Красные карточки «реформаторам»
Несколько сотен человек вышли на народный сход на Малой Садовой улице против повышения пенсионного возраста. В руках у них были только красные карточки для чиновников и депутатов, поддержавших это решение.
Провести митинг 18 июля, накануне первого чтения законопроекта в Госдуме, петербуржцам не дали, ссылаясь на президентский указ и «особые меры безопасности» во время чемпионата мира по футболу. Правда, ЧМ уже закончился, а митинги заявлялись в местах, согласованных с ФСБ для проведения публичных акций во время ЧМ, но это не помешало администрации отказать в согласовании, а суду – признать этот отказ законным.
Сход и пешая экскурсия по Невскому формально ничего не нарушали, но это не помешало задержать полтора десятка человек. К счастью, в полиции на ночь оставили только одного манифестанта, и никого не обвинили в неповиновении полиции. Скорее всего потому, что именно в этот день были опубликованы два важнейших постановления Верховного Суда, касающиеся практики применения законодательства о митингах.
26 июня 2018 г. принято постановление Пленума ВС, где в пункте 33 записано:
«Невыполнение участником публичного мероприятия законных требований или распоряжений представителей власти, а также воспрепятствование исполнению ими служебных обязанностей, связанных с обеспечением общественного порядка, безопасности граждан и соблюдением законности при проведении публичного мероприятия, подлежит квалификации по части 5 статьи 20.2 КоАП РФ, которая в данном случае является специальной по отношению к части 1 статьи 19.3 КоАП РФ».
29 июня 2018 г. принято постановление Верховного суда по конкретному делу № 78-АД18-5 и прямо установлено, что участник публичного мероприятия не может нести ответственность за невыполнение законного распоряжения сотрудника полиции по статье 19.3 КоАП РФ. Цитируем постановление:
«Ответственность за это правонарушение охватывается диспозицией части 5 статьи 20.2 КоАП РФ, которой установлена административная ответственность за нарушение участником публичного мероприятия установленного порядка проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования».
Теперь переведем это с юридического на русский.
На протяжении шести лет – начиная с первых акций против фальсификации выборов 2011–2012 годов – полиция, задерживая митингующих, оформляла протоколы сразу по двум статьям КоАП: 20.2 (Нарушение правил проведения митингов) и 19.3 (Неповиновение законному распоряжению сотрудника полиции). При этом «неповиновением» объявлялся отказ граждан выполнить команду «Разойдись!» и покинуть место митинга или пикета. Более того, в «неповиновении» часто обвиняли и тех участников акции, к которым полиция даже не обращалась.
Фото: Елена Лукьянова
Зачем это делалось? Наказание по статье 20.2 (если это не повторное нарушение) – только штраф, хотя он может быть и достаточно большим. Это значит, что задержанных нельзя продержать в полиции больше трех часов – потом их обязаны отпустить, составив протокол. А вот статья 19.3 допускает как штраф, так и арест, и задержанных можно продержать в полиции до 48 часов, а потом везти прямо в суд.
Таких случаев в Петербурге были сотни. И хотя еще в 2012 году Генеральная прокуратура констатировала, что сам по себе отказ разойтись не является отдельным нарушением, подпадающим под статью 19.3, и полиция, и суды эту позицию уверенно игнорировали. В итоге, например, после массовой акции 12 июня 2017 г. на Марсовом поле арестованы (с предварительным содержанием сутки-двое в полиции) было более 200 человек.
После постановлений Верховного суда – а постановлением Пленума ВС обязаны руководствоваться все суды – поставлена, хочется надеяться, точка. Теперь выясняется очевидное: сотни решений судов, которыми участники протестных акций были арестованы, незаконны. Все случаи, когда их удерживали в полиции вместо того, чтобы выпустить через три часа, также незаконны. Не уверен, что прежние решения об арестах удастся оспорить – но есть надежда, что людей перестанут держать в полиции по двое суток и перестанут арестовывать.
События в Петербурге 18 июля – тому первый пример.
На Малой Садовой собралось несколько сотен человек. Мы с членом Правозащитного совета Санкт-Петербурга Григорием Михновым-Вайтенко до начала народного схода вручили полиции и Росгвардии оба постановления ВС. Генерал-майор Росгвардии Эльхан Нагиев проворчал: «Это каждый может напечатать». На что я ответил: «Так и форму каждый может в военторге купить». Больше генерал в документах не сомневался, только выспрашивал: ну чего вам дома не сидится? Подождали бы до 25 июля (окончание срока действия указа президента об «особых мерах»). Объяснения о том, что 19 июля проходит первое чтение закона о повышении пенсионного возраста, ему были недостаточны.
Сперва полиция и Росгвардия собравшимся не препятствовали, но когда люди с красными карточками решили начать экскурсию по Невскому, их заблокировали, а Григория Михнова-Вайтенко, снимавшего происходящее на камеру, задержали. Люди ушли на Малую Садовую – заблокировали и там.
Когда красные карточки убрали – силовики отошли, и тех, кто пошел по Невскому в сторону Исаакиевской площади, сперва не трогали. Но потом, когда участники снова подняли красные карточки, на углу Невского и канала Грибоедова задержали около 30 человек, в том числе случайных прохожих. Часть задержанных отпустили, и в автозаках осталось 14 человек. Около сотни участников добрались до Исаакиевской площади, где долго ходили по скверу, при этом полиция вела себя мирно и задержали только одного человека. Более того, надо сказать, что сами задержания проходили достаточно мягко. Видимо, задачей полиции и Росгвардии было рассеять собравшихся (тем более что подавляющее большинство – и это было очень заметно – были на митинге впервые), а не устраивать массовое винтилово перед первым чтением закона в Думе.
Пятерых задержанных (в том числе двух несовершеннолетних) отвезли в 76-й отдел полиции на Мытнинской улице, и активисты группы помощи задержанным с членами питерского «Яблока» поехали туда. Тут же столкнулись с проблемой: надо было передать задержанным воду и еду, но никто из полицейских не вышел забрать передачу. Пришлось через дежурного требовать начальство.
Оставив в 76-м отделе часть группы помощи, мы стали искать остальных девятерых задержанных. И тут начался самый настоящий, как говорят, треш.
Фото: Елена Лукьянова
Автозак приехал к 76-му отделу – и уехал дальше. Куда? Полиция не сообщала. Задержанные нам звонят: «Мы на Старорусской улице». Мы с активистами на моей машине мчимся туда (кто знает, какой я водитель, неминуемо улыбнется) – по дороге поступает новая вводная «Мы на Атаманской». Летим на Атаманскую, по пути нам сообщают: «Мы на Миргородской». И так далее…
Это было бы смешно (не полиция преследует депутата, а он преследует полицию), если бы не было так грустно: 30-градусная жара, в автозаке душно, а мы пытаемся передать задержанным воду и не можем их догнать. Наконец на Миргородской улице мы перехватили остановившийся автозак, который, увидев нас, тут же попытался уехать, и только отчаянный крик жены Григория, Наташи Сивохиной: «У меня муж в автозаке!» – заставил их подождать полминуты, чтобы мы успели передать хотя бы воду.
Бродячий автозак наконец приехал в 78-й отдел полиции, где людям передали воду, еду, привезли «пенки» (коврики, на которых можно лежать. – Ред.) – на случай, если вдруг оставят на ночь. Но к счастью (думаю, все-таки подействовали переданные постановления Верховного суда), к двум часам ночи всех в конце концов отпустили, составив протоколы только по статье 20.2. А Григория Михнова-Вайтенко отпустили и вовсе без протокола, и так и осталось непонятным, почему его задерживали.
В постановлении Пленума Верховного суда есть немало полезных предписаний:
– Недопустимо (что стало массовым явлением) отказывать в согласовании митингов под предлогом проведения на том же месте культурно-массовых мероприятий или ярмарок.
– Предложение органа публичной власти об изменении места и (или) времени проведения публичного мероприятия не может быть произвольным, немотивированным и должно содержать конкретные данные, свидетельствующие об очевидной невозможности проведения этого мероприятия в заявленном месте и (или) в заявленное время в связи с необходимостью защиты публичных интересов.
– Неудобства, вызываемые проведением публичного мероприятия, для граждан, не участвующих в нем, а также предположения органа публичной власти о возможности возникновения указанных неудобств сами по себе не могут являться уважительной причиной для изменения места и (или) времени проведения публичного мероприятия (опять-таки, отказы под такими предлогами стали массовыми).