Со всякими задними мыслями
Полиция игнорирует преступления и охотится за ягодицами: зачем нужен поток дел об «оскорблении чувств».
Новая волна попыток наказывать за якобы «оскорбление чувств» (причем не только религиозных) — не просто скверный политический анекдот.
И не просто демонстрация растущей государственной востребованности доносительства со стороны тех, кто готов серийно «оскорбляться» чем угодно.
Это еще и опаснейшая имитация правоохранительной деятельности, уводящая внимание от бездействия следственных органов в ситуациях, которые в отличие от фейковых связаны с реальными преступлениями и требуют реальной работы.
О том, что статья 148 УК в своей нынешней (действующей с 2013 года) редакции, наказывающая за «оскорбление религиозных чувств», абсурдна, мне приходилось писать в «Новой газете» не раз.
А абсурдна она потому, что чувства «оскорбить» в принципе невозможно — оскорбить можно только гражданина.
И потому, что в принципе невозможно достоверно определить и измерить, «оскорблены» ли чувства и насколько: нет такого прибора и не может быть.
Чувства — субъективная реакция на внешние обстоятельства, и здесь не может быть никакой их объективной оценки, а тем паче степени их «оскорбленности».
Однако же раз за разом подобные уголовные дела возникают — и, как это только что было с парочкой, якобы имитировавшей интимные отношения на фоне собора Василия Блаженного, приводят к вполне реальным срокам за то, что не тянет даже на мелкое хулиганство. Или приводят к задержаниям и доставлениям в наручниках в суд (как с «блогершей», демонстрировавшей в Петербурге свои ягодицы на фоне Исаакия) за то, что демонстрирует лишь абсолютное бескультурье участников, и в самом худшем случае заслуживает мелкого административного штрафа.
Ну как тут не вспомнить фразу моего давнего друга, правозащитника и архиепископа Апостольской православной церкви Григория Михнова-Вайтенко о том, что чувства верующих защищает Господь, а не Уголовный кодекс?
Этим, однако же, поиски «оскорбителей» не ограничиваются.
Неделю назад в петербургскую художественную галерею «Свиное рыло» явились сотрудники Следственного комитета, выполняющие поручение председателя СКР Александра Бастрыкина.
О каком же страшном преступлении шла речь, что им озаботился лично генерал юстиции Бастрыкин (а на сайте СКР появилось соответствующее сообщение)?
Оказывается, некая гражданка возмутилась картиной известного художника Кирилла Миллера «Живые и мертвые», усмотрев в ней «возможно оскорбительный характер образов погибших в Великой Отечественной войне». После чего г-н Бастрыкин «поручил и.о. руководителя ГСУ СК России по городу Санкт-Петербургу Голомбиевскому А.Д. организовать проверку и представить доклад о проведенных проверочных мероприятиях».
В картине Миллера, которую я лично в этой галерее видел, не изображен ни один погибший в Великой Отечественной войне. И только в чьем-то воспаленном воображении в этой картине может померещиться что-то оскорбительное в отношении погибших в этой войне. Но следователи явились в галерею для «проверочных мероприятий», а в социальных сетях и в выступлениях отдельных одиозных персонажей началась настоящая травля Кирилла Миллера… с чудовищными оскорблениями.
Кто именно донес на картину Миллера — неизвестно, зато известен автор доноса на фото с частично обнаженными ягодицами — Тимур Булатов, он же Исаев.
Это ранее осужденный за растрату уголовник, регулярно пишущий доносы то на представителей ЛГБТ-сообщества (особенно учителей, которых он буквально травил и требовал их увольнения), то на политических активистов, выходящих на пикеты (их не раз задерживали и отвозили в отделы полиции на основании лживых «сообщений о правонарушении», отправленных Булатовым).
Но вместо того чтобы отправить его в места не столь отдаленные за заведомо ложные доносы, правоохранители берут эти доносы в работу.
Еще одна история доносительства со стороны «оскорбленных» — попытки уничтожить в Петербурге изображение Даниила Хармса на доме 11 по улице Маяковского, где Хармс прожил 16 лет и откуда его в 1941 году увели на смерть в психиатрическом отделении тюремной больницы.
Портрет Даниила Хармса давно стал городской достопримечательностью, но нашлась некая гражданка, написавшая жалобу через портал «Наш Санкт-Петербург», потребовав уничтожения изображения, как якобы несогласованного. После чего администрация Центрального района подала в суд и добилась решения «устранить несанкционированные надписи и рисунки с лицевого фасада дома».
Я уже направлял губернатору Александру Беглову обращение, призывая отозвать абсурдный иск, но ему был дан ход. Теперь решение об «устранении» принял Дзержинский районный суд, но — впереди вторая инстанция, и я снова призвал губернатора отозвать исковые требования и не настаивать на том, что иначе как к позору для города (если изображение будет уничтожено) привести не может. Тем более что его существование не нарушает ничьих законных прав и никому не мешает — кроме анонимных доносчиков.
Петр Саруханов / «Новая газета»
Замечу, что указанный портал «Наш Санкт-Петербург», по моему оценочному мнению, давно надо закрыть или как минимум серьезно переделать: из механизма донесения до властей сообщений граждан о реальных проблемах он превратился в механизм доставки анонимных доносов (заявители там не авторизованы).
Уже сформировалось целое сообщество озабоченных граждан, которые пишут порой по сотне доносов в неделю на все, что им по той или иной причине не нравится, начиная от устроенной соседями клумбы около подъезда и заканчивая изображением Хармса. А районные администрации, вместо того чтобы игнорировать анонимки, почему-то стремительно их «отрабатывают», отчитываясь об оперативной реакции на «письма трудящихся».
Но вернемся к следственным органам, которые, как сказано, любят заниматься мифическими «правонарушениями», вместо того чтобы заниматься реальными.
И вот два ярких примера последних месяцев.
Один — история с двумя попытками убить (да-да, именно убить) моего давнего друга Владимира Кара-Мурзу-младшего, которого дважды (в 2015 и 2017 годах) травили неизвестными ядами.
Но Следственный комитет, куда я обращался, отказал в возбуждении уголовного дела по статьям 30 и 105 УК РФ (убийство и покушение на убийство), заявляя об «отсутствии события преступления» (!). Не было «события», и все тут. Хотя Володя дважды лишь чудом оставался жив после этих отравлений, много дней проводя в коме.
И второй пример — обнаружение на сентябрьских выборах в Петербурге фальшивой избирательной комиссии.
На участке № 177 на Васильевском острове из двенадцати членов участковой комиссии шестеро были «липовые» — роли настоящих членов комиссии играли совсем другие люди. Это было доказано журналистами «Фонтанки», со всеми подробностями. Но на мое обращение в Главное следственное управление СКР по Санкт-Петербургу с просьбой возбудить уголовное дело по ст. 141 УК РФ мне ответили, что в ней якобы «не усматривается» признаков преступлений подследственных следователям СКР. Между тем предварительное следствие по преступлениям, предусмотренным статьей 141 (согласно статье 151 УПК РФ), ведут именно следователи СКР. Или они не читают никакие кодексы?
Почему так происходит — в общем, понятно.
Куда проще и удобнее превратиться в «уголок для оскорбленных чувств» и кропотливо искать «оскорбления» в картинах или фривольных фотографиях, чем искать настоящих преступников.
Тем более что ниточки от преступлений могут неожиданно протянуться в самые неожиданные, в том числе весьма высокие, кабинеты.
От редакции
Пока текст готовился к публикации, в Петербурге полиция задержала троих жителей города, которые надевали варежки на скульптуры коней.