую норму, определяющую полномочия служителя РПЦ при подготовке градостроительной документации, не приводится, – отмечает Татьяна Красавина. – Полагала, что церковному усмотрению подлежит таинство венчания. Если митрополит счел нужным благословить еще и ресторан, салон «Интимиссими» для невест, номера молодоженов со СПА-оборудованием, то его действия находятся на усмотрении РПЦ. Но действия чиновников должны стать предметом служебной проверки. Мне, как человеку верующему, претит привлечение митрополита для прикрытия аферы и создания опасного прецедента легализации незаконных засыпок исторических акваторий. Хотела бы узнать – пояснил ли кто-нибудь митрополиту, что именно он благословил? Почему из окон коммерческого комплекса должна быть видна лавра? И главное: не смущает ли служителя церкви то, что на открытом пространстве Невы с его благословения возникнет новая архитектурная доминанта, умаляющая доминирование Александро-Невской лавры? Не юридически, а по-христиански. Мои чувства глубоко оскорблены».
Оскорбленными – но уже по иным причинам – чувствуют себя и не утратившие совести архитекторы. Устав слушать, как коллеги на градсовете старательно обходили главный вопрос – недопустимость строительства чего бы то ни было в акватории Невы – и с жаром обсуждали варианты тентов для террасы или какие ассоциации навевает эскизное предложение Харченко (от «фаты невесты» до «ладьи»), президент Петербургского Союза архитекторов Владимир Попов выступил со своим резким заключением:
«Невозможная рецензия, неправильная. Категорически отрицающая главное – традицию петербургских набережных. Попробуйте представить что-нибудь подобное на Английской набережной! Что тут корректировать? Я убежден, что это будет градостроительная ошибка, еще одно свидетельство архитектуры нашего времени. И хочу, чтобы не забыли ни ее автора, ни рецензента. Это издевательство над набережной. Но всё уже согласовали, градсовет сказал – можно. Остается только надеяться на градозащитников».